Александр Афанасьев - Под прикрытием
Сейчас командир корабля, мудрый и опытный майор Чейни, в последний раз выверял маршрут. Маршрут, надо сказать, поганый. Как раз проходит над горным перевалом, там, едва переваливаешь вершины, двигатель даже на закиси[120] дохнет и едва тянет. Запаса по высоте никакого, сманеврировать тоже не сманеврируешь, одна ошибка, даже самая незначительная – и навсегда останешься там. Да, Пелтор, Пелтор, как же тебя угораздило так? По короткому маршруту решил зайти – и вот итог. Ведь правду говорят: бывают летчики смелые, а бывают старые. Старых и смелых – не бывает.
Повернувшись, майор подозвал техника, специалиста по вооружению.
– Полный боезапас не берем.
– Но…
– Никаких но. Машина не потянет, я не хочу брюхом горы обдирать. Убери все лишнее. Оставь только бомбы, обычные и кассетные.
– А гондолы с пушками?
Майор просчитал в уме вес.
– Оставь.
Итак, у него получается самый простой комплект вооружения, какой только может быть. Пулеметы, пушки и бомбы. Почти то же самое, что и у «Либерти», только больше. Может, стоит хотя бы пару управляемых ракет оставить? Ведь с Пелтором случилось что-то, несмотря на то что у него имелся полный комплект вооружения. Нет, наверняка это было столкновение в воздухе…
Майор сам лично обошел самолет, осматривая его хозяйским взглядом – давняя привычка, еще с того дня, когда один педик не законтрил гайку, и в итоге он три дня был вынужден скрываться от душманов, ожидая, когда к нему пробьются спасатели. С тех пор он всегда делал обход самолета – просто для того, чтобы успокоить самого себя.
Из здания штаба, расположенного неподалеку, один за другим вышли несколько человек в летных костюмах – его экипаж. Неспешно разговаривая, подкалывая друг друга, они шли по бетонке. Майор знал каждого из них немногим хуже, чем самого себя. Герцог, Маллиган, Кронье, Питерс, Де Витт… Его команда, которую он подбирал долго и тщательно, которая облетывалась не один год и в которой от каждого зависела жизнь всех остальных. Полеты на таких машинах, на предельно малых высотах – это жесткая и опасная игра, но прежде всего – это игра командная. В своей команде он был уверен – а с чужой никогда бы не полетел.
Подойдя к майору, члены экипажа сгрудились вокруг него, никто не сделал попытку отдать честь или встать в какое-то подобие строя – здесь было не до этого.
– Пелтора знаете? – просто спросил майор. – Нашего Пелтора?
– Да, сэр.
– Он попал в беду со своим ведомым. Там… – майор неопределенно махнул рукой, но все поняли, о чем идет речь, там это там, – толком ничего не известно. Мы должны произвести первичную разведку и зачистку района, выяснить, что случилось, живы ли пилоты, попытаться запеленговать их маячки. За нами пойдут три вертолета ПСС, наша задача – расчистить им дорогу и сделать район поисков настолько безопасным, насколько это возможно…
– Сэр, едва мы вломимся туда, если даже там и не было малишей, они сразу сбегутся на шум со всех окрестностей, – резонно заметил Маллиган, второй пилот.
Маллиган был прав – малиши так и делали. Сбитый пилот для них – лакомый кусок, у него должно быть пять тысяч фунтов стерлингов в золотых монетах, огромные деньги по здешним меркам. А если потребовать с британцев выкуп – возможно, дело не ограничится этими пятью тысячами.
Но делать нечего. У британцев не было надежного, хорошо бронированного и вместительного вертолета, способного работать на таких высотах. Поэтому при проведении спасательных операций им приходилось изощряться: сначала самолеты огневой поддержки зачищали район, а потом вылетали три «Вестланд Уосп», легкие вертушки, для того, чтобы провести собственно спасательную операцию. Учитывая, что запас топлива на «Вестландах» ограничен – они взлетали не одновременно с самолетами огневой поддержки, а только когда получали подтверждение того, что район чист. Это неоправданно растягивало спасательную операцию и делало рискованной для всех ее участников. Но иного выхода при такой технике просто не было.
— Значит, мистер Маллиган, мы должны сделать так, чтобы у малишей даже мысли в голову не пришло сунуться туда, где летаем мы.
– Правила ведения огня?
– По усмотрению. Даже если тебе просто не понравилось что-то – ты можешь сделать так, чтобы этого «что-то» не стало… Еще вопросы?
