Владимир Чистяков - Попадают по-разному

Владимир Чистяков

Попадают по-разному

Глава 1. Вводная

Пока ещё безымянная девочка. 268 г.

– Опоздали.

– Уверен?

Усмехается.

– Охрану не выставили?

– Почему? Выставили.

Командир поднимается. Молодой, огромного роста, довольно худой в чёрных латах словно покрытых змеиной чешуёй.

– По коням!

Всадников не больше сотни. Доспехи у всех подобны командирским. Запылённые, но отменного качества. Кони у многих вороные. Почти у всех к сёдлам приторочены отрубленные головы.

Не бой. Избиение. Хотя, правильнее, заслуженное возмездие. Пусть запоздалое.

Командир, сотник и двое десятников сидят на деревенской площади. Солдаты заняты. Шуруют по домам, лишившимся хозяев, стаскивают с убитых доспехи получше. Сносят на площадь мертвецов. Таскают дрова, поленницу для огромного костра. Мёртвых, одетых по-крестьянски складывают рядами у поленницы. Чуть поодаль – груда тел напавших на деревню, некоторые полураздеты, другие в дешевой стёганной или кожаной броне. Все тела разбойников – без голов.

Отрубленные лежат недалеко от места, где сидят командиры.

– Как делим? На отряд, или каждому?

– Каждому. Пусть наместник попрыгает.

– По сколько?

– Кто что прихватил – то его. Остальное – по жребию.

– Что нашёл? – солдат из весеннего набора.

– Вот. Ребёнок. Живая. Девочка. Не знаю, что делать.

Командир вино с ленцой допил. Хороший виноградник. Был. В месте, где "резаки" побывали, долго никто селиться не захочет. Поля даже стороной будут обходить, ибо как знать, что из земли ещё полезет. Благо, земли вокруг в достатке.

– Я на няньку похож?

Солдат осторожно делает шаг назад, не зная, что делать со свёртком.

– Сто-ять! – повернувшись к десятнику, – сходи в постоялый двор, там, вроде был ещё мех с этим клеймом.

Повнимательнее осматривает сверток, не приближаясь к солдату.

– Вроде, не маленькая. Дорогу выдержит.

– Там-то она нам зачем? В соседней деревне пристроим кому-нибудь. "Ведьмы" три-четыре накинем – возьмут с радостью, – сказал и осёкся, сообразив, ляпнул что-то не то, торопливо продолжил, – Точнее, не "ведьмы", конечно, а золотые новой чеканки.

Командир заржал.

– Дать бы по шее, да лень. Тем более, она сама их так зовёт. Шутит ещё "Лучший мой портрет – всем, даже врагам нравится!" Нет уж, как тут с приёмными обращаются, я знаю. Обойдутся как-нибудь без ещё одной батрачки. Эт ты вовремя ведьму вспомнил. Как раз одной знакомой и подарю. А то обожает со щенятками двуногими возиться. Может выпотрошит, может нет. Куда ей чужие, своей будто мало.

Хохот.

– Звать-то её теперь как будут?

– Как-как? – командир нисколько не смутился – На поле боя её нашли. Значит, Ертгард, как воительница, будет.

– А второе имя?

– Что там у нас на дворе? Осень. Вот так и будет.

Глава 2. Вводная

Попадун в год имени всезнающего овоща

Млядь! Грёбаные коммунальщики. Хотя, сам тоже хорош – срезать решил. Лента же натянута была. Сосульки впечатляющие висели. Но по сугробам обходить не хотелось. Ну, вот и срезал!

Бля! Как башка болит. Очки куда-то делись. Ну да ладно, хоть стёкол в глаза не попало. Так! А что с пейзажем случилось? Где асфальт. Что за травка пожухлая? По голове что ли дали?

Х. З. Вставать надо. А то валяешься, словно бомж пьяный.

Что за!!!

Это моя рука? Что с ней! Точнее, в чём она. Кроме крови.

Кольчуга, поверх какая-то броня, вроде японской. Встаю на колени. Чуть не падаю. Ударом по голове дело явно не ограничилось. Валяются тела в доспехах. Много. Очень. Все различной степени поврежденности. Одно разрублено почти пополам…

Закончив блевать, (почему-то одной желчью, хотя утром ел) пытаюсь сообразить, где оказался. Первое, и самое очевидное – на поле недавнего, и явно масштабного, сражения. Насколько глаз хватает, мертвецы лежат. Те, что в поле зрения, на самураев похожи. Шлемы уж больно характерные… Какие-то разломанные деревянные решётчатые конструкции. Ручеек, заваленный телами людей и коней. Читал про что-то подобное – деревянные укрепления, чтобы задержать всадников… Стрелки за частоколом… Такеда? Японцы?

Как-то не слишком весело. Самураи, насколько я помню, весь шестнадцатый век увлеченно резали друг друга в самых причудливых комбинациях. Ещё в Корею их заносило… А сейчас я где? И к какой из сражавшихся сторон я принадлежу? В какую сторону идти? Сражаться – то я не умею вообще. А остались ли умения прежнего владельца тела? Х. З.

