Провокатор - Д. Н. Замполит
Дорога вела от заставы на юг, где-то справа была Москва-река, где-то слева, судя по сильному запаху, городские бойни. Шел я там, где в мое время был самый что ни на есть «центр города», а сейчас здесь местный МКАД, Камер-Коллежский вал. Впрочем, «московские» домики с дощатыми заборами ничем не отличались от таких же патриархальных, но уже «замкадовских» строений. И там, и там заснеженные овражки, крики петухов и домашней скотины. Большая деревня, вот точно – такие же домишки стояли по всей Москве, правда, в пределах бульваров их оставалось все меньше, да и живности в них держали разве что собак и кошек.
Ориентировался я все больше по направлению – если в центре уцелевшие до XXI века здания попадались чаще, то в этих краях почти ничего знакомого еще не построили, да и табличками с названиями улиц власти не злоупотребляли.
Ворота Крутицких казарм были распахнуты, за ними на плацу строились кавалеристы, вернее, жандармы – уж больно характерные султаны торчали над полицейскими шапками. В холодном воздухе были слышны неразборчивые команды, топали копыта, всхрапывали кони, лязгали ножны о пряжки сбруи и над людьми и лошадьми поднимался пар.
Симоновский вал, припорошенный свежим снегом, вел меня дальше, но, малость не доходя до обнесенных валами пороховых складов, у ворот кирпичного, что ли, завода нарастала толпа в три-четыре сотни человек, заметил я и десятка полтора городовых в отдалении. По мере приближения стало видно и слышно рабочего в коротком пальто или бушлате, стоявшего на бочке среди таких же явных работяг, работниц и вездесущих пацанов.
– Глядите, что делается, люди! С лета сверхурочными замучали! Вздохнуть некогда! Вроде дают копейку заработать, да с того заработка и помереть недолго! Шутка ли, по шестнадцать часов в заводе! – при каждом слове изо рта вылетали облачка пара.
Толпа колыхалась, слушала и негромко гудела.
– А кто на сверхурочных горбатится не хочет, тем штрафы на блюдечке, на-ко вот, чтоб не артачился! – покрасневший от холода кулак поддерживал взмахами каждую фразу.
– Верно! Верно! – раздались в разных местах голоса, но тут из здания рядом с воротами вышла группа почище – видимо, дирекция да мастера. Толпа тревожно загомонила и качнулась навстречу.
– Чего вам еще надо, православные? Работа есть, крыша над головой есть, не голодаете, – громко начал откормленный бородач в шубе и бобровой шапке.
– Ага, гнилье из заводской лавки жрем, хуже скотины! – выпалили из толпы.
– И праздничных дней лишают! – подхватил оратор с бочки. – Жадность давит, что люди Рождество да Святки гуляют, срезать придумали! По шестнадцать часов ломаешься, дак еще это! Без отдыха даже лошади дохнут, а мы люди!
– А штрафы? Заболел – штраф! Не был в церкви – штраф! Закурил в обед – штраф! Не нравишься мастеру – штраф за поведение! Громко заговорил в рабочей казарме – штраф за тишину! Что мастеру в голову взбредет, за то и штрафуют!
– Дак для того вам жилье и построили, чтобы не песни орать, а отдохнуть было где! – снова попытался перебить бородач.
– Ага, построили, да из жалованья за него три шкуры дерете!
– А больницу для вас строят? – гнул свое откормленный.
– Ууу, сука! – раздался из толпы злой голос. – То-то, что больница! На прошлой неделе троих искалечило! А за месяц еще пятерых! Этот год семерых похоронили! Больница, тьфу! Раньше в гроб загоните! – и голос матерно выругался.
– А не нравится – пойди поищи, где лучше!
– Да пошел ты сам! – рабочие двинулись вперед и вынесли бородача на тумаках.
Тот с мастерами поспешил ретироваться в сторону заводоуправления, обронив шапку, которую сразу же затоптали. Толпа проводила их свистом, а мальчишки крепкими снежками. Стоило только первому белому пятну вспухнуть на спине бородача, как толпа заулюлюкала, еще несколько снежков и ледышек попали в подручных, сбив с одного из них картуз, а потом кто-то угодил в окно, расколотив его вдребезги. Люди буквально взревели, и в сторону захлопнувшейся за бородачом с присными двери полетело уже все, что попалось под руку.
Минута – и ни одного целого стекла.
– Стачка! – прокричал, надсаживаясь, тот самый работяга в бушлатике.
– Стачка! Стачка! – ответил ему десяток голосов с разных сторон. – Надо выборных! Наказ составить, чего от хозяев требуем!
– Точно! Филька, пиши!
Требования были понятные и простые – не лишать праздников, не принуждать к сверхурочным, не давить штрафами, исправить опасное оборудование, жалованье выдавать деньгами и вовремя, расценки не снижать… Кто-то заикнулся о школе для заводских, на него шикнули, не до школы сейчас. Также не прошли столовая и читальня, а вот предложение использовать штрафы только на пособия больным было встречено одобрительно.
Я попытался протиснуться поближе, чтобы лучше слышать, но меня ловко оттерли в сторону трое рабочих, один, по виду вожак, боднул меня тяжелым взглядом:
– А кто будешь, господин хороший? Филер?
– Инженер Скамов, с котельного завода Бари.
– А ну побожись!
– Вот те крест! – пришлось перекреститься. Бари – это была хорошая рекомендация, на его заводе в отличие от соседей-капиталистов рабочих не донимали штрафами и платили побольше.
– Ба-ари, – завистливо протянул один из троицы, крепкий коротышка со здоровенными кулачищами. – У Бари хорошо, в обед щи да каша от завода, да чай с хлебом от пуза весь день.
– И фершал свой, и работа десять часов всего, – поддакнул третий, высокий и тощий мужик, вот ей-богу, у него должна быть кличка «Жердь».
– А здесь что трешься? – продолжил расспросы первый.
– Послушать хочу, да может и подска…
– Жандармы!!! – наш разговор перебил истошный вопль.
Со стороны Крутицких казарм рысцой подходила полусотня. Надо полагать, хозяева заранее известили полицию и власти, а те позаботились подтянуть не только городовых, но и кавалерию.
– Р-р-разойдись! – заорали воспрявшие городовые. – Разойдись! По домам!
И двинулись редкой цепью на рабочих, оттесняя их от заводской конторы. Оттуда немедля за спину полицейским порскнули мастера, а следом и дородный бородач, в каком-то картузе вместо затоптанной шапки. И вот