– Тогда давайте попытаемся помочь старому сукину сыну Пелтору…
Без суеты и спешки каждый занял свое место, техники из наземной команды захлопнули за последним из них тяжеленный, бронированный люк, отсекая их от мира. Пальцы забегали по переключателям, оживляя для полета стальную птицу.
– Слева чисто.
Щелчок тумблера – и наверху, над головами, что-то зачихало, надсадно, как чихает больной старик, потом ровно забухтело. По корпусу прошла едва уловимая дрожь.
– Левый двигатель работает.
На самом деле, для того, чтобы попасть под винты этого самолета, нужно иметь рост по меньшей мере семь с лишним футов, поскольку именно на таком расстоянии находились от земли винты. Но проверка наличия помех перед винтами перед запуском двигателя – обязательное требование предпилотной подготовки, выполняемое всегда и везде. Может ведь получиться так, что ты пересядешь на другой тип самолета, будешь готовить к полету и забудешь это обязательное требование. В авиации предпочитают перестраховаться.
– Справа чисто.
– Правый двигатель работает.
Маллиган показал техникам, что можно убирать колодки шасси и стопоры с вооружения. Самолет дрогнул и медленно покатился по бетонной полосе, приближаясь к ВПП – это больше походило на движение тяжелого локомотива, нежели самолета.
– Рок-н-ролл, ребята! – жизнерадостно заявил Маллиган в систему внутренней связи самолета, когда тот замер на исходной.
Рок-н-роллом был сам процесс взлета. Этот самолет, при проектировании которого за основу взяли летающую лодку, был плохо приспособлен для бронирования и с полной нагрузкой еле держался в воздухе. Взлетать нормально он мог только с длинных, гражданских полос – а взлететь с коротких ему помогали так называемые «бустеры» – небольшие ракеты, крепящиеся к самолету, работающие примерно минуту и дающие дополнительную тягу при взлете.
Взлетающий «Виндикейтор» – зрелище не для слабонервных. Большой, пузатый, словно раскормленный гусь, самолет, разгоняющийся по взлетной полосе, вдруг окутался дымом и пламенем, громыхнул гром – включились бустеры. Со стороны это выглядело, как будто самолет загорелся при взлете и вот-вот взорвется, пламя лизало закопченную броню. В кабине первый пилот изо всех сил тянул на себя штурвал, селекторы тяги двигателей сдвинуты вперед до упора, второй пилот монотонно комментировал скорость машины.
Последнее усилие, толчок – и «Виндикейтор» оторвался от земли, пошел по кругу над базой, набирая высоту…
Правила проведения спасательных операций Карим тоже знал – они описывались в боевых уставах британских ВВС и особой тайной не являлись. При исчезновении одного или нескольких самолетов на поиски отправляется «Виндикейтор», он должен обнаружить и зачистить район падения. Потом туда направляются три легких вертолета, которые должны отыскать и спасти летчика в районе, зачищенном «Виндикейтором», при этом один из вертолетов предназначается для экипажа и идет в медицинской комплектации, два других – несут поисковую группу.
Поскольку место катастрофы обнаружить довольно легко – по обломкам самолета и следам горения, Карим передвинул обе засады вперед настолько, насколько смог, для того чтобы максимально сократить время между обнаружением обломков и нанесением удара. Он ждал «Виндикейтор» – единственный самолет из принятых на вооружение, который британские ВВС никогда не теряли…
«Виндикейтора» Карим боялся – и в то же время понимал, как важно сбить именно его: неуязвимую стальную птицу, безнаказанно кружащую над горами, обрушивая сталь и свинец на головы малишей. В каком-то смысле «Виндикейтор» был символом британского владычества над этой истерзанной землей, карающей рукой Британской империи. Его считали неуязвимым – и если его сбить, это будет не просто потеря мощного боевого самолета. Это будет унижение Британии на глазах всех афганцев, живым доказательством того, что против англизов можно и нужно воевать. Сбей его – и никто не задаст тебе вопрос, можно ли вообще победить этого врага?
Но сбить его и в самом деле очень непросто. Это ведь не реактивный самолет. С реактивным самолетом проще – попало что-то в турбину, работающую на предельном режиме, сломалась хоть одна лопатка – все! Двигатель сам себя разнесет в считаные секунды. Для того чтобы произошла авиакатастрофа, достаточно предмета размером с гильзу – такое не раз бывало. Взрыв боеголовки самонаводящейся ракеты рядом с воздухозаборником реактивного двигателя – смерть без вариантов. А вот поршневой двигатель, пусть он и устаревший, но его разрушить намного сложнее, он работает далеко не в критическом режиме. А если он еще и прикрыт бронированным капотом…
