Эй на Груманте - Владимир Альбертович Чекмарев
Глава 16
Во главу экономики Великого княжества Грумант, я поставил уголь. Его тут было много, была возможность карьерных разработок и рабочая сила была, как вольнонаемные за хорошую зарплату, так и пленные браконьеры и пираты.
Мои умельцы нашли железную руду и наладили выплавку чугуна (работы по выплавке стали так же велись). И мы начали первое производство машинерии на Груманте и это были угольные мельницы и примитивное прессовое произвлдство. Был построен Угольный комбинат, где уголь перемалывался в порошок из которого прессовались угольные брикеты. Первым потребителем оных был естественно флот, где паровые машины были на двойном угольно-нефтяном питании. Нефть мы берегли, хотя на Груманте она была и соответственная техника на караване имелась. На экспорт эти брикеты шли первым делом в Англию, так как там как раз массово входили в моду камины. На Груманте кстати, я провел жилищную реформу… большую часть населения я переселил в зоны термальных оазисов. А в холодных областях, где требовалось отопление, остались только моряки, военные, технари и рыбаки, для всех которых я ввел вахтовый метод, ну а в термальных оазисах отопление было излишним. На базе судов обеспечения, и местных кузниц и мастерских мы начали возводить небольшой металлургический комбинат полного цикла. И первым делом я озадачил технарей производством паровых машин из местных материалов. Одному трюмному технику я дал сразу капитана лейтенанта и статут боярича, за то, что он из подручных материалов собрал паровой трактор. И еще был тут один кунштюк… продолжительность жизни Грумантцев зашкаливала за двести лет, причем в районе сорока пяти лет старение организма затормаживалось и имунность организма буквально зашкаливала. Это было следствие купания в термальных озерах. Я настропалил медиков выяснить суть явления и заодно издал грозный указ, карающий вечной каторгой сброс любых отходов в термальные озера. А медики справились с задачей, обнаружив в термальных водах некий биореактив вроде колонии бактерий действующий на организм человека в случае десятка регулярных купаний и потом уже процесс оздоровления организма становился необратимым. Врача, фельдшера и медсестру составлявших данную научно-медицинскую группу, я серьезно повысил в званиях, пожаловал бояричами и даровал статус академиков. В Академии их встретили настороженно, особенно медсестру Аглаю, которая была мускулистой копией колхозницы с известной статуи лауреата пяти Сталинских премий и автора граненого стакана, скульптора Веры Мухиной. Но когда Аглая свернула богатырским хуком ( на корабле она занималась боксом) пару академических челюстей, ее настолько зауважали, что выбрали вице-спикером по этике. А потом она неожиданно для всех закрутила роман с ледащеньким профессором ботаником (в обоих смыслах) и к всеобщему изумлению они поженились.
Из термальной воды, наши медики смогли выделить субстанцию, которая в течении трех месяцев сохраняла лечебные качества и при приеме перорально, трех капсул раз в три дня, организм пациента омолаживался лет на десять и приходиил в норму. Согласно лабораторным исследованиям, больше трех капсул не функционировали и следующий цикл можно было повторять только через несколько лет. То есть в полной мере и на полный вектор эффект обновления работал только для «купальщиков», в ряды которых посторонних мы допускать не собирались. Естественно, все данные по «Элексиру бессмертия» и лечебным качествам термальных вод были засекречены, а одного сотрудника, который стал собирать материалы, дабы осчастливить Мир, пришлось показательно (для узкого круга) казнить.
И понятно, что я решил монетизировать эту панацею и первой пациенткой стала подруга нашего бравого морпеха королева Джейн.
Оттюнингованный и довооруженный «Тюлень» в сопровождении парохода «Выборг» переделанного в вспомогательный крейсер, державшегося в отдалении, прибыл в Лондон с персоналом постоянного посольства Великого Княжества Грумант, в составе которого был лекарь с помощницей (помощницей была Аглая). Кавторанг, боярин Иванов обрадовал свою венценосную пассию возможностью омолодиться, коей королева естественно непреминула воспользоваться. Курс лечения, я оценил в сто тысяч золотых, но согласился во первых на рассрочку, а во вторых на выплату части кредита овцами (хорошо хоть не борзыми щенками, аки Ляпкин Тяпкин). Про овец кстати придумал Иванов, за что получил каперанга.
Глава 17
Глава 18
Мои красавицы из секретариата доложили, что ко мне рвется на прием один из моих ученых, новоиспеченный академик и профессор Смуракин. Он вечно носился со своей «солнечной астролябией», прибором визуально определяющим активность солнца, причем прибор был чисто механическим. Он был настырным и немного странным. Он в свое время добился своего включения в посольство отбывающее в Англию, что бы провести там и по дороге замеры солнечной активности, а в Лондоне купил местные одежды и теперь ходил только в них.
Я принял Солнечного зайчика (так его прозвали за глаза) и он выдал мне интересную теорию… в момент нашего переноса сюда, профессор обнаружил резко выделяющийся из обычного ряда солнечный спектр и именно к этим параметрам приближается нынешняя активность солнца и есть вариант событий, при котором вновь откроется межвременно-мировое окно. Учитывая, что флот уже давно массово никуда не выдвигался (рейды и патрулирование не в счет), я решил, что масштабные учения не помешают. И вот Док, четыре вспомогательных крейсера и три речных, выдвинулись в тот самый роковой квадрат, где мы некогда проявились в этом Мире.
Мы естественно не стали лезть прямо в электромагнитное горнило (так прозвали точку вброса академики) и стали отрабатывать групповые патрулирования. И на второй день началось… сначала вырубились все рации, потом забарахлила электрика, потом померкло солнце и на море обрушилась стена тумана, а когда туман рассеялся и вся техника заработала, радар Дока засек жирную метку, куда я, объявив предварительно общую тревогу, отправил сбегать три Речных крейсера с которых доложили о двух объектах. Это были два огромных ржавых парохода, стостранной конфигурации и архитектуры всего, включая надстройки и трубы. Названия на бортах сохранились и судя по тому, что суда обзывались «Фридрих Ницше» и «Генрих Гейне», они были родом из Германии, но из Германии, явно не нашего
