Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов
Я вспомнил, что не рассказывал немцу о своем происхождении, а ограничился лишь скользкими намеками. Поэтому раскрыл сумку и постепенно начал ее опустошать. Собственно, вынимать было нечего: паспорт, пистолет и две пачки денег.
Разложив все это на столе, я выровнял пачки, повернул пистолет и закрыл паспорт, который немного помялся в сумке. По лицу фон Кляйстера пробежала странная судорога, а потом он, широко раскрыв рот, расхохотался.
– Почти как в пьесе у Богатова, знаешь ли, – немец достал белоснежный платок и вытер слезу. – Лет так двадцать назад начали ставить и до сих пор показывают. Только там еще карты были. Умора просто, – он выдавил из себя еще несколько смешков и только потом успокоился. – Ладно. Говоря серьезно, замечу, что не слишком-то много у тебя имущества.
– Сам знаю, – мрачно заметил я.
– Сколько денег? Пара тысяч на вид. А, четвертаки. Значит точных три.
Немец не ошибся, только вот настроения мне его математика никак не прибавила. Он смотрел на оружие и свидетельство под ним.
– Можно? – фон Кляйстер протянул ладонь и, когда я кивнул, взял оружие, повертел его в руках и схватился за документ: – Хм, интересно. Это вот уже очень интересно, мой друг. Во всяком случае, у меня отпала нужда спрашивать, где ты был все это время. Впрочем, других вопросов и без того предостаточно.
– Например?
– Например, откуда ты знал Тараса. Того самого, усатого, – немец осторожно положил «туляк» на место, развернув его стволом вбок. – Мы так и не выяснили это в прошлый раз, но я считаю, что должен знать такие подробности.
– Я думал, что ты меня позвал делами заниматься. Как видишь, в деньгах я сейчас нуждаюсь очень сильно. К тому же я решил, что у старика профессора жить не вариант, – как только я это сказал, немец, только что погрузившийся в изучение конторской книги, сразу же посмотрел на меня: – если предстоит опасная работа, я бы не хотел, чтобы он пострадал из-за моих действий.
– А мне всегда говорили, что русские – черствые, – фон Кляйстер бахнул ладонью по столу так, что даже пистолет подпрыгнул. – Но ты к тому же еще и очень ловок!
– С чего ты решил? – фыркнул я.
– С того, что всего пару дней тебя не было, а ты разжился именным оружием князя Романова, – тут немец перегнулся через стол и заговорщически прошептал: – надеюсь, ты никому не скажешь, что я его так называю? Плевать я хотел на ту историю с Константином, смена имен нормальных людей не провела!
– А, про бесчестного развратника? – я вспомнил, что мне про это рассказывал Подбельский. В истории была своя логика, но эффект от замены «князя» на «принца», по сути, был кратковременным, чтобы сбить протестные настроения. Однако титул так и остался на слуху, хотя порой резал по ушам своей непривычностью.
– Да-да, про него самого. Я уже давно здесь живу и путаться между принцами и князьями порядочно устал, поэтому всех так называю. Так вот, про именное оружие, да еще с подписью: настаивать я не буду, однако, быть может, ты расскажешь мне, как мой помощник оказался в центре большой новости, но при этом туда не попал?
– Это непростая история, – замялся я.
– Мы с тобой деловые люди, – фон Кляйстер разгладил страницу, которую случайно замял в книге, – представь, что я твой юрист. Мне ты можешь говорить правду.
– Правду, хм, – не хотелось мне становиться наивным дурачком, который сливает информацию налево и направо.
– Иначе как я смогу тебе доверять? Мы попросту не сможем работать вместе в таком случае! – воскликнул ростовщик и приготовился слушать.
Была не была, решил я. И, поскольку немец оставался моей последней надеждой, мне пришлось идти ва-банк. Глядя в широко раскрытые от удивления глаза ростовщика, я поведал историю с теми подробностями, о которых умолчали газеты.
Глава 3. Конторская книга
Закончив историю тем, что видеться со мной не пожелали и, более того, даже бросили трубку, я замолчал в ожидании ответа. Фон Кляйстер надул щеки и выпустил воздух.
– Да-а-а, – протянул он. – Не повезло тебе, фройнде. Очень не повезло. Ты жизнью ради них рисковал. А они откупились. Императорская фамилия! Какой-то мелочью.
– Но это же тридцать пять золотом, если я правильно считаю по курсу? Это не так и мало. Это трехмесячное жалование профессора в университете.
– Ты прав, ты прав, ты прав, – затараторил Дитер, – и неправ в то же самое время. Тебе негде жить. Снять простецкую квартиру – это уже порядка двухсот рублей будет. За месяц. В пяти минутах от «Дохлого удильщика». С мышами и тараканами. Вижу по твоему лицу, не очень годится такое. Хорошо, давай подумаем.
Он изобразил, что крепко задумался, а я прикинулся, что мне интересен этот разговор. Ведь до сути мы пока что так и не дошли.
– Район более приличный, где проживает большинство людей, у которых есть свое дело во Владимире. Или же профессора Императорского университета там могут жить. Там твоя квартирка встанет уже раза в четыре дороже. И что тогда? Три месяца пожил на такую подачку и все, конец, финита?
– Я не понимаю, к чему ты ведешь. К тому, что денег у меня мало? Это я и так знаю.
– Нет, я веду к тому, что их может стать больше. У нас обоих. Благодаря, – он положил обе ладони на конторскую книгу, – вот этому.
Я посмотрел на потрепанный переплет толстой, форматом примерно А4 книги. Слышал о таких, но не думал, что на желтоватых страницах может скрываться настоящее богатство.
– Не понимаешь, – поджал губы Дитер. – Хорошо, тогда слушай. Маковей Аполлонович Здебкин – ничего себе имечко, да? В мае сего года принял от Дитера Штрауса фон Кляйстера в долг тридцать тысяч ассигнациями на три месяца под десять процентов.
– Годовых? – спросил я, внимательно слушая немца.
– В месяц! – воскликнул ростовщик. – Десять годовых? Эти копейки? Не его случай.
– Значит получается, что он тебе должен сверху девять тысяч.
– Считать не разучился, молодец. Продолжим?
Немец выбрал еще несколько имен. Эти люди брали у него в долг крупные суммы. Долг князя Белосельского в сравнении с названными суммами сразу же казался несущественным.
Проценты тоже разнились. Кому-то Дитер выдавал и под пять процентов, очевидно, что по очень большой дружбе. А некоторые получали деньги, причем немалые, исключительно под пятнадцать процентов в месяц.
Сроки у некоторых уже истекли. У многих подходили к истечению. Но я так предполагал, что список имен состоит
