Андрей Колганов - ЖЕРНОВА ИСТОРИИ
- Рад был оказаться полезным, - вставляю в паузу слова благодарности.
- Да, возвращаясь к вашей первой записке. Общий ее настрой мне кажется верным. Но вот по конкретным направлениям работы возникает - и еще возникнет впредь! - множество вопросов. И не только вопросов, но и раздоров. Да и специальный орган общесоюзного руководства научно-технической политикой… Вы же знаете, у нас сейчас есть определенный настрой против того, чтобы плодить лишние ведомства. - Чуть наклонив голову, Дзержинский пристально глядит мне в лицо.
- Вопросов и должно быть много, Феликс Эдмундович. Я ведь не технический гений и не ясновидящий. Могу только вчерне что-то набросать. Тут поле работы для авторитетных экспертов с опытом работы и со специальными техническими знаниями. Пусть поправляют, уточняют, добавляют. Что же касается лишних ведомств… - тут уже я уставился в глаза Дзержинскому, - то ведь можно укомплектовать новое учреждение, перекинув туда понемножку штатные единицы уже существующих. И разместить его так же в помещениях какого-нибудь из уже имеющихся ведомств. Хотя бы и нашего. Особенно, если действительно будет решено развертывать новое ведомство на базе НТО ВСНХ.
- И поставить во главе Троцкого? - голос Дзержинского зазвенел. - Поймите, Лев Давидович энергичный организатор, - мой собеседник немного смягчил тон, - но тут нужен человек несколько иного таланта. Человек, хорошо разбирающийся в науке и технике.
- И что же, такого невозможно найти? Да вот хотя Глеб Максимилианович Кржижановский, - подсказываю вариант. - И Красин подошел бы, но его вряд ли можно сдернуть с работы в НКВТ.
- Все такие люди, к сожалению, уже загружены работой. Мало их у нас, грамотных технически, мало! - Феликс Эдмундович машинально потирает левую сторону груди.
- Сердце прихватило? - только этого еще не хватало! А, впрочем… Может, оно и к месту. - Лекарства какие-нибудь есть под рукой? - Мой собеседник еле заметно качает головой.- А что врачи-то говорят? Сделать что-нибудь можно?
Дзержинский слабо машет правой рукой, потом тихим голосом, стараясь глубоко не дышать, с трудом выдавливает:
- Что они скажут… Не волноваться, не перегружать себя работой… Больше гулять на свежем воздухе… Капли какие-то прописали… Толку с тех капель!
- А нитроглицерин? - торопливо интересуюсь у него.
- Нитроглицерин? - с недоумением повторяет он. - Взрывчатка? Причем тут это?
- Что же у вас за доктора!? - восклицаю в сердцах. - Уже полвека для купирования приступов стенокардии успешно применяется спиртовой раствор нитроглицерина. А с 1882 года американской фирмой Parke Davis amp;Co производится очень удобный препарат нитроглицерина в твердой форме, по 1/100 гран в шоколаде. Вот, попробуйте, - протягиваю ему коробочку, из которой извлекается на свет божий флакончик с коричневыми драже. - Можно проглотить, но лучше положить на язык и ждать, пока рассосется. Быстрее подействует.
Дзержинский неуверенным движением берет драже, которое лежит на моей ладони, кладет в рот и осторожно откидывается на спинку своего рабочего полукресла. Через некоторое время дыхание его становится более глубоким, складки морщин между бровями расправляются. Меняется и взгляд - он становится жестким, сосредоточенным.
- Вы ведь сами сердцем не страдаете? - небрежно бросает он, но мне явственно чувствуется, что это голос председателя уже не ВСНХ, а ОГПУ.
- Нет, с сердцем у меня пока все в порядке.
- Значит, лекарство вы взяли с собой нарочно? - голос уже настойчив, небрежность из него улетучилась.
- Разумеется! - ты думаешь, я буду отпираться? Ничего подобного.
- Зачем это вам? - голос стал еще жестче.
Пока не началась игра в "вопросы здесь задаю я!", попробую перехватить инициативу:
- Представьте себе, Феликс Эдмундович, что при очередном сердечном приступе доктора ничего не смогли сделать. Ведь вы, наверное, считаетесь с вероятностью и такого исхода? - делаю свой заход издалека. - Кто тогда будет вашим наиболее вероятным преемником на посту председателя ОГПУ?
- Скорее всего, поставят Вячеслава Рудольфовича…
- Менжинский уже сейчас довольно серьезно болен, а через два-три года на деле уже не будет способен руководить таким ведомством. И у кого тогда окажутся в руках реальные рычаги руководства? Мне, признаюсь честно, очень не хотелось бы, чтобы этим человеком стал Ягода. - В данном случае надо играть открыто. Полагаю, в такой мотив Дзержинский поверит.
- Боитесь, что Ягода затаил на вас злобу из-за конфликта в Берлине? - Гляди-ка, все он помнит. И в объяснения пускаться не надо.