Кем же он был, владелец тела прежний? Высокий, меня прежнего точно выше. Явно, крепкий физически, я бы, прежний, и половины, да что там врать, трети ударов не выдержал бы. Даже, в доспехах. (Если бы вообще смог в них передвигаться, тут опыт нужен, а с моим-то сидячим образом жизни…) Видать, шишка, как минимум среднего звена, судя по качеству доспехов. Что с одной стороны хорошо, если к победившей стороне принадлежишь, но если наоборот… Так, а оружие где мое? Хоть и плохо в холодняке разбираюсь, но знаю, что кроме кинжала… Или это меч короткий? У подобного субъекта ещё что-то должно быть обязательно.

Огляделся по сторонам… Чуть не упал снова. Огромный двуручник с пламенеющим лезвием сразу узнал. Хотя, никогда и не видел. Описывал только…

Млядь, значит не японцы это. А самые что ни на есть натуральные грэды. Придумал, на свою голову…

Поднимаю меч… Похоже, и в самом деле, мой. Руки привычно лежат на рукояти. Память тела что ль? Но меч сейчас только подпоркой служить может, не оружием. Мутит. Много раз подобное в кино видел. Разница – налицо. Слышатся стоны. Кто-то сидит на трупе, обхватив руками голову и раскачивается вперёд-назад. Ещё один стоит, опершись на длинное копье. Просто стоит, на то, что вокруг ноль внимания.

Мертвецов вокруг меня явно многовато, понимаешь, почему бойцам с двуручными мечами у всяких ландскнехтов двойная плата полагалась… Но тут нет ландскнехтов. Точно.

Показались всадники. Отряд. Большой. Хотя, я и с одним-то сейчас не справлюсь… Оптимист!

Во главе отряда – женщина. Моих лет… Пожалуй, даже старше. То есть, по местным меркам, старуха почти. Выглядит… Ну как описывал, так и выглядит! Низенькая (хотя, пока на коне, не поймёшь), довольно плотненькая (опять же, уверенным из-за доспехов быть нельзя). На голове – самого самурайского вида шлем с длинными золотыми рогами, хорошо хоть без личины.

Интересно, это на самом деле Дина? И если да, то какая из четырёх? Хотя, мне-то в любом случае, что в лоб, что по лбу. Или это защитная реакция на попадалово, что бы крыша не съехала? Попытка зацепиться за что-то известное… И это никакая не Дина, а какая-то женщина-самурай… Или ещё не пойми кто в непонятно каком мире?

– Что, Рэндэрд, по голове дали? – я её понял!!! Хотя не по-русски сказано. Похоже, и самом деле, попал! В мир, что сам придумал.

Глава 3

Осень 268, 269, 275 и другие года

Вот так, говорят, всё и было. Так я в "Замке ведьм" и оказалась. Ертгард Осень. Когда-то по-другому звали, но я не помню. Несколько лет с той поры прошло. Иногда шепчутся будто я дочь Великого Господина Линка. Зачем шептаться, когда тут две его самые настоящие дочери живут. Будь другие -прятать их бы не стал. Грозного во мне только имя.

Когда писать и считать учили, спросили, знаю ли, в какой день родилась. Когда сказала, что нет – велели выбрать любой и запомнить. Я, хотя и Осень, но люблю лето. Первый день шестого и назвала. С той поры, так везде и записано.

Как считать научилась, игра с числами стала завораживать. Так и познакомилась с матерью Дины. Потом уже узнала – приказала докладывать об особых успехах воспитанниц в чём-либо. Вот и сообщили, я лучше всех считаю. Велели идти к ней, точнее, просто отвели. Я почти и не бывала в этой части замка. По сторонам не смотрела – боялась.

– Говорят, ты лучше всех считаешь?

– Да, – ответила очень тихо, её тогда ужасно боялась.

– Ну-ка, сосчитай вот это,- протягивает листок. Сама взять побоялась.

– Вон там сядь, и решай.

Только глянула – поняла, это для меня простенько. Решила, и сижу, гравюры на стенах рассматриваю. Тогда к ней Госпожа Кэрэтта приходила. Я уже знала тогда – из приходящих к Дине она сознательно не видит тех, кто за её спиной. Я как раз у окна сидела. Они долго говорили. Тогда я и половины слов таких не знала. Потом ещё кто-то пришёл. Я сидела, хотя уже скучно становиться стало. Рожицы всякие на полях рисовать принялась. Слишком увлеклась. Рисую я тоже неплохо. Она из-за плеча и сказала.

– Ам!

Я даже перо уронила. Дина забрала листок. Я испугалась. По отношению к ней – последний раз. Потом она удивилась. При мне – тоже впервые.

– Я пошутить хотела… А вон что оказалось… – словно сама себе сказала.

– Неправильно что?

– Да нет, всё правильно, включая то, чего ты знать не должна. Но ведь знаешь!

– Ну да.

Она хохотнула.

– Умная ты, Осень, думала надо мной подшутить хотят. А вон что оказалось…