Владимир Чистяков - Попадают по-разному
Непойми откуда хохочет Маленькое Чудовище.
– Девушек вокруг полно, а он в самую ненормальную после меня втюрился.
– Я всегда ненормальных обожал, дорогая сестрёнка, – весело несётся в ответ. Меня, впрочем, поддерживать он не забывает.
Слышу, Ягран посылает кого-то за их врачом. Что, и казначей здесь? Вряд ли, в кои-то веки отпустив от себя любимого сыночка (или тот смелости набрался и сам удрал?), уж точно всеми возможными способами о его безопасности позаботилась.
Маленькое чудовище рядом, подхватывает тоже.
– Нести меня не надо. Сама доползу как-нибудь.
В храме уже нет никого. Устраивают в самой освещённой части.
Динка убегает, бросив на прощанье.
– Я там скажу, чтобы вас не беспокоили.
– Убью! – вроде, одного возраста, только сколько раз ощущала, будто намного старше её.
– Ты что делаешь? – почему-то шепчу, нащупывая левой рукой рукоять стилета. Старые привычки никуда не делись. Мало кто умеет столько ножей за раз в одежде прятать. Даже Динка на спор не всё находила.
– Тебе броню надо снять. Дышать легче будет.
Отпускаю рукоять. С ума, что ль схожу? Взялся, так пусть стаскивает. Всё равно, ничего из желаемого особо не нащупаешь. Да и видел он меня уже много раз в куда более лёгкой одежде, чем сегодня.
Вот только сейчас не так, как тогда.
Действительно, дышать легче.
– Хватит! Отбой не трубили ещё.
Садится рядом. Прислоняется. Не отстраняюсь, но и головы на плечо не кладу.
– Всё наоборот.
– Что наоборот?
– С тобой всё наоборот.
– Чем с кем?
– Чем с книгами. Храбрый воин спешит на выручку к беззащитной девице, доказывая ей и всем свою храбрость. А тут… Мне тут говорили, будто ты считаешь меня трусом.
– Я такого не говорила.
Смеётся.
– Как ни крути, доказательств моей храбрости ты не видела, зато на твои насмотрелся.
– Кроме как в высшей математике, никому ничего не доказывала. Просто дело делала.
– Дважды сестру от смерти спасала.
– Напомни про второй раз.
– Сегодня.
– Её от самой себя спасать надо.
Почему он опять смеётся?
– Странная ты.
– Сам говорил, любишь таких.
– Не таких, а тебя одну, неповторимую.
Прислушиваюсь к себе. Пока слышу только, что давно не ела.
– Рожки донесли, на тебя сейчас почти все девушки и не очень в лагере сильно злы, – "рожки" детское прозвище Маленького Чудовища, я даже помню, был у неё такой шлем с рожками, словно у косули, заодно, знаю, только Ягран, и может быть, его сёстры, могут Динку так называть.
– Почему? – вообще-то, прекрасно понятно, вот только пусть он это вслух скажет.
– Ты лишила их даже теоретической возможности заполучить самого желанного жениха Империи, – усмехается, – Будь осторожна, они могут попытаться тебе отомстить.
– Кишка тонка.
– Я просто не в состоянии постоянно за тобой присматривать.
– Я уже большая девочка. Сама за собой присмотреть в состоянии.
– Те же рожки говорили, тебя даже убить обещали.
– Не станут.
– Откуда такая уверенность?
– Будь дело только в тебе, красавчик Империи главный, кто-то, может и рискнул бы меня извести, ты бы снова стал свободным и для охоты пригодным. Что с неё спустили бы шкуру, притом в прямом смысле и живьем – люди не всегда о таких мелочах задумываются. Травить возомнившую о себе, в лучшем случае, бастардку, а то и вовсе, простолюдинку – это одно. А вот покушение на личного представителя Верховного – совсем другое. Тут даже в случае успеха, и сам, и ближайшее окружение, и родня, лишаются всего. Плюс наследница Верховного – мой друг, а ссорится с ней – тоже чревато. Да и тебя никто не отменял. Так что, получается, я самый защищённый в Империи, человек.
Уже не смеётся, а просто хохочет.
– Те же рожки мне передали слова Верховного. "Яграну по шее надо дать – стащил лучшую розочку из моего цветника".
Слегка по шее его и стукнула. Он так же легко – мне.
Тут дверь почти вынесли – врач с помощниками явился. Принца выставили наружу. Вслед за ним отправили четверых помощников – раненными заняться. Остался сам старший врач и помощница, судя по виду – его дочь. Вроде, у Госпожи видеть приходилось. Из оставшихся доспехов меня вытряхивают куда быстрее, чем это получилось у меня самой, даже и не побитой.
