Слово и дело - Игорь Черемис
– Витёк, я так не могу, – глаза Савы вдруг потухли. – Нельзя присваивать себе чужое...
– Сав, знаешь, как говорят композиторы?
– Как?
– Когда берёшь у народа – берёшь у себя, главное, чтоб музыка была твоя, и кто говорит — плагиат, я говорю — традиция, – процитировал я ещё не снятый мультфильм. – Считай, что я – народ, а ты берешь у меня. Тем более что это так и есть – Комитет государственной безопасности это передовой отряд советского народа.
– Витёк, всё равно...
– Можем сделать иначе, – я встал и начал наливать новые порции чая, хотя прямо сейчас мне хотелось выпить чего покрепче. – Я объявлю всё это специальной операцией Комитета, а тебя мобилизую, как гражданского специалиста. Заведем дело, обложим тебя подписками... Никаких заграниц до самой смерти, никаких иностранцев в прямой видимости, рапорты по каждому чиху и сержант ночью у кровати, который будет следить, чтобы ты чего лишнего не сболтнул во сне. Как тебе такое?
Я понимал, что это было подло, но у меня не было никакого желания уламывать Саву обычными средствами, постепенно соблазняя открывающими перспективами. Мне хотелось, чтобы он ушел прямо сейчас, оставив меня одного, чтобы за оставшиеся часы я мог свыкнуться с мыслью о приезде Татьяны. Но и отпустить его вот так, на поклёвке, я не мог. Поэтому просто забрасывал Саву глубинными бомбами, чтобы побыстрее вытащить его тушку на берег.
– Витёк...
– Есть и ещё один вариант – стереть тебе память о нашем разговоре, – я не отвлекался от приготовления чая.
– А ты можешь? – испуганно спросил он.
– Мы, – я сделал акцент на этом слове, – всё можем. Только иногда не хотим. Ладно, Сав, пошутили – и будет, – я отобрал у него гитару и вернулся за стол. – Пойми, я действительно не могу легализовать свои песни, но мне, как автору, будет приятно, если их услышат миллионы. И мне действительно пофиг на авторские, хотя я примерно представляю, сколько эти композиторы заколачивают. Но ты должен согласиться. Без твоего согласия всё равно ничего не получится. И подписку дашь, я её к себе в сейф положу, чтобы у тебя соблазна не было всем рассказывать, кто ту или иную песню написал. Десяток в год я тебе обещаю, может, больше. Через пару лет миньон на «Мелодии» выпустишь, ещё через годик – нормальную пластинку. Хотя, думаю, можно и через кассеты распространять, я фуфло гнать не будут. Ну что, Сав, решайся. Или твой портвейн откроем и будем тебе память стирать?
Я сыграл проигрыш и негромко пропел: «Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна...»
Разумеется, после такой коды Сава решился – не мог не решиться. Я прислушался к себе – моя совесть молчала, никаких укоров от неё не было. Воровать песни, которые будут написаны через много лет, было легко –в этом деле главное не переусердствовать и сосредоточиться на всяких любовных шлягерах с простенькой мелодией, которую легко сыграть на гитаре, и ещё легче – запомнить. Дискотечные хиты нулевых и девяностых тоже подойдут, а если привлечь какого-нибудь поэта – у меня были подопечные в Москве, – то в моем распоряжении оказывались дискографии музыкантов со всего мира. Конечно, что-то из этого не взлетит, потому что всякому овощу своё время, но что-то обязательно понравится слушателям из 1972 года.
Мечта Савы исполнится, он прославится, в какой-то момент перерастет «Смеричку» – и я с чистым сердцем перетащу его в столицу СССР, чтобы он пел мои песни и иногда рассказывал о настроениях, которые царят в среде музыкантов. Вербовать его было не
