Цеховик. Книга 11. Черное и белое - Дмитрий Ромов
Поговорив с ней, начинаю набирать номер Печёнкина. Восемь, три, восемь… Раздаются гудки, один, второй, третий… Спит. Может быть ещё и бухой. Тогда из пушки не разбудишь. Я уже собираюсь повесить трубку, как на том конце раздаётся раздражённое «Алло».
— Глеб Антонович, приветствую. Это Брагин.
— Бл*дь! Егор, ты ох**л там в своей Москве⁈ Твою мать! Забыл опять сколько времени у меня?
— Можно подумать я вам каждую ночь звоню. Глеб Антоныч, утихомирьтесь. Скажите лучше, что это вы там с Рыбкиным удумали?
— С каким в п**ду Рыбкиным⁈ Мне хоть с Птичкиным, хоть с Зайкиным! До утра не мог потерпеть⁈
— Рыбкин Геннадий Аркадьевич. Капитан. Участковый. За что приняли? Ввалились ночью и выволокли, как в тридцать седьмом. Можете пояснить?
Он задумывается.
— Это тот что ли, которому моя секретутка целых три звезды накинула? И что с ним?
— Вот вы мне и скажите, пожалуйста, что с ним. На каком основании задержан, что вменяется и всё такое. Можете объяснить?
— Ты из ума выжил, Брагин? Я-то откуда знаю? Думаешь, я всех лично брать езжу? Набедокурил небось твой Рыбкин-Птичкин. Утром позвони, попробую по старой дружбе разузнать, так и быть. И больше не трезвонь по ночам. Ты меня понял?
— В целом да, но есть нюанс. Мне эта информация нужна срочно. Вот прямо сейчас. Вы свяжитесь там, пожалуйста с дежурным и узнайте поскорее. А я вам за это буду крайне признателен.
— Да пошёл ты! Совсем оборзел уже! Наглость — второе счастье, так что ли? Из-за таких как ты, между прочим, и царит бардак вот этот. Везде, бл*дь бардачина! Ладно, перезвони минут через десять. Поспать, бл*дь, не дал. Теперь уже не усну из-за тебя!
Он бросает трубку.
В комнату заходят Наташка с Мариной.
— Ты тут один сам с собой решил поразвлечься? — довольно игриво спрашивает Марина.
Наташка смеётся, но встретившись со мной взглядом, сразу замолкает.
— Какие-то неприятности? — спрашивает она.
— Да-а-а… есть кое-что, — отвечаю я, не желая при постороннем человеке вдаваться в детали.
— Ой, какие шляпы! — восхищённо примеряет одну Марина. — Фирмá.
Что же там могло произойти? Может он по пьяни что-то отчебучил? Если это по линии МВД, то отмажем его, сто процентов. Чурбанов ещё не видел бумажки, которые я добыл в схватке над пропастью. Да может и Печёнкина хватит для решения. А вдруг это не менты? Нет, это вряд ли. По идее не могут же «конторские» ментов…
— Егор, ну ты нам дашь рому попробовать? — настаивает Марина.
Блин, надо её выпроводить, не ко времени сейчас…
— Да-да, конечно, — киваю я. — Мы-то с Наташей не пьём, так что это всё на подарки.
— Серьёзно? — смеётся Марина. — Ната, ты не пьёшь оказывается? Или он про какую-то другую Наташу?
— Про меня, про меня, не пьющая я.
— Ну, ладно, всё молчу, — продолжает ржать Марина.
— Да, мы тут пока тебя не было злоупотребили один раз, вот Мариша и подкалывает меня.
Ната, Мариша, злоупотребили… Однако…
— Понятно, — киваю я и подхожу к своим разложенным вещам. — Мариша, послушай, я рад, что у Наташи появилась приятельница. Так что вот эта бутылка для тебя. Возьми. И шляпу тоже, тебе очень идёт. А сейчас извини, пожалуйста. У нас тут кое-какие проблемки возникли, но это чисто семейное. Давай в другой раз увидимся. Ты приходи к нам ещё, ладно?
— Ты меня выставляешь что ли? — прямолинейно спрашивает она.
Блин, довольно беспардонная девица. Что в ней есть такое, что Наташка ей увлеклась?
— Да, — так же прямолинейно отвечаю я. — Выставляю. Но не навсегда.
Я дружелюбно улыбаюсь, она ржёт, а Наташка нервничает:
— Егор! Ну ты чего! Разве так можно⁈ Мариша, он несерьёзно. Оставайся, сейчас сигару попробуем.
Звонит телефон, и я сразу снимаю трубку:
— Слушаю.
— Брагин, это я, — говорит Печёнкин. — Как там его, Рыбкин Геннадий Аркадьевич?
— Да, — подтверждаю я. — Геннадий Аркадьевич.
Перевожу озабоченный взгляд на Наташку, и она сразу врубается. Делается серьёзной и поворачивается к Марине.
— Мариш, извини, но Егор прав. Давай завтра созвонимся. Не обижайся, пожалуйста…
— Строгий муж, свирепый муж? — со смехом пожимает та плечами. — Ната, вообще не проблема, не бери в голову. Завтра позвоню после работы, окей?
— Окей, — отвечает Наташка и идёт вместе с гостьей в прихожую.
— Так что там? — уточняю я.
— Так ничего, — отвечает Печёнкин. — Нет у нас задержаний и выездов тоже нет. Привиделось тебе. Мне тут доложили, что он бухнуть не дурак, Рыбкин твой. Может по пьяной лавочке куда забурился. Но у нас точно нет. И в моргах нет, я проверил. Может коллеги розыгрыш устроили или собутыльники. Не знаю.
Твою дивизию! Перед глазами мигает красная тревожная надпись: Кухарчук! Кухарчук! Кухарчук!
Если это действительно он, то очень оперативно работает. Я только с ним поговорил и сразу вот вам… Хотя непонятно… У меня есть компромат. Меня он отпускает. А моего близкого в тот же миг начинает прессовать. В чём смысл вообще? А если не Кухарь, тогда кто? Набираю Радько.
— Что случилось? — вбегает Наташка. — С папой что-нибудь?
— Наташ, пока непонятно, не волнуйся раньше времени. Сейчас разберёмся. Позвонила Лариса и сказала, что его задержали.
— За что? — выдыхает она.
— Я не знаю. Знаю только, что не милиция.
— А кто тогда?
Радько отвечает моментально. Голос сонный, но реакция быстрая. Наверное телефон стоит на тумбочке рядом с кроватью.
— Михал Михалыч, привет, это Егор.
— Привет, — отвечает он, как робот или как Семён Семёныч Горбунков после операции «Дичь».
— Можешь прямо сейчас проверить кое-что?
— Могу.
— Три сотрудника в штатском сегодня ночью, арестовали гражданина Рыбкина Геннадия Аркадьевича, проживающего по адресу улица Пятьдесят лет Октября, дом двадцать три, квартира тридцать четыре. Менты к этому отношения не имеют, я проверил. Думаю, ваших рук дело. Узнай, пожалуйста, за что, кто, почему, кому надо. Ладно? Я кстати тебе сигары привёз и ром.
— Узнаю, — отвечает он и нажимает на рычаг.
Блин… такое чувство, что он сейчас рухнет в постель и благополучно забудет о моём звонке. Тут же набираю снова. Раздаются короткие гудки. Хорошо,
