Рус - Александр Васильевич Чернобровкин
К водопаду вела утоптанная тропинка. Точнее, вела она к деревеньке в восемь домов из жердей, циновок, сплетенных из сухой травы, и пальмовых листьев, а потом дальше, к реке. Располагались строения по кругу, образуя в центре площадь. Одно было прямоугольным с деревянным крыльцом, а остальные – круглыми. Внутри деревянные помосты, стулья с плетенными сиденьями, гамаки из хлопка, часть которых служила для хранения запасов. Судя по количеству гамаков, в каждой хижине жило по несколько семей. Количество сетей, сплетенных из пальмовых волокон, и гарпунов с костяными наконечниками, говорило, что основным промыслом было рыболовство и добыча морского зверя, а большое количество терок и муки из маниока – что вторым по важности занятием было выращивание этих клубней.
Кстати, маниок в сыром виде ядовит, можно есть только после термической обработки. Я показал нашим женщинам, захваченным на Тенерифе, как из маниоковой муки печь тонкие лепешки, и они приготовили по несколько штук на каждого члена экспедиции. Новое блюдо было в диковинку и скандинавам, и гуанчам, как называли себя наши пленницы, но ели все с удовольствием. Однообразный рацион во время перехода достал уже всех.
Жители деревни прятались от нас в тропическом лесу. Мы так и не увидели никого, но чувствовал их взгляды, враждебные, колючие. Напасть они не решились, потому что нас было слишком много.
Переночевав, мы отправились дальше на запад, где собирались награбить много золота, изумрудов и пряностей… Ничто так не подвигает людей на авантюры, как байки о несметных богатствах.
Первые пять дней дул попутный северо-восточный ветер, днем довольно свежий, а к ночи стихавший. К тому же, солнце припекало от души. Поэтому мы поменяли график: днем шли под парусами, а ночью гребли.
Во второй половине шестого дня ветер убился раньше времени. Обвисшие паруса почти не шевелились. Исчезли чайки, которые сопровождали нашу флотилию в светлое время суток. Небо быстро заволокли высокие темные тучи. Я догадался, что приближается ураган. Скорее всего, по мою душу за то, что привел сюда викингов. Я почему-то был уверен, что раз они бывали в Америке, значит, мне можно показать им дорогу. Видимо, неверно понял правила игры, в которой нахожусь вопреки своему желанию.
Я предупредил экипажи драккаров, что очень скоро они узнают, что такое ад на море, что шторма Северной Атлантики покажутся им детской шалостью. Принято считать, что шторм переходит в ураган, когда скорость ветра превышает тридцать два с половиной метра в секунду. Пока что нет часов и в метрах ничего не измеряют, но викинги собственными шкурами почувствуют разницу. Чтобы немного взбодрить их, предупредил, что, если доберемся до берега, несколько дней буду жечь три дымных костра, дожидаясь, когда соберутся все. После чего пошел паковать свои вещички и надевать спасательный жилет.
Ветер раздулся стремительно. Был он теплым и влажным. Так же быстро подросли волны. Затем потемнело. Ветер завыл на более высоких, зловещих нотах. Несмотря на три выпущенных с кормы швартова, нас вертело и стремительно перебрасывало с одной высокой волны на другую, унося на северо-запад. Все члены экипажа дубка и женщины спрятались в почти пустом трюме. Только я остался на палубе. Высокие волны переваливали через фальшборт, заливали ее, но я, промокший до нитки, не уходил, ждал сигнал. И он прозвучал, когда дубок подводной частью налетел на что-то и подкинул корму, будто собрался лягнуть, как лошадь. Я упал, покатился к полубаку. Еще один удар резко и сильно накренил дубок на правый борт – и я очутился в воде, теплой, успокаивающей. Дубок сразу исчез. Прощайте, викинги!
