Гридень 3. Экспансия - Денис Старый
В любом случае, поведение князя было на руку Боброку. Десятник уже понял, как и где можно подловить Юрия Владимировича, высчитал и рассчитал и свои силы, дальность, определил пути отхода. И все равно было боязно. Нет, не за свою жизнь, которую десятник был готов положить на алтарь общего дела, а потому, что могут узнать его, если поймают. Успеет ли он себя убить, да еще так, чтобы не быть опознанным? А сможет ли это сделать? Нельзя, чтобы появились прямые доказательства в отношении Братства, пусть все думают про мстителей-людей погибшего Кучки.
— Дай мне выстрелить! — потребовал Елдаш.
— Ты стреляешь, если я промахнусь, или попаду, но в ногу-руку, — прошипел Боброк.
Они уже больше трех часов ждали на пригорке появления княжеской дружины. Десятник высчитал, что-то время, которое Юрий Владимирович проводит в седле, как раз должно припасть на проезд извилистого поворота в лесу, который окружали заросли и болота, но где была и холмистая местность. Иной путь, ну или дорога, был, потому Боброк мог и безрезультатно прождать проезд князя, после вновь планировать покушение, исследуя дороги до Ростова. Но тут удача все же прикоснулась к десятнику.
— Товсь! — приказал Боброк.
— Чего? — переспросил Елдаш, не знавший, конечно же, звучаний команд, которые уже внедряются в сотне тысяцкого Влада.
Боброк не обращал внимания на свой говорящий и копошащийся раздражитель. Он поправил на голове белую накидку, чтобы не быть замеченным, после стал выцеливать князя. Как правило, если ростовский властитель не отдыхал на оборудованном для него возу, то возглавлял колону своего воинства, гарцуя на поистине великом коне.
Шагов пятьдесят, не больше разделяло расстояние от жертвы и убийцы… карающей длани, строителя будущего Руси. Последняя формулировка больше нравилась десятнику. Он верил в то, что все делает правильно. Удачность места для покушения также определялась двумя факторами: Боброк со своим напарником размещался на возвышенности метров в тридцать над тропой, по которой должны пройти княжеские воины, ну и, соответственно, сам князь. Тут же есть спуск к зарослям леса, к полянам, где можно проскакать уже и на коне. Так что и стрелять удобно, и уходить сподручнее. Пока это княжьи ратники еще взберутся на холм! Пока сообразят куда им бежать! К этому времени Боброк уже рассчитывал во весь опор уходить на отдохнувшей и сытой лошади, да еще и с заводным конем.
— Вон он! — возбужденно чуть ли не выкрикнул Елдаш.
Боброк пшикнул на своего напарника и стал делать частые вдохи-выдохи. Вот князь остановился у заваленного сухого дерева, которое с таким трудом повалили и притащили десятник с бывшим боярским ратником, вот Юорий раскрылся и смотрит на вершину холма…
Глухой звук сорвавшейся с крючка тетивы запустил финальную часть плана покушения на Юрия Владимировича Ростовского. Массивный болт самого мощного арбалета, который только был найдет в оружейных комнатах Кучкова, устремился навстречу с плотью князя. Еще нужно не только попасть, но и пробить шубу, которая неизменно была на Юрии в переходах. А там…
Любое попадание в плоть должно стать смертельным для Юрия Владимировича. Наконечник болта был измазан вонючей субстанцией, взятой у полуразложившейся крысы. Так что заражение неминуемо. А тут такой уровень медицины, что без шансов. Тем более, когда ранение будет получено в двух-трех днях пути до Ростова, а в дружине лекарей не сыщется.
— Есть! — сказал Елдаш, когда увидел, что арбалетный болт, пущенный Боброком попал князю в район груди и ростовской властитель слетел со своего коня.
Парень так увлекся просмотром последствий от выстрела десятника, что не заметил, как Боброк достал нож. Воин-инок Братства накинулся на своего нерадивого, уже бывшего напарника, и ловко перерезал ему горло. После Боброк вложил нож, с острия которого капала кровь убитого Елдаша, ему же в руку, чтобы сложилось впечатление самоубийства, оставил свой разряженный арбалет, перехватил оружие парня и, захватив белые материи, рванул прочь.
Боброк старался идти по тем следам, которые же были оставлены на снеге, чтобы меньше чего указывало на присутствие тут еще кого-то кроме воина боярина Кучки, который «отомстил князю, убив того, но и, чтобы не попасться в руки княжьих людей покончил с собой».
Жалко было оставлять коня Елдаша, но это необходимо, не поверят же в то, что мститель прибыл сюда пешком. Жалко было и потерять хороший, мощный арбалет, но это неотвратимо, чтобы хоть сколько отвести подозрение на участие в акции Братства. Потому бедолагу Елдаша и тащил Боброк с собой на операцию.
Подгоняя себя, десятник бежал прочь. Уже должны были забраться на холм княжьи люди. Еще полминуты-минуту и они могут отправится в погоню, даже если и будут уверены в той версии произошедшего, котораяинсценировалась и предоставлялась для просмотра и принятия на веру.
Кони стояли примерно в полверсты от места акции, так что пришлось поднапрячься. Боброк себя утешал тем, что у него должна быть лучше физическая подготовка, чем у его противников. Тем более, следы были путанные, они с Елдашем ходили в разные стороны, но по одиночке, так что не сразу преследователи и выйдут на нужный след, если только их поведет не сам Господь Бог. Но он же на стороне Боброка?
Через пять часов скачки, на ходу меняя коней, чтобы те не исдохли от усталости, Боброк позволил себе передохнуть. Чуть овса было на одном из коней, так что животные чуточку подкрепятся, да и у самого десятника лежало добротное, подкопченное сало с травами, еще идобрая краюха хлеба. А жизнь-то удалась!
*………….*………….*
Дорога назад казалась мне исходом евреев из Египта. Но тут было иное: исход, или попытка исхода, племени мерь со своих земель. Может я что-то и не так сделал? Смотрю на этих людей, старост, простых крестьян, они чуть ли не боготворили Степана Ивановича Кучку, искренне рыдая, что боярин погиб, а после искренне радуясь, что осталась жива его дочь Улита и младший сын боярина Яким. Любили тут Кучку, и не особо понятно почему. Может то, что свой, из мери?
При этом люди крестились. Да, слышал я и поминание богов, кстати чаще славянского Велеса, но и крестились же. Так что край вполне свой, православный.Некоторые старосты со своими семьями присоединялись к нам по пути, конечно с моего разрешения. Разбавить на своих землях черемисов и беженцев с юга, я посчитал хорошей идеей. Как прожить только, прокормиться? Так уже почти что сто телег ехало, еды в них было немало. Ну
