Ловушка для Горби - Эдуард Владимирович Тополь
— Если мы не пошлем ему эту пленку, вы хотите сказать.
— Это в вашей власти, сэр.
— И он их расстреляет?
— Я думаю, у него нет альтернативы. Или он их, или они его. То есть, они-то в него уже стреляли, — Риктон усмехнулся: — Теперь его черед…
«Вот оно! — подумал Президент. — Вот один из тех моментов, которые он ненавидел больше всего в своей президентской службе. Когда только он, он один должен принять решение, от которого может зависеть судьба страны. Говорят, что в такие моменты великих политиков спасает интуиция, сверхчутье на ход Истории. Но на него в такие моменты наваливается просто удушье. И мучает, и размазывает по стене, и кричит: на кой черт ты сел в это кресло?!!.. Боже, какой ужасный выбор: спасти Горбачева ценой жизни двадцати двух сотен русских коммунистов или сделать вид, что ты ничего не знаешь и пусть они угробят его при следующей попытке…»
Он враждебно взглянул на адмирала:
— Зачем вы мне это принесли?!
— Извините? — изумленно переспросил адмирал.
Президент наклонился вперед так, что грудью уперся в стол.
— Я не доносчик! Я не могу положить Горбачеву на стол расстрельный список! Я — Президент Соединенных Штатов! — почти выкрикнул он.
Изумление на лице адмирала и побелевшее лицо секретарши Кэтрин, испуганно заглянувшей в дверь, заставили Президента опомниться. Он жестом приказал Кэтрин закрыть дверь.
— Извините, адмирал…
Черт возьми, разве им объяснишь! После дела Оливера Норта уже никто в Белом Доме не берет на себя смелость сделать хоть что-то без ведома Президента! В конце концов, если бы аналогичная ситуация возникла лет пять назад, Вильям Кейси нашел бы возможность отправить эту пленку Горбачеву БЕЗ ВЕДОМА Президента Рейгана! Но теперь… Где-то там, на другой стороне земного шара, в больничной палате, лежит раненый Горбачев — ни брат, ни друг, а самовлюбленный коммунистический диктатор, болтливый, как большинство из них. И упрямый, как носорог. Но с одним положительным качеством — чувством реальности…
Президент даже не замечал, что он уже давно встал из-за стола и вышагивал по своему кабинету от стены до стены под удивленным взглядом адмирала. Когда Рональд Рейган объявил миру, что эпоха завоевания мира марксизмом закончилась, никто в мире не отнесся к этому так серьезно, как Горбачев. Горбачев первый понял, что это — правда. И повел себя соответственно: стал спасать хотя бы то, что имел — коммунистический режим в советском блоке. Правда, и это ему не удается…
— Почему я должен спасать Горбачева? — вдруг остановился Президент перед адмиралом. В его мыслях появились холодная ясность и ожесточение.
— Вы ничего не должны, сэр, — сказал адмирал. Он еще никогда не видел Президента таким возбужденным и не понимал, что с ним происходит. — Во всяком случае, сейчас не должны. Эти русские противники Горбачева… Сейчас они все попрячутся или, наоборот, будут громче всех кричать осанну Горбачеву. И только после этого… Впрочем, Горбачев, может быть, и потом вывернется. Вы же знаете — у него какая-то дьявольская способность к выживанию. Уже сколько раз…
— Вы не ответили на мой вопрос, — перебил Президент. Он тоже хорошо знал Джона Риктона и понимал, что старик только изображает служаку-простачка. — Почему CIA должен спасать Горбачева? Сейчас или когда-нибудь в будущем?
Адмирал ожесточился. Он молча подошел к видеомагнитофону и с силой нажал снова кнопку «Play». Черт возьми, как бы говорил он этим, если у тебя есть глаза — смотри! На экране вновь поплыли портреты коммунистической элиты СССР. «РОМАН СТРИЖ, Первый секретарь Свердловского обкома КПСС», «ФЕДОР ВАГАЙ, начальник Свердловского управления КГБ», «МАНСУР УСУМБАЛИЕВ, Первый секретарь Ташкентского горкома КПСС»…
— Вы видите эти лица, сэр? — почти сухо сказал адмирал. — А теперь я прочту вам первое, пробное заключение физиономистов моего Агентства. Подчеркиваю: это заключение лишь по первым трем сотням лиц, — адмирал достал из кармана сложенный втрое листок. — С завтрашнего дня я сажаю на эту работу целую бригаду независимых психиатров. Но слушайте пока то, что есть:
«Ознакомившись с представленными телепортретами… используя компьютерные методы физиогномики…»
— он бежал глазами по строчкам на своем листе. Нет, он вовсе не собирался читать это Президенту, когда просил о срочной аудиенции. Ведь эта работа еще не закончена. Но теперь… — Вот!
«Доминирующими чертами большинства предъявленных лиц являются комплекс социальной неполноценности и внутренняя агрессивность. Сравнение с социально-психологическими типами русского народа, разработанными на основе компьютерного анализа всей русской литературы от Пушкина до Солженицына, показывает, что данные лица относятся, говоря языком американских стандартов, к категории мафиози, наиболее точно представленными в фильме „Godfather“…»
— Стоп! — прервал Президент и поморщился. — Это ерунда, Джон! Половину таких лиц вы можете найти в любом штате Огайо. Но даже если бы они были Дракулами, это не значит, что он должен отправить их на расстрел! — и он снова заходил по кабинету.
— Вообще-то, я не за этим пришел, господин Президент, — сказал Риктон. — Но, с другой стороны, если они возьмут власть в России…
— То что? Что случится? Конкретно!
Адмирал вздохнул.
— Хорошо, — сказал он. — У меня есть еще одна пленка. Не здесь. В Агентстве. Но думаю, вы мне поверите на слово. Так вот. В мае 1987 года в Москве, на Красной площади было три гигантских демонстрации общества «Память». Вы, конечно, о них слышали. По сути, это русские шовинисты с лозунгами уничтожения всех евреев мира и создания Великой России от Сибири до Константинополя. Старая маньячная русская идея времен Достоевского. Вчера один из моих парней взял в архиве телестудии АВС пленку с теми демонстрациями. И мы стали крутить эти пленки на двух экранах одновременно. Вы не поверите, сэр — это те же лица! Не все, конечно, но — многие. Мы, конечно, не поверили сами себе и засунули обе пленки в опознающе-системный компьютер. За ночь он обработал первую сотню вот этих лиц, — адмирал вновь кивнул на экран. — И что же? Шестьдесят два из них принимали участие в той демонстрации! Вы понимаете? Эти русские шовинисты не стали создавать свою отдельную партию, три года назад это еще было невозможно в России. Но они просто овладели Коммунистической. Вы понимаете?
— Да, — усмехнулся Президент. — Ну и что? А Горбачев распустил колхозы, отдал землю крестьянам, и уже в этом году Россия вполовину сократила закупки нашего зерна. Так что, если русские шовинисты уберут Горбачева и восстановят колхозы, фермеры Огайо им только
