Проклятье старинного кольца - Марина Антоновна Тишанская
Неожиданно над его головой заплясал, издавая громкий звон, серебряный колокольчик. Стало понятно, что Фостера зовет графиня.
Он осторожно отложил перо на подставку в форме парусной лодки, в дополнение к которой и была подарена дорогая массивная чернильница, и, одернув сюртук, поспешил на зов своей госпожи.
Силуэт леди Эстер четко вырисовывался на фоне окна, открытого несмотря на прохладный день. В комнату вполз тяжелый осенний туман. Тяжелые бархатные портьеры шевелились на ветру, как живые. Но графиня не обращала внимания на холод, ее переполнял гнев. Леди Мортимер повернулась к секретарю, и тот невольно сделал шаг назад.
—
Фостер, спуститесь в библиотеку и посмотрите, не оставил ли там сэр Джордж своих бумаг, — произнесла она неестественно ровным голосом.
—
Чем я навлек на себя немилость вашей светлости? — испуганно спросил Фостер.
—
А вы проницательны, мой друг, — получил он язвительный ответ, — более того, пожалуй, я подумаю, не опасно ли держать личным секретарем человека, смеющего обманывать меня.
—
Прошу прощения, ваша светлость, не понимаю, о чем вы говорите. Дальний флигель настолько занимает мои мысли, что я, видимо, не сразу услышал звон колокольчика, — злополучный секретарь попытался свести разговор на менее скользкую тему.
—
Похвальное прилежание, Фостер. Но должна напомнить, что вас брали на работу с условием не заводить никаких интрижек, тем более с моими знакомыми, я уж не говорю об их слугах.
—
Разумеется, я помню об этом, ваша светлость.
—
Ах, помните?! А записка любовного содержания, которую я случайно нашла на полу около вашего кабинета? Объясните, как она туда попала! — С этими словами леди Эстер бросила листок бумаги на пол, прямо под ноги молодому человеку.
Фостер был настолько шокирован необычным поведением госпожи, что не сразу нагнулся и поднял его. Этого времени графине хватило, чтобы осознать свою несдержанность и взять себя в руки.
«Милый друг! С любовью и нетерпением жду…», — прочитал опальный слуга начало записки. «Гербовая бумага Лонгфильдов», — подумал он, — «но почему леди Мортимер так злится? Неужели ревнует меня?! Только этого мне не хватало!»
—
Госпожа, вы считаете, что записка предназначена мне?
—
Да, именно так я и считаю, поскольку больше подходящих на эту роль молодых мужчин в доме нет. Записка подписана инициалами Джи Эль. Прошу меня просветить: это графиня Джулия Лонгфильд или ее горничная Жаннет Ломьер?
—
Клянусь, ваша светлость, я ничего не знаю об этом. Записка предназначена не мне. Никаких дел с леди Лонгфильд или ее служанкой у меня нет, тем более амурных.
—
Хорошо, предположим, я не права. Кому же тогда может быть адресовано письмо?
—
Кому угодно, госпожа. Садовник Билл достаточно молод и смазлив, кучер Джэк, ваш супруг, наконец. Хотя он и не молод, но весьма неравнодушен к женскому полу.
—
Как вы смеете, Фостер
?
!
—
Я бы не посмел в других обстоятельствах, но чтобы оправдаться в глазах вашей светлости, любые средства хороши.
—
Вот как? Ну что же… Я, пожалуй, поверю вам и дам возможность оправдаться. Вы получите задание весьма деликатного характера. На нем-то я и проверю вашу преданность.
—
Я знал, несравненная леди Мортимер, что здравым смыслом и обаянием одновременно из всех известных мне знатных дам обладаете только вы.
—
Вы слишком смелы, мой друг, и, к тому же, умелый льстец. И мне это по душе. Но, повторяю, я проверю вас в деле.
—
Весь внимание, ваша светлость.
—
Надеюсь. Задание связано с дурными наклонностями моего супруга, раз уж вы сами о них заговорили.
—
Но, ваша светлость…
—
Успокойтесь. Его пристрастие к хорошеньким служанкам беспокоит меня только в случае, если оно выходит за рамки приличий. Но чтобы я полностью поверила вам, придется все же выяснить, кто автор записки и кому она предназначена.
—
Слушаюсь, миледи.
—
Это все. Ступайте.
Дело шло к вечеру, когда Фостер смог заняться приватным поручением графини. Он должен был оправдаться во что бы то ни стало. Леди Мортимер не потерпит в замке слугу, нарушившего ее запрет на фривольное поведение. Он, правда, не женат и вполне мог ухаживать за горничной леди Лонгфильд с серьезными намерениями, но он не хотел терять преимущества холостого человека, на которого может обратить внимание знатная дама.
Кучер Джек вместе с конюхом Генри чистили конюшню. Последний был давно женат на кухарке Кэт, и вряд ли вел переписку с горничной из соседнего поместья. Поэтому Фостер решил поговорить наедине с Джеком.
Конюшня представляла собой длинное, недавно выкрашенное желтое здание. Внутри резко пахло навозом и конским потом. Видимо, коней еще не чистили и помещение не убирали. Лошади негромко ржали в предвкушении вечерней трапезы. Несколько свечей освещали полутемное пространство. Фостеру также почудился запах самокрутки, которые обычно курили работники. Джек, завидев секретаря хозяйки, стремительно потушил бычок о подошву ботинка.
— Джек, — позвал кучера Фостер, — выйди, поговорить надо.
Тот поспешно вышел из конюшни вслед за Фостером.
— Простите, господин секретарь. Я только разок курнул, очень уж душа просила.
— Разговор будет не об этом, хотя это и нарушение. Скажи, тебе серьезно нравится Жаннет — служанка леди Лонгфильд?
— В каком смысле?
— Ты собираешься на ней жениться?
— Что вы, господин, и в мыслях нет. У