Владимир Романовский - Польское Наследство
– Позволь, князь, умолять тебя … уточнение требуется, ибо по ничтожеству … не понял я вопроса твоего.
– Ты берешь с караванщиков пошлину?
– Нет.
– Как это нет? Вот у меня твоя учетная грамота. Написано – с Абдула двести, с Хварида – сто пятьдесят. Что означают эти числа?
– Так то плата, князь. Как же – они же делают остановку у нас, так если с них не брать плату, то это будет непорядок.
– Значит, берешь пошлину.
– Нет, князь, пошлину я не беру.
– Понятно. Так вот, когда ты берешь с них плату, ты какими расчетами руководствуешься? Вот к примеру, с Абдула двести – а почему не сто?
– Сто – мало, князь.
– Почему?
– Да сам посуди, князь. С караванщика сто – это смешно даже.
– А почему тогда не триста?
– А триста – это много. Не дадут, будут в обход ездить, тогда совсем ничего не получу. А надо, чтобы по совести. Я человек честный, говорю все как есть.
– А почему с Хварида ты взял меньше, чем с Абдула?
– Хварид очень жадный и свирепый, князь. С него двести запрашивать опасно.
– А что ты делаешь с деньгами, которые они тебе платят?
– Ну, как … – Урж замялся. Он не ожидал, что князь проявит вдруг такую неделикатность. Семейный бюджет – святая святых. Кому какое дело, как тратит человек свои деньги. – Ну … Что-то в сбережение идет, а что-то на расходы. Недавно расходов стало больше – кроты половину урожая съели, так смерды цены подняли – сил никаких нет, князь. К тому ж супруга моя, князь … – Урж помрачнел и рассердился на супругу, и пообещал себе, что обязательно ввернет про неверность, – захотела, чтобы крышу черепицей крыть. А черепица – нежный материал, все время чинить надо. С соломой-то проще – как прохудится, так сразу всю крышу заменил, и еще год – никаких забот.
– Ну, хорошо, подожди, не болтай попусту, – сказал Ярослав. – Скажи лучше, по совести … Хмм…
– Я, князь, всегда по совести.
– Вот и скажи мне по совести, какая выгода городской казне от караванов?
– Казне-то, князь? – переспросил Урж, забывая о наставлениях Жискара.
– Да.
– Ну, как же, князь … Прямая выгода казне. Караванщикам ведь есть-пить надобно, да и товар свой они подкармливают. Кнеррир да телеги чинят, одежду латают. Всем горожанам работа находится, и есть из чего десятину-то платить, в казну-то.
– А посадник не возражает, что ты с караванщиков берешь плату, а с ним не делишься?
– А зачем мне с ним делиться? – Дядька Урж растерялся. – Он сам с них берет.
– Отдельно?
– Разумеется отдельно, князь. Я в дела посадника не вмешиваюсь.
– А священник вас с посадником не попрекает?
– Попрекает, князь.
– Что же он вам говорит?
– Что погрязли мы во грехе великом, и он вместе с нами.
– А с ним вы не делитесь?
– Чем, князь?
– Деньгами караванщиков?
– Да помилуй, князь! Он больше нашего с них берет.
Ярослав вздохнул.
– А сколько тебе посадник платит, Урж, за исполнение обязанностей?
– Платит? Зачем же ему мне платить? – удивился Урж. – У меня должность доходная. Если бы я требовал за нее плату, это был бы разбой. А я человек честный, все у меня по совести, это все знают, кого хочешь спроси.
Сколько ему лет, подумал Ярослав – тридцать пять, сорок? Вся сознательная жизнь прошла во время моего правления. Что толку издавать законы, если все судят по совести, а совесть у всех разная?
– А что за драка была давеча у пристани? – спросил Ярослав.
– Драка?
– Есть убитые.
– А, так то у Марвы везомые начали проказить.
– Кто такая Марва?
– Марва – это литовец.
– Караванщик?
– Да, князь.
Урж решил, что настал момент вывести князя к нужной ему теме о восстановлении справедливости, но именно в это время, к досаде его, в занималовке появились Жискар и какой-то толстый малый с недовольным лицом.
– Князь, прости, что врываюсь, этот человек привез тебе важные сведения.
– Да уж, – добавил толстый, словно сомневаясь, что одному Жискару князь не поверит и нужно подтверждение с его стороны.
Ярослав кивнул.
– Урж, я приму тебя позже, – сказал он.
– Пойдем, – Жискар взял Уржа за плечо.
– Но я еще не досказал князю…
– Потом доскажешь. А еще лучше – напишешь. Ты ведь грамотный? Ну так вот, – Жискар настойчиво вел Уржа к двери. – Поместим тебя в острог за ослушание и нарушение, и будет у тебя время все осмыслить, во всем признаться…
– Позволь, позволь, как это в отрог? – запротестовал Урж.
– Не надо в острог? – спросил Жискар, выводя Уржа из занималовки. – Ну, может и не надо. Там видно будет.
– Я тебя слушаю, – сказал Ярослав.
– Приятно иметь с тобою дело, князь, – Нимрод одобрительно кивнул. – Слуга твой стал меня слушать только после того, как я указал ему, что иудея в лапотогах не каждый день встретишь. А ты вежливый, князь.
Ярослав рассмеялся.
– Ты иудей? – спросил он.
– Да.
– Лапотоги знатные у тебя. Точно по ноге, не так ли.
– Сапоги прохудились по дороге.
– Кто же твой господин?
– Гостемил.
– О! Из рода Моровичей?
– Да.
– У тебя есть от него грамота?
– Нет, князь. Мой господин велел мне передать тебе кое-что на словах. Грамоту можно потерять в пути, или же ее могут отнять разбойники.
– У тебя есть доказательства, что именно Гостемил тебя послал?
– Увы, князь. Впрочем, мое дело – передать тебе сведения, а твое – верить или нет.
– Логично. Я тебя слушаю.
– Речь, князь, о некоем сообществе, объединяющем многих людей в северных частях света вне зависимости от страны, действующем тайно. Сообществом этим иногда пугают детей в высокопоставленных семьях, а на гербе сообщества значатся сверд и полумесяц. Я понятно излагаю?
– Да, – сказал Ярослав, мрачнея. – И что же?
– В данный момент одной из целей этого сообщества является похищение тебя лично. Ни Гостемил, ни я не знаем, когда и где они собираются это произвести, но твое прибытие в Киев в их планы не входит.
Это подтверждало то, что Ярослав прочел три дня назад в послании Хелье, написанном тайнописью.
– Как тебя зовут?
– Нимрод.
– Странное имя … Где ты научился так складно говорить, Нимрод?
– Смекалка у меня врожденная, а у Гостемила я служу уже десять лет.
– С какой целью они собираются меня похитить?
– С целью смещения с престола.
– Зачем им меня похищать в таком случае? Есть более простые способы.
– Им, наверное, нужно твое отречение, в письменном виде.
– Ах, даже так…
– И еще об одном я должен тебя предупредить, князь.
– Да?
– Если ты вздумаешь подвергать меня пыткам ради выяснения – правду ли я говорю, или подослан поименованным сообществом – болярин мой будет в большой обиде и объявит об этом проявлении княжьей благодарности по городу.
– С чего ты взял, что я собираюсь тебя пытать? Уж не читаешь ли ты у меня в уме? Не колдун ли ты?
– Нет, князь, я не колдун. Я просто исполняю волю моего господина, который сказал, «С олеговым семенем надо держать ухо востро, они…» … э … дальше были очень обидные слова.
Ярослав наконец улыбнулся.
– Да, узнаю Гостемила … Значит, меня собираются похитить.
– Да, князь.
– Не возражаешь, если я приглашу сюда Жискара? Господин твой не настаивал ведь, чтобы уже после того, как ты передал мне сведения, я хранил бы их в тайне?
– Сведения теперь твои, что хочешь, то с ними и делай, а мне позволь уйти.
– Нет еще. Куда ты спешишь?
– Обратно к моему господину. Без меня он будет шататься в Киеве по крогам и растолстеет.
– Гостемил в Киеве?
– Да. Он послал меня к тебе с дороги. Я с ног сбился, искал тебя везде … Зачем тебе эта дыра, Хоммель? Городом может называться только поселение, о котором великий Като-старший мог сказать, «Следует разрушить».
– Като-старший? Напомни-ка мне, кто это такой.
– О! Ты не знаешь, князь?
– Забыл, наверное.
– Римский сенатор был такой. Он к каждой своей речи всегда добавлял, «А также, по моему мнению, Кархваж следует разрушить!»
– Точно! Теперь я тебя вспомнил, ты действительно служишь у Гостемила.
– Ну то-то же.
– Жискар! Жискар, войди!
Жискар вошел и вопросительно посмотрел на князя.
– Жискар, сколько у нас людей в дружине?
– Двести человек.
– Кажется, моей скромной княжеской персоне потребуется круглосуточная охрана из дюжины ратников. Этот человек, а он слуга Гостемила, сказал мне, что меня собираются похитить Неустрашимые. Как это не ко времени, Жискар! Столько дел, а они лезут…
– Это Гостемил передает такое? – осведомился Жискар.
– Да, – сказал Нимрод. – А сведения исходят от Свистуна.
– Как!
– Как!
– Не кричите вместе, – попросил Нимрод.
– Свистун состоит в связи с Гостемилом?
– Мой господин потрудился взять его в плен.
– Свистуна? – недоверчиво спросил Ярослав.
– Да, а что такого в этом? – Нимрод с плохо скрываемой гордостью посмотрел на князя и Жискара. – Мой господин и императора может взять в плен, если захочет. Он только с виду ленивый.
