Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая. - Геннадий Борисович Марченко
Если бы я знал, что так произойдёт, то, конечно же, попытался бы его спасти при помощи браслета. Увы, даром предвидения меня не наделили. Может быть, и к лучшему. Прав был Екклесиаст, когда сказал, что во многой мудрости много печали. Не каждому хочется знать своё или чужое будущее, тем более дату ухода из жизни. Если только на пару-тройку часов вперёд, чтобы можно было успеть предотвратить какую-нибудь трагедию. Или хотя бы на несколько минут, дабы обойти стороной тот дом, с крыши которого на твою голову упадёт кирпич.
Ближе к вечеру подошёл Штейнберг.
— Арсений Ильич, не могли бы вы подменить завтра и послезавтра в поликлинике терапевта? А то она отпросилась на похороны брата в Куйбышев, пару дней принимать некому будет. А я пока ваших больных возьму на себя.
— Да какие вопросы, Аркадий Вадимович! Конечно, подменю.
Так вот и вышло, что в четверг и пятницу 2 и 3 декабря, как раз перед выходными, поработал я поликлиническим терапевтом. В прошлой жизни не раз приходилось сидеть в поликлинике, да и в Куракино, можно сказать, совмещал, так что ничего экстраординарного для себя я сейчас не видел. Разве что, как в той же амбулатории, сидел в кабинете я один, без медсестры, на которых обычно возлагается обязанность заполнять разного рода бланки по указанию врача. Видно, на провинциальном уровне такой подход допускался.
На второй день моей поликлинической работы, когда утром я поднимался на крыльцо поликлиники, меня схватил за рукав невесть откуда взявшийся чумазый мальчонка лет десяти-двенадцати. На нём был короткий овчинный тулупчик, а под ним красная рубаха явно не по размеру, которая подошла бы парню лет на пять старше. Широкие штаны в тонкую полоску, больше смахивающие на шаровары, заправлены в короткие сапожки. Голову венчала чёрная шляпа с полями, но при этом пошитая по размеру.
— Дядя, а вы доктор? — выпалил он, дико вращая глазами.
— Ну, предположим. А что случилось?
— Идёмте скорее!
— Куда идём?
— Так… В посёлок наш! Лала умирает!
— Кто? Лала? И какой посёлок?
— Да, Лала, это сестра моя. А посёлок наш, цыганский, вон там, — он махнул куда-то рукой.
— Понятно, цыганский посёлок, — говорю я, примерно представляя, где это находится. — А что с сестрой?
— Умирает же!
Мальчонка, казалось, удивлялся моей непонятливости.
— Послушай… Тебя как звать?
— Меня? Артурчик.
— Так вот, Артурчик, объясни, от чего умирает твоя сестра? Чем она болеет?
Парень захлопал глазами, обрамлёнными тёмными, густыми, на зависть многим девушкам ресницами, сдвинув шляпу на затылок, почесал голову.
— Вся огнём горит.
— И всё?
— Плохо ей, — пожимает плечами парнишка и снова оживляется. — Доктор, пошли скорее, умрёт же!
— А чего в «скорую помощь» не побежал? Это их работа.
— Не знаю, мне наш барон дядька Михай сказал, беги в больницу, найди доктора.
— Так это и не больница, а поликлиника… Ладно, давай зайдём.
Мы заходим в небольшой холл, я усаживаю парнишку на один из череды стульев у стены, а сам захожу за стойку регистратуры, где медсестра уже ищет чью-то историю болезни. Не помню, как зовут эту молодую женщину. Главное, что она меня помнит и разрешает позвонить.
— Алло, «скорая»? — говорю я в трубку.
— Да, говорите, — отзывается женский голос.
— Это Коренев, терапевт из поликлиники…
— Коренев… Вы вроде бы в больнице интерном?
— Да я тут временно замещаю Пилясову, она на похороны брата отпросилась… Тут такое дело, парнишка из цыганского посёлка прибежал, говорит, его сестре плохо, жар, температура высокая. Может ваша бригада с ним проехать до места?
— В посёлок? — на том конце провода повисла пауза. — Вы трубку не кладите, я сейчас посоветуюсь с начальством.
Через пару минут я услышал:
— Извините, товарищ Коренев, но нам не рекомендовано отправлять спецмашины в цыганские посёлки и таборы. Были, скажем так, не очень хорошие прецеденты.
— То есть как не принято?
— Вот так вот, не принято – и всё. Они там живут своей жизнью, и уже были нехорошие случаи. Так что ничем помочь не можем. Извините!
В трубке раздались короткие гудки. Охренеть! У меня возникло чувство, будто я разом переметнулся в 90-е. Как такое вообще может быть?! А как же клятва Гиппократа… то бишь советского врача?
— Заведующая уже пришла? — спросил я медсестру.
— Да, минут десять как к себе поднялась.
— Идём, — сказал я Артурчику, который сидел на стуле, от нечего делать болтая в воздухе ногами и с любопытством разглядываю уже сидевших в ожидании приёма пенсионеров, преимущественно бабушек, которые, в свою очередь, со смешанными чувствами разглядывали его самого.
Кабинет заведующей поликлиникой Ольги Марковны Шустовой располагался на втором этаже. После короткого стука в дверь и последовавшего затем разрешения войти мы с цыганёнком переступили порог кабинета. Брови Шустовой при виде Артурчика удивлённо приподнялись.
— Ольга Марковна, этот парнишка из цыганского посёлка прибежал. Его сестра заболела, а «скорая» ехать к ним отказывается, — с ходу перешёл я к сути дела.
Та несколько секунд переваривала информацию, после чего кивнула цыганёнку:
— Мальчик, подожди, пожалуйста, за дверью.
Тот послушно вышел, а когда дверь за ним закрылась, Шустова вполголоса произнесла:
— Арсений Ильич, вам всё верно сказали, у них негласный приказ с цыганами не связываться. В прошлом году к ним так же в посёлок бригада «скорой» приехала, так они фельдшера избили, когда тот попросил цыганку снять одежду, чтобы провести осмотр. Всего лишь попросил, а ещё и ножом вроде бы угрожали. Поэтому никто с ними связываться не будет. Я бы на вашем месте этого мальчика просто отправила восвояси и забыла обо всей этой истории.
— Ольга Марковна, но это же противоречит советской идеологии! А уж тем более медицинский работник обязан…
— Арсений Ильич, — чуть повысила она голос. — Давайте мы сейчас не будем мешать кислое с пресным. Не надо тут приплетать идеологию. Есть негласное распоряжение Облздрава, о котором я вас сейчас и ставлю в известность. И такие негласные рекомендации, насколько я знаю, приняты к сведению в большинстве регионов СССР. Так