- Ягода весьма исполнительный сотрудник, способный администратор, человек с деловой хваткой, неплохой хозяйственник, - перечисляю положительные качества Генриха Григорьевича. - Человека с таким набором достоинств на пушечный выстрел нельзя подпускать к карающему мечу революции. Он неизбежно превратит ОГПУ в механизм послушного исполнения воли начальства - в такой же, каким сейчас является сам. Не спорю, такие люди полезны. Но не в деле руководства борьбой с политическими врагами Советской власти. Ибо он не будет различать между врагами Советской власти и врагами своего начальника.
Дзрежинский выслушал мой монолог, не прерывая, затем произнес:
- Вы напрасно наговариваете на Генриха Григорьевича. Он проверен нами на деле и доказал свою преданность нашей партии.
- Думаю, да. Ровно в той же степени, что и его протеже Александр Яковлевич Лурье, которого вы сами вычистили из РКП. Только Ягода значительно умнее и изворотливее. - Не помешает немножко раззадорить председателя ОГПУ.
- Откуда в вас столько злобы и предубеждения? - воскликнул Феликс Эдмундович.
- Проведите сами проверку контактов Ягоды с Лурье, и обратите внимание на недавние дела последнего. Надеюсь, в ваших силах сделать это не со слов Ягоды? - нажимаю на вторую половину фразы. - Рад буду ошибиться, и убедиться в беспочвенности своих подозрений. - Ох, боюсь только, что проверять тебе ничего особенно и не нужно. Многое ты и так знаешь. Но от покровительства Ягоде не отказываешься. Однако… Может быть, что еще всплывет, о чем я не знаю? Лишняя гирька на весы не помешает.
- Странный вы человек, Виктор Валентинович, - вдруг произносит Дзержинский. - С одной стороны, дельные предложения, и смотрите вы далеко вперед. Кстати, ведь это с вашей подачи в ИНО создан аналитический отдел? И заняться научно-технической разведкой тоже вы предложили?
В ответ молча киваю.
- А с другой - ригоризм какой-то странный, да еще и беспочвенный, - продолжает Феликс Эдмундович. - И чего вы так на Ягоду взъелись?
- Взъелся? - резко переспрашиваю я. - Кажется, я ничего против него не предпринимал. Лишь высказал свое мнение. А вот снятие меня с поста замнаркома НКВТ - это его рук дело. Да, да - в данном случае мне известно точно, - отвечаю на невысказанное сомнение Дзержинского, обозначившееся на его лице. - Он не постеснялся лично обработать в нужном духе нескольких членов коллегии, особенно тех, на кого есть компрометирующие материалы.
- Даже так? - по-прежнему недоверчиво реагирует мой собеседник.
- К черту Ягоду! - вырывается у меня восклицание. - Больше нам тут, в ВСНХ, заняться больше нечем? Нужна более детальная проработка вопросов о научно-технической политике и о подготовке кадров?
- Безусловно! - тут же откликается Дзержинский.
- Тогда по первому вопросу, вероятно, следует обратиться в НТО и проработать предложения с техническими специалистами?
- Так и сделайте. А вот с кадрами сначала надо получить принципиальную политическую санкцию, и постараться, чтобы конкретная проработка решений не уплыла из наших рук. Тут уже мне надо будет постараться.
Вот на этой ноте мы с Феликсом Эдмундовичем и распрощались.
Глава 37. Подгонишь ли жизнь под стандарт?
Кажется, мне придется надолго погрязнуть в бюрократической писанине. Обещал же подготовить записку по стандартизации? Еще на совещании по качеству вызвался. Обещал - делай. А тут еще Манцев торопит разобраться с положением дел в Военпроме. Значит, буду разбираться. Но только вот… Не заслонит ли от меня живых людей это писание бумажек? Если свести все только к "бумажному обстрелу" руководящих товарищей, то результативность такой стрельбы, боюсь, будет невысокой.
Да, не повезло России нэповской с попаданцем - нет у меня ни коммуникабельности, ни выраженных лидерских качеств. Что же делать-то? Остается искать таких лидеров, которые способны воспринять мои идеи, и организаторскую работу взвалить на них. Так, как я поступил с Шацкиным. А, кстати, как у него идут дела?
Поскольку застать Лазаря в ЦК РКСМ было практически безнадежным делом, а домашнего телефона у него (как, впрочем, и у меня) не было, снимаю трубку с намерением позвонить в ГУВП, Лиде, и попросить ее, если только объявится Шацкин, сразу связать его со мной. И только когда поднес трубку к уху, сообразил: сколько времени я уже не виделся и не разговаривал с Лидой? Почитай, уже дней пять, если не целую неделю. А теперь, когда все-таки собрался поговорить с ней, делаю это исключительно по деловому поводу. Скотина ты все-таки, братец!