Перевязки делать учили. Раны обрабатывать тоже, самые простые ещё и зашивать. Вроде получалось. Но тут. Не сравнить просто. Тут ещё рассказы Динки наложились, какая рана больнее. Всё чаще от неё слышишь о человеческой боли…
Замотали-залатали быстро и ловко. Знает врач казначея своё дело! Хотя и ворчит всё время. Про то, что я за здоровьем и внешностью не слежу. Молчу. Не обольщаюсь, его дочери двадцать пять точно есть, а выглядит получше моего. Насколько я знаю, в походы побольше моего ходила.
Казначей их слушает. Нечасто старшая сестра смотрится моложе младшей. Или в той больше внутреннего огня, и она быстрее сгорает?
Выхожу. Полной грудью из-за повязки дышать не могу. Но солнце сияет определённо ярче.
Ягран ещё здесь, и явно, никуда уезжать не собирается. Мой шлем в руках вертит. Если он про больную голову…
– Получше стала выглядеть. Голова не болит?
Убью!
Оглядываюсь по сторонам. Моего оружия вблизи не наблюдается. Предусмотрительный!
– Весело получается: в книгах обычно невеста встречает изрубленного жениха. У нас – наоборот – таскал на руках израненную невесту.
– Тебя за такие слова знаешь кто порубить может?
Мотает головой.
– Не сможет.
– Почему?
– Клевцом рубить нельзя.
– Ты повторяться начинаешь.
– Зато, ты – неповторимая!
– Быстро поднялись. Ломили бы как сегодня – через пару дней кончился бы порох. Потом стало бы вовсе грустно.
– Лазутчиков взяли. Потому и поняли, вы в опасности.
– Случайно, не в типографии или картографическом отделе?
Ягран не мать, удивляться не успел разучиться.
– Откуда знаешь?
– Пока штурм отбивать готовились, с Динкой о девичьем поболтала. Карту её посмотрела. Включила мозги. К счастью, не я одна тут умная.
– Давно подозревали.
– Знаю. Из скрытых?
– Один – да. Остальные – не знаю. Сюда сорвался.
– В тенёк пошли, мне ко всему ещё не хватало на солнце перегреться.
– Глаза закрой.
– Зачем?
– Узнаешь!
– Вот!
На протянутой ладони лежит массивное "Змеиное кольцо". Как у него, как у Чудовища, как у казначея. Как у них всех, кроме не носящих украшений, Госпожи.
– Понял, могу тебя потерять. Так толком не сказав ничего и не сделав для тебя. Там внутри твоё имя. Как у нас.
Не знаю, что сказать. Мне приходилось терять. Только не помню. В голове всё перемешано. Я ведь безродная сирота, притом круглая.
Слишком хорошо знаю, кто он. Пусть пока, в первую очередь, только сын своей матери. Но и я не пустое место.
Либо разойдёмся, как в море корабли. Либо… Не слишком ли о себе возомнила? Вовсе нет. Слишком памятен пример Великого Генерала. И Линки, втихую ненавидящие единокровных сестёр. Жест принца шириной от одного океана до другого. И вряд ли о кольце не знают Верховный и её дочь. Во казначей, да, может и не знать.
– Я не из тех, кто в телохранителях нуждается.
– Это мы ещё поглядим. Мне как-то твоя голова и всё остальное нужно в целом состоянии. Планы самые серьёзные.
Пинаю в бок полушутя. Он так же с усмешкой замахивается. Отстраняюсь.
– Не надо, там болит, – больно уж охота на испуганного сына Еггта посмотреть. Хотя и вру насчёт боли. Немного.
– Точно всё хорошо? А то ведь знаю тётину привычку изображать цветущее здоровье при почти смертельных ранениях.
– Сам сказал слово "почти".
– Так и ты – не тётя. И она с телохранителями ездит. Вот и ты будешь.
– Своих-то где потерял?
– Так этим делом сообразительные люди занимаются, они и сами понять могут, когда в них не нуждаются.
– Императорские посланники поодиночке ездить не боятся.
– Ха! Кому они нужны? Их убивать себе дороже. Вот ты мне нужна. Знаю, сейчас что-то другое говорить надо. И даже знаю, что. Но не лезут в голову слова.
– Если лезут, я не поверю.
– Почему?
Смеюсь.
– У одних и тех же учились изящной словесности и хорошим манерам, принц.
– Только ты большинство этих уроков, как говорят, прогуляла.
– По уважительным причинам.
– И это знаю. Не просто же так ты так хорошо теперь считаешь.
– Вообще-то, лучше всех, по крайней мере от этого места до старой линии.
– Скромная ты!
– Ага. Есть такое. Как выражается Верховный: "лучшее украшение девушки – скромность и полупрозрачное платье".
– Ага, знаю. У сестры такое платье видел.
– У какой именно? А то их у тебя восемь, если не ошибаюсь.
– Представить в таком могу трёх. Ну, и тебя ещё, что самое интересное.
Лучше промолчать, я в таких платьях четырёх видела. Правда, остальных четверых только мельком видела.
Глава 26
