Вместилище - Ярослав Костюк

Он повернулся всем корпусом к Андрею.

— А я — разумный человек, — доверительно сообщил он, слегка шепелявя. — Я университеты кончал, два — университета! Мои работы…

Валдис спрыгнул со стола, шагнул к Грудзинскому, взял его за плечи, развернул и мягко оттолкнул к стене. Толчок вышел чувствительным. Во всяком случае, Грудзинский тихонько и тонко вскрикнул: «Мама»! А Валдис почему-то окаменел лицом.

— Ну, ты, разумный человек! Люди работают. Понял? Расчеты делают, формулы сложнейшие… А пока ты здесь, в тылу, свои университеты кончал, они на фронте жизнью рисковали! Они полмира собой прикрыли!

Он тряхнул Грудзинского с такой силой, что губа у того эффектно закачалась. Грудзинский, припертый к стене, беспомощно поглядел на Андрея.

— Оставьте меня! — взвизгнул он вдруг, как суслик, и ловко вывернулся. — Я этого так не оставлю. Вы ответите за рукоприкладство! Самым наглым образом! Кого? Меня!.. Немыслимо! Я буду об этом докладывать… — пятясь к дверям, он, кажется, захлебнулся в собственной слюне, — …координатору!..

Тут Андрей сделал не менее ловкий маневр, чем глава комитета по сообщениям и быстро подтолкнул под ноги Грудзинскому кресло, в которое тот и хлопнулся.

— Что вас, собственно, не устраивает? — спросил Андрей.

Грудзинский досадливо пыхтел в кресле. Он полез в карман пиджака и с немыслимым торжеством, глядя на Валдиса, извлек оттуда скомканную бумажку.

— Вот!.. Полюбуйтесь, — сказал он, вручая листик бумаги Андрею. — Это, между прочем, вы же и писали.

— Что это? — непонимающее сказал Андрей.

Он действительно ничего не понимал. Это был его отчет.

— Полюбуйтесь, что они нам прислали! А вы это подписали!

— Не понимаю…

— Ну как же! Это же старый материал! Вы на индекс посмотрите! На регистрационный номер! Он думает, что мы там совсем дураки! Он думает, что с нами можно вот так, в наглую, открыто…

Андрей покрылся противным потом. Появилось ощущение удушья и сразу резко усилилось.

— Они же и вас обставили, Андрей Михайлович, — добавлял Грудзинский, видя из кресла, что достиг успеха. Пока еще не ясно какого, но уже видно по всем признакам, что успеха.

На бумаге стоял номер:

е46.23.6.

И кодировка:

АСТЕРИКС-АльФА.

И вот эта цифра 46 означала, что в комитет поступила доработка за прошлый год.

«А ведь я действительно это подписывал… Но ведь отчетливо помню, что была цифра 47. Как же это я так? И что теперь делать? Надо как-то от него избавиться. Вот что».

— И вот так они работают! — попытался развить успех Грудзинский.

Валдис тут же обрушился:

— Нормально мы работаем! — и заглянул в документ. Они переглянулись и все поняли без слов. — А это усовершенствование к старому образцу, просто кто-то номер забыл проставить.

— Что-то раньше таких усовершенса… тво… ва… тьфу!.. язык можно сломать!.. раньше вы такого не присылали!

— А теперь прислали, — холодно отпарировал Валдис. — И вовсе не из-за чего вам здесь истерику устраивать.

— Послушайте… — сказал Андрей, улыбаясь со всей сердечностью и приобнимая главу комитета за плечи. — Ведь нельзя же так! Все близко к сердцу, так ведь и язву, и вообще что угодно недолго схлопотать… — он почтительно выпрямился. — Вы, может быть, не в курсе… Я понимаю, с вашей занятостью… Но они действительно здорово работают. И на уже достигнутом никто не останавливается. Усовершенствование, казалось бы, уже пройденного — это ли не есть высший образец того, как вообще должны вестись исследования? Ведь от этого зависит безопасность нашей страны и… вообще ее будущее. Будущее! Вы согласны? Вот и по крови имеются достижения. Правда, Валдис?

— Да… кровь у них как раз…

— Вам бы только кровь из нас и пить, — буркнул Валдис едва слышно.

Но глава комитета прекрасно все услышал, и последовал новый всплеск эмоций:

— Вот видите! — закричал он. — Разве можно работать при таком отношении? Это пахнет деструктивностью!

Андрей снова почувствовал острый приступ удушья.

— Беру слова обратно, — сказал Валдис.

Андрей кивнул, поправляя воротничок. Ему определенно нехорошо.

— Он берет свои слова…

— Нет уж! — заявил громко Грудзинский и заерзал в кресле, порываясь встать, что пока не удавалось, так как мешал Андрей. Он барахтался, как жук в навозной куче, и вдруг затих. — Вы ничего не понимаете… — сказал он тихим голосом.

Андрей незаметно сунул отчет в карман.

— Да нет же, — заверил он. — Мы прекрасно понимаем. Во всем необходимо терпение…

Грудзинский вдруг всплакнул и достал невообразимых размеров платок.

— Нет-нет, Андрей Михайлович, вы ничего не понимаете… — он утер слезы, высморкался и зазывно заглянул Андрею в глаза, рассчитывая на его сочувствие. — Что такое я? Винтик! И вы винтик! Мы, как никто, должны понимать друг друга, но почему этого не происходит? Вы не знаете, почему? Я вам скажу, почему. Вы молоды, Андрей. Да-да, а молодости свойственно не обращать внимания на такие мелочи, как… как внимание начальства. У вас все еще впереди. А старость, Андрей, это постоялый двор, с которого съехать уже нельзя. Его можно только благоустроить. У вас сколько детей?.. Двое? Вот видите! Что я вам говорю? Вы уже должны чувствовать приближение этого момента, а он наступит, будьте уверены, так, что заметить не успеете. Так неужели мы, при почти полном нашем понимании, не найдем общего языка?.. А на меня тоже давят, мне тоже нехорошо, у меня печень больная — у вас здоровая печень, Андрей Михайлович? — у меня больная! Вчера опять звонили. Я не могу сказать, так чтоб верно уж совсем, по какой линии, но не исключено, что опять с самых верхов — вежливо интересовались… вежливо!.. это пока что!..

— Да-да, это так верно… — сказал Андрей, всей душой проникаясь к этой слезливой речи. — Вы — молодец, что вовремя разъяснили ситуацию. Без вас бы мы просто… Но ведь и у нас рычаги воздействия ограничены. Ну, как прикажете действовать, если научному сотруднику в голову не залезешь и не подкрутишь, что надо — так сказать, чтоб машина на рабочем ходу была, верно? Вот и думайте тут! Решайте! А может, вы нам оборудования подкинете? Давно ведь запросы подавал на регенераторы. Где они?

— Ах, да, — закряхтел Грудзинский. — С регенераторами накладочка вышла. Видите ли…

Валдис радостно заулыбался, и Андрею пришлось нахмуриться и погрозить ему пальцем — кто же отпускает добычу в последний момент?

— Видим-видим, — сказал Андрей, легонько вытаскивая главу комитета из кресла и подталкивая к двери, пока тот не вспомнил об отчете. — А вот когда будут регенераторы, тогда и вы увидите…

— Да-да, вы — нам, мы — вам…

— И впредь будьте добры не учинять скандалов, — сказал Андрей. — Скандал — это скверно пахнет.

— Я…