Озерон. Падение Империи. Пролог - Сергей Анатольевич Евграфов

Шум битвы стихал. Некогда зеленое весеннее поле, пропитавшись кровью, потом и болью, превратилось в черно-бурую жижу. В ней, как черви, копошились искалеченные обрубки тел. Ударами молота в мозг врывались стоны и предсмертные хрипы, крики и визг, мольбы и проклятья. Валка, Брахамис, Адинэль и даже черный Тоша – к ним безуспешно взывали, еще луну назад сильные, смелые и отважные воины, ставшие теперь лишь будущей пищей для тех, кто уже кружил высоко в небе, высматривая на поле кровавой жатвы куски повкуснее.

Три дня и две ночи шел бой, и мы проиграли. Орда северян, спустившись с Нордхельских гор, как раскаленный нож сквозь масло, прошла до сердца Озерона. Северные Земли барона Тора, герцог Туне с Легионом, принц Кратос в Поющем лесу, а теперь и мы, «Цвет Империи», под штандартами самого Зорда Третьего, владыки всего Озерона. От южных джунглей Пуша до топей Запада, от степей Востока до самой Твердыни – отовсюду шли лучшие воины, чтобы влиться в ряды Имперской армии. И теперь мы лишь прах, торопливо сдутый с книги Истории!

Вместе мы шли на поле брани из Твердыни, провожаемые детьми, женщинами и теми немногими из мужчин, кто не мог сражаться. Бок о бок ступали лучники Аскалона, мечники Турилии, ополченцы Твердыни, чернокожие копейщики Пуша, дворянская конница со всех земель и мы, гвардия и стража Императора, Багряные Плащи. Толпу раздирали чувства! Я видел ликующие, плачущие, смеющиеся, гневные, испуганные, ненавидящие, серьезные и равнодушные лица. Нам бросали цветы, крики ободрения и песни. Слышал я и грязную брань, и дурные посулы, и прямые угрозы. Последние голоса были тише, но били острее. Империя была скована в огне и крови, и не все жили в ней в радости и покорности судьбе.

Я не знал другой истории, кроме Озерона. Корни Империи уходили вглубь веков, вытеснив все остальные летописные предания в сферу мифов и легенд. Весь цивилизованный мир был Озероном. Весь цивилизованный, но не дикари, жившие на севере за Нордхельскими горами. Столетиями случались мелкие стычки. Бывали и крупные набеги северян. Три раза Императоры ходили в горы Севера, и два раза после этого в стране появлялся новый монарх. Но сейчас все изменилось… Десять лун назад дикари перешли свои хребты с многотысячным войском, одержимые лишь одной целью – покончить с Империей, стерев с лица земли Твердыню, чтобы самим править новой эрой людей.

Известия доходили до Твердыни чернее одно другого. Первым был барон Тор из Северных земель. Я знал тот край, ибо каждый Багряный Плащ должен был пройти там Посвящение, отслужив одну зиму в горах. Зимой чудовищные морозы, а летом – невыносимый зной, но не природа вселяла в сердца смельчаков леденящий ужас. Дикари-северяне, не знавшие жалости и сострадания, устраивали засады на наши патрули, а иногда и бесстрашно вырезали заставы. Горе было тому, кто сомкнет глаза на посту! Туда мы уходили мальчишками, а возвращались мужами, либо не возвращались вовсе.

Земли барона Тора были под стать природе. Каждая деревня была крепостью. Каждый мальчик, юноша, парень, мужчина или старик умел обходиться с оружием. Даже местные девы учились стрельбе из лука. Суровый край порождал суровые нравы, и с преступниками там поступали без жалости. Страх перед общей угрозой сделал пахарей, ремесленников и торговцев людьми, готовыми взяться за меч или пику при малейшей опасности… Три дня простояли Северные земли против дикарей, после чего их потоки хлынули в Турилию. Барон Тор пал, сраженный в одной из башен своего замка. Говорят, он не издавал ни звука, когда увидел смерть своих обеих дочерей. Он был покрыт кровавой коркой весь, от лица до пят, и лишь глаза горели неистовым огнем.

Барон Тор пал, а с ним и войско из пяти тысяч «наших северян». Истинные же северяне продолжили свой путь к Твердыне Озерона. Тогда Император повелел герцогу Туне, командующему Легионом, основным войском страны, разбить дикарей в Турилии. У герцога было восемьдесят тысяч воинов против несметной орды нордхельских северян. Всем нам тогда казалось, что война будет закончена, а барон Тор – отмщен. Судьба же преподнесла нам горький урок. Сражение было в лощине, и закончилось оно за два дня и одну ночь. Войска Туне оказались зажаты. Страх, зародившись в одном месте, подобно лихорадке побежал по рядам. Это было побоище. Северяне резали, рубили, протыкали, крушили черепа без устали. К вечеру второго дня все было кончено. Пленному Герцогу разбили голову камнями, а потом утопили в выгребной яме. Озерон оказался без основного войска, а Турилия – без защиты.

Отвратительные вести о бесчинствах дикарей доходили до столицы все чаще. Все мужчины, что смогли бежать из Турилии, записывались в новое воинство, которое спешно собирал принц Кратос. Наследник престола был молодым, всего двадцати пяти зим от роду, но смелым, решительным и умным человеком. С юношества он не был безразличен к чаяниям простолюдинов, чем снискал славу и уважение у народа, возложившего на него надежды своего будущего. Поющий лес поставил на этом точку. Луну назад отец Кратоса, Император Зорд Третий, владыка Озерона, получил от дикарей «дар» – голову своего сына. И с тех пор ярость не покидала лика властителя! До сего дня…

Придворные мудрецы, льстецы и подхалимы, не отпустили Багряных Плащей с принцем, но запретить нам идти с Императором не мог никто. Нас было десять сотен, воинов закованных в стальную броню, с копьями и острыми мечами. Вместе с остальными мы вышли на поле боя пред Твердыней, и было в нашем войске тридцать тысяч. Врагов же северян было впятеро больше. Рассветное солнце не грело, а обжигало холодом предстоящего сражения. Я видел лица других Багряных Плащей, и ни на одном не было ничего, кроме решимости. Так нас учили, это был наш долг, наша судьба.

У северян не было особой тактики. Они не учились у придворных стратегов, а просто бежали огромной толпой, снося, как бурный речной поток, все на своем пути. Первые наши ряды быстро смяли. Дикари падали тысячами, но и мы гибли сотнями. В разгаре боя я видел многое… Видел, как чернокожий пушиец, голый по пояс, со своей страшной песней врезался в толпу нордхельцев, пока она его не поглотила полностью. Видел, как мой брат, не по крови, но по духу, из Багряных Плащей с отрубленной по локоть рукой сразил двух северян, пока ему самому не разрубили лицо. Видел ополченца из Твердыни, который смеялся, когда ему резали глотку. Но видел я и иное! Как плакал седой ветеран с Запада, когда ему выпустили кишки. Как спасался бегством, раздавив своих двоих лучников, конник с