Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

– Свободен.

Глава 36

Пока семь раз отмеряешь – другие уже отрежут…

Пётр приехал в Союз Писателей чуть раньше даже. Хотелось до встречи с немцем пообщаться с Фурцевой. Но Екатерины Великой не было. Где‑то рулит искусством. Тогда позвонил министру Тарасову. Нужно проконсультироваться по маркам асфальтоукладчиков. Соединили мгновенно.

– Пётр Миронович, нужно увидеться. Я сейчас встречался с Косыгиным. Ему твои завиральные идеи понравились. Требует представить докладную записку. Причём, по всем трём вопросам.

– Александр Михайлович, вы даже не представляете, как я загружен. Хотел часть проблем на вас сбросить, а получается наоборот. Я не специалист по написанию таких документов. Я сказочник. Вам сказку написать? – но министр автомобильной промышленности шутку проигнорировал.

– Вы ведь Первый секретарь горкома КПСС, уж докладную‑то записку осилите. Я вам в помощь людей выделю. Те же Сороки. Они в Москве.

– Александр Михайлович, у меня через пять минут важная встреча с юристом из ФРГ. Хочу у них потребовать за свою книгу асфальтоукладчик. Вот вам позвонил, хотел проконсультироваться. Какой просить? Название производителя?

Там зависли. Потом прокехались.

– Асфальтоукладчик? А зачем он вам?

– О том же самом меня спросил председатель Союза Писателей Константин Федин. Отвечу вам, так же, как и ему: "Асфальт укладывать". Так какую фирму порекомендуете?

– Требуйте компании Джозефа Фёгеля. Серии супер. Если удастся получить, то лучшего и желать не стоит. Пётр Миронович, а можно мои специалисты, если сделка произойдёт, разберут его на винтики и всё зарисуют. У нас сейчас ведутся работы по созданию нового асфальтоукладчика в стране. Наше министерство задействовано. Премного обяжете.

Нда. Тот ещё советчик, на ходу подмётки режет.

– А собрать получится? А то половина деталей окажется лишней. А вторая половина отечественные аналоги. А красивые гаечки люди на память позабирают.

– Уели. Проследим. Попросим помощи у КГБ. Они уж точно не дадут ничего прикарманить. Обещаю управиться за месяц.

– Посмотрим. Пока ничего не обещаю. Ещё как себя немцы поведут. До свидания. Вон уже слышна их музыкальная речь.

Фриц Флигерт всё же переводчицу привёл.

– Asphalt fertiger стоит порядка ста тысяч марок. Ваш гонорар мы согласны увеличить до пятидесяти тысяч. Кто покроет разницу? – немцы. Чтоб их! Мелочный народ. Жалко им пятидесяти тысяч марок.

– Мне посоветовал министр автомобильной промышленности СССР товарищ Тарасов требовать у вас асфальтоукладчик компании Джозефа Фёгеля, – решил зайти с козырей Пётр. Знакомство с министром, всегда может пригодиться. Немцам.

– Мы на эту фирму и ориентировались. Всё равно огромная разница в цене и вашем гонораре, – не клеится разговор. Жадные. Нет. Рачительные. А если по правде, то пятьдесят тысяч марок это очень не мало, издательству придётся попотеть, что выйти в прибыль.

Но. У нас ведь есть послезнание. Воспользуемся.

– Дорогой Фриц. Вот считайте. За две мои повести вы готовы выложить пятьдесят тысяч. Сейчас в соавторстве с вдовой писателя Толстого мы переработали как бы приквел к этим повестям. Кроме того у меня начаты ещё две повести, сиквелы. Продолжения. В одном из них Буратино попадает в страну Оз. Что если в договоре будет фигурировать пять сказочных повестей. Детям всегда интересно, что же будет дальше с полюбившимися им героями.

Толстый Флигерт задумался.

– Мне нужно позвонить. Отсюда это возможно. И я должен остаться один.

– Говорите номер, – это Константин Федин включился.

Пока немец по‑немецки болтал с другими немцами в неметчине, выпили по стакану кофе. Когда же появятся в этой стране настоящие большие кружки? Вкус у кофе в стакане другой. Противный. Или он противный, по той простой причине, что его, ни жарить, ни молоть, ни заваривать здесь не умеют.

– Пять книг. Срок шесть месяцев. Где ваш соавтор? Или она не нужна при заключении договора? – вот деловая колбаса.

