Морской волк - Владислав Олегович Савин
– Тогда на сегодня закончим. Благодарю вас, товарищи потомки, за очень хороший доклад.
И Сталин вышел.
– Александр Михайлович, – обратился к Кириллову Берия, – вам задание. Что-то наши ученые ушли отсюда уж слишком под впечатлением. Так вы им в качестве противошокового на вечер организуйте шашлычки с выпивкой и нашими гостями из будущего. Вы не возражаете? – Это он уже к нам.
– Ну, ежели насчет выпить с хорошими людьми, так это мы завсегда готовы.
От Советского Информбюро, 25 сентября 1942 года
В течение ночи на 25 сентября наши войска вели бои с противником в районе Сталинграда, в районе Моздока и в районе Синявино. На других фронтах существенных изменений не произошло.
В районе Сталинграда продолжались ожесточенные бои. Н-ская часть в уличном бою истребила более 200 гитлеровцев и уничтожила 5 немецких танков, 3 противотанковых орудия и 4 миномета. Немцам удалось проникнуть в некоторые дома и создать угрозу флангу нашей части. Советские бойцы перешли в контратаку и восстановили положение. На другом участке наши минометчики уничтожили 12 автомашин с войсками и боеприпасами, сожгли 3 танка и истребили до батальона пехоты противника.
На Ленинградском фронте огнем артиллерии и минометов за два дня разрушено 26 вражеских дзотов и блиндажей, уничтожено 10 автомашин, несколько станковых пулеметов и минометов. За это же время огнем наших снайперов истреблено до 200 солдат и офицеров противника.
Лейтенант Юрий Смоленцев, «Брюс».
Подводная лодка «Воронеж». Северодвинск, у стенки судостроительного завода
Кот у меня дома был. Очень любил на подоконнике сидеть и на улицу смотреть. Кто-то пройдет, проедет, дверь откроет – обычное дело, а ему интересно. Такой вот кошачий «телевизор» в окне.
Так мы сейчас – вроде того кота. Пришли, встали к причалу. Нечего нам в море больше делать, всех крупных фрицев перетопили, да и торпеды почти все закончились. На рубке, в центре звезды, цифра «28». И это не считая англичанина (экипажу не сообщали, но командир Большакову рассказал, а тот нам). Нет, наказания и даже неудовольствия за него не последовало, но и похвалы тоже: просто велено было забыть, как не было ничего. И «Тирпиц», который записали на боевой счет К-22. Ну да ладно, мы не гордые.
С этой цифрой тоже история вышла. Сначала нам сказали закрасить, чтобы шпионов не привлекать: мы же, по легенде, опытная лодка, малоудачный проект. Но командир резко встал против, и Видяев его поддержал – примета, считается, очень плохая. А к этому все, по грани ходит, относятся к приметам предельно серьезно, даже те, кто в Бога не верит. Друг мой, Степа Санин, фляжку имел заговоренную, будто бы дедова еще, с войны: глоток из нее, на удачу, и пока не пустая, не убьют! Все так и вышло, убили его под Урус-Мортаном, пуля снайпера в голову попала, когда уже домой шли – и фляжка пустая. Здесь же я слышал, что у фронтовиков вера в гимнастерки заговоренные была. Понятно теперь, отчего на старых фото, чуть ли не с Курской битвы, явно весна или лето сорок третьего, но можно иногда кого-то в старой форме увидеть, с отложным воротником под петлицы, хотя погоны уже на плечах. Короче, не стали счет наших побед закрашивать, а присобачили на рубку брезент, чтоб не было видно. А в море когда, снимем.
Отцы-командиры отбыли в Москву еще семнадцатого числа. И наш тоже с ними. За старшего кап-два Золотарев (который Петрович). Приказов никаких не отдали, кроме ждать, когда вернемся. Мы и ждем.
«Жандарм» наш, старший майор Кириллов тоже отбыл. Как встретил нас по прибытии, о чем-то с нашими старшими переговорил, и буквально через три часа уехали все. Сказали – не больше чем на неделю.
Остался за Кириллова его зам Воронов, лейтенант ГБ (все путаюсь, лейтенант, а равен армейскому капитану). Тайны главной не знает, проинструктирован только, что есть такая секретная подлодка, к которой никого не подпускать!
А как не подпускать? Тут, простите, настоящий проходной двор на берегу! Рядом совсем с нами здоровенный такой то ли цех, то ли склад. Нам шепнули, что скоро там ученые инженеры расположатся, нас изучать станут, должен быть профессор Александров, который здесь на СФ еще в сорок первом на корабли защиту от магнитных мин ставил, а с ним Доллежаль, тоже вроде профессор какой-то (а наши из БЧ-5 мне потом сказали, что эти профессора в нашей истории реакторы для первых атомарин делали, а Александров и вовсе президентом Академии наук стал!). Но пока там и железо свалено какое-то, и участок производственный – грохот, что-то клепают; нам сказали, что это временно. Так рабочие и ходят туда-сюда. Охрана, говорите? По периметру всего завода – это да, там и стена высокая, с проволокой колючей поверху (я бы перелез), и прожектора, и часовые, даже патруль с собакой я видел. Ну а внутри ходи, кому куда по производственной надобности требуется!
Да, электрокаров тут нет. Так что грузы, даже тяжелые, тачками, тележками или просто на руках. А много ли так поднимешь? Вот и выходит, что народу на берегу, как муравьев. А если среди них немецкие диверсанты, какой-нибудь «Бранденбург» переодетый?
Нас, кстати, тоже переобмундировали, чтоб не слишком светились. Экипаж – во флотское по уставу этого времени, нас шестерых – в армейское (вот только от сапог-кирзачей мы отказались, оставили берцы). И ксивы выдали – числимся мы (я про нашу диверс-группу говорю) Осназом НКВД, охраняющим особо секретный объект. Охранять так охранять – вместе со здешними энкавэдэшниками обследовали территорию, мало ли что? В рубке наверху ПК установили, чтоб берег простреливал, возле – всегда часовой из экипажа. И вахтенный у трапа, конечно, тоже с АК-74 ходит.
В общем, скучно, как коту у окна. Ходим в гости к видяевцам – Щ-422 тоже здесь, не выпускают ее пока в море, будут решать, что дальше с ее экипажем делать: говорят, будут готовить наш сменный, а на «щуку» – других. В цеху-складе отгородили угол, тренируем рукопашку, чтоб форму не потерять, причем с нами и экипажные увязываются обычно, и даже местные – энкавэдэшники или кто-то из «щукарей». Мы не прогоняем – и им пригодится, мало ли что, и нам спарринг-партнеры нужны.
Еще и репродуктор на столбе. И связь матюгальная, и «воздушная тревога», и музыку еще крутят. Причем, что интересно, иногда нашу, то есть из нашего времени!
Синее море, только море за кормой.
Синее море, и далек он, путь домой.
Там, за туманами, вечными пьяными,
Там, за туманами, берег наш родной.
Там, за туманами, вечными пьяными,
Там, за туманами,
