Зотерианец: Зов Крови - Юрий Стерх
— Я обрушил скалу, надежно перекрыв доступ в усыпальницу де Биера с этой стороны. Теперь в нее можно попасть только через пещеру.
После этих слов в его руках откуда-то появился крупный изумруд из сокровищницы тамплиеров, и он стал внимательно его рассматривать.
Без сомнения, страж тогда говорил удивительные вещи и про этот Форий, и про какой-то там копир, но я уже устал чему-либо удивляться, просто впитывал в себя как губка ту информацию, которую ежеминутно до меня доносили Декар и Кира, становясь при этом чуточку мудрее и опытнее.
Когда уже летели обратно, дед осторожно выпытывал у Декара, сколько же этого драгоценного металла в мече и кольчуге, а когда узнал, то изумленно уставился на меня.
— Надо собрать на опознание Декару образцы всех металлов из таблицы Менделеева и других более современных справочников. Если Форий есть тут, на Земле, то мы обязательно найдем его месторождение. Обязательно! — пока говорил, его глаза горели от возбуждения, и он не мог усидеть на месте.
Всё дело в том, что после более тщательного анализа и вычисления, страж установил, что Фория в доспехах и мече чуть больше одной роны, а рона, как я уже точно знал, равняется четыремстам семидесяти граммам.
Чудеса да и только!
Поселок Рыбачий
Двое суток спустя
Теперь меч и кольчуга стоимостью в целую планету занимали почетное место среди остальных сокровищ на среднем уровне хранилища.
— Всё... теперь и на этом этаже на полках почти нет места, — пробормотал я себе под нос, запирая тяжелую сейфовую дверь.
В нижнем, самом большом зале уже давно нет места ни на полках, ни в проходах между ними. Там всё навалено под потолок в нарушении всех норм безопасности. Но памятуя о том, что сокровищ еще будет очень много, а наше хранилище не резиновое, мы на эти меры наплевали, решив забивать все этажи по максимуму.
Освобождая место под сокровища, мы перетащили все статуи и бюсты в гараж моего коттеджа, теперь у меня там, как в Эрмитаже или Ватикане, это кому как нравится, только интерьер немного подкачал, но это временно.
Я ухмыльнулся, вспоминая, как мы переправляли эти сокровища из тайника тамплиеров в Рыбачий.
Шутка ли… Почти десять тонн груза мы вытащили оттуда.
Десять!
Сутки спустя
— Аккуратней, уважаемый Ила, прошу тебя... аккуратнее!
Отец осторожно держал двумя руками древний тубус, взятый нами из пусковой шахты, а дед, используя специально сконструированные для этого зажимы, осторожно отвинчивал покрытую толстым слоем патины крышку. Я же стоял за спиной деда, готовый в любой момент зафиксировать в своей памяти увиденное.
После внимательного изучения этого, бесспорно, когда-то богато украшенного, а сейчас прогнившего насквозь тубуса, мы обнаружили, что он двойной. Внутри находился еще один, потоньше, в виде бронзовой трубки с крышкой, закручивающейся в форме головы льва. В эту самую трубку, по всей видимости, и было вложено послание. Состояние внутреннего тубуса тоже оставляло желать лучшего, но мы, внимательно изучив, единогласно пришли к выводу, что его всё-таки можно вскрыть и постараться прочитать содержимое.
Происходило это следующим образом. Дед аккуратно, через пипетку, взбрызгивал на резьбу концентрированный лимонный сок, а затем, выждав какое-то время, медленно проворачивал крышку зажимом. И так в течение двух часов мы медленно, но уверенно, миллиметр за миллиметром откручивали крышку, пока нам не осталось всего одно маленькое движение для того, чтобы эту крышку наконец-таки окончательно снять.
Страж в этом деле нам не помогал. В этот момент он копошился на один уровень ниже нас со средними разведчиками, приводя их в рабочее состояние. Он решил, что пора перенастроить их на поиск ингредиентов для варки нектара. Какие-то образцы этих ингредиентов были в запасе у деда, и тот скрепя сердце предоставил их ему. А за какими-то образцами пришлось основательно побегать по окрестным горам. Почти всё необходимое он нашел в окрестностях Рыбачьего, осталось отыскать только одну траву, точнее цветок. Этим цветком оказалась какая-то разновидность пиона, но тот поблизости точно не рос, для этого нужны были высокие горы и влажный климат.
Деду пришлось одним днем слетать в Москву и привезти ценный образец цветка из своих старых запасов. Проштудировав кучу справочников и пообщавшись с местными травниками, он выяснил, чтобы найти необходимое для приготовления нектара, необязательно тащиться в Сибирскую тайгу. Всё, включая разновидность редкого вида пиона, можно найти сравнительно недалеко отсюда. Ближайшее место, где он рос, находилось в горах, в окрестностях поселка Красная поляна. А это почти рядом с Сочи. Мы собирались лететь в те края завтра утром. А пока…
— Ну, с Богом! — дед аккуратно провернул зажим, после чего крышка от внутреннего тубуса оказалась у него в руках.
Он тут же отложил ее в сторону, взял со стола пинцет и осторожно, стараясь не дышать, вытащил из тубуса кусочек подпорченного, почти черного пергамента.
Я разочарованно вздохнул.
Уже сейчас, рассматривая этот невзрачный на вид фрагмент рукописи, было заметно, как сильно она пострадала.
Низко склонившись над обрывком, мы пытались рассмотреть на нём хоть что-то, но тщетно. Как ни старались, но разобрать там что-либо сейчас было практически невозможно. Влага и время сделали свое черное дело.
— По всей видимости, воин, перед тем как положить послание в тубус, не вытер руки от крови и пота, — с сожалением проговорил дед, поднесся обрывок почти к самим глазам. — Влага попала, и от этого в замкнутом пространстве пергамент пришел в полную негодность.
Отец посмотрел на тубус и расстроенно произнес:
— Давай, доставай всё, что там есть! Может, что еще сохранилось?
Дед кусочек за кусочком начал извлекать из тубуса рукопись, аккуратно укладывая на широкое ровное стекло. Когда был извлечен последний фрагмент, отец придавил всё это сверху еще одним плоским стеклом. Теперь мы могли более детально рассмотреть всё то, что нам досталось, сложить мозаику и попытаться прочитать древнее послание. К нашей немалой радости, некоторые части текста всё еще сохранились, и нам можно было, хотя и с трудом, но кое-что всё-таки разобрать.
Провозившись несколько часов над составлением кусков пергамента, мы наконец-то смогли прочитать часть того, что хотел донести до нас древний воин. Текст был записан на древнегреческом языке и, если включить толику воображения, то разбирая почти невидимые буквы, можно было понять, что этот герой перед смертью записал на пергаменте имена особо отличившихся в сражении воинов.
Даже не так, скорее всего, он вписал их