Пётр посмотрел на нашего юриста. Коричневый пиджак и роговые очки. Зато худой.

– Нужна.

– Константин Александрович, как бы сюда позвать Людмилу Ильиничну Толстую. Она сейчас у Смирновой, дожидается француза.

Совсем старый стал главный писатель, кряхтя встал, прошёл до двери, дал команду секретарше. Ну, дак, семьдесят пять лет человеку.

– Я, Пётр Миронович, конечно, за. Одно уточнение, а вы меня на этой машине прокатите? – и в слово "прокатите" ударение вложила.

Что там погубило "масквичей"? Квартирный вопрос.

– Если пять книг это сто тысяч марок, то ваше участие – десять тысяч. Возьмёте рублями по курсу один к одному? – жалко‑то как? Уже планы на вновь приобретённые ценности свёрстаны.

– Фи, как не интересно. Может быть, мы вместе напишем ещё одну книгу? – вот это бабка. Все немцы с евреями и хохлами нервно курят в сторонке. Что же это за день такой. Все его разводят.

– Без проблем, Людмила Ильинична. Стойте, а ведь это мысль. У меня есть разрозненные истории. Их нужно собрать и окультурить. Добавить сюжетную линию. Всяких второстепенных персонажей. Я даже сейчас название придумал. "Книжка малоизвестной писательницы Любки Незабудкиной и маститой сценаристки Барышевой‑Крестинской о том, как Людмила Осликова приехала покорять Москву". Даже обложку представил. Девица в сарафане и кирзовых сапогах на ослике едет по мосту у Кремля. Как? – заготовки были на самом деле. Началось ещё в первые дни попаданства. Не надеясь на память, стал записывать сценки смешные, какие помнил из "Уральских Пельменей", "Комеди Вумен", выступлений Задорнова. Набралось к этому времени уже три тетрадки. Особенно выделялся цикл из выступлений бывших студентов УПИ. Там кто‑то умный взял и составил сборники, вот такой сборник, который называется "Сладкая парочка" Пётр и смотрел по компьютеру, когда собирался идти на выступление Вики Цыгановой. Дмитрий Брекоткин и Стефания‑Марьяна Гурская были вместе бесподобны. Жаль, что девица ушла из "Пельменей".

– Вы нечто Пётр Миронович. Приятно с вами дело иметь. Где тут загогульку поставить.

– А я всем говорю, что я дурень, а не дурак, – попытался пошутить.

Немец хмыкнул, Федин прокашлялся, Толстая прыснула, переводчица, достала словарь, наш юрист сделал невозмутимое лицо. А ведь могут не прокатить шутки из двадцать первого века.

Подписали. Твою ж дивизию. Это теперь две повести написать срочно нужно. И нужен был этот асфальтоукладчик, взял бы пятьдесят тысяч марок и жил спокойно. Но нет. Нью‑Васюки.

Глава 37

С продюсером группы The Rolling Stones Эндрю Олдемом встречались ни где‑нибудь, а в министерстве культуры. Прямо в кабинете "мадам министер". Вот почему "мадам"? Конечно Екатерина Алексеевна замужем. И во Франции её нужно величать "Мадам". Но и патлатый очкастый Андрюха и его переводчик с такими же патлами, но чёрными, и с бородавкой на лбу прибыли не из Парижу, а из Лондону. Ну, да, пусть им.

Здание министерства было красивым. Строили же раньше. Не иначе вычурно называлось "Доходный дом" такого‑то. А внутри была суета. Помощница Фурцевой Таня встретила Петра на улице, кутаясь в коротковатое пальто. Модница, блин. Оказывается Эндрю уже приехал. Перепутал время, переводя свои лондонские часы на наши поскотные. Уже чуть не час дожидается, выхлебал пять чашек чая и съел кило горчичных сушек.

Протолкались с Таней через бегущих рулевых культурой и оказались в кабинете Фурцевой. За огромным столом для совещаний эти двое патлатых англичан смотрелись комично. Словно нечёсаного крестьянина поймали в поле и привели к царю‑батюшке во дворец. А потом в соседней татарской деревне выловили ещё одного. Перед деревенщинами и правда стояла хрустальная салатница и в ней сиротливо уживались друг с другом три обломанных сушки. Этот цельный образ портило только одно – Андрюха был в дымчатых очках. И это не был писк моды, это были проблемы со зрением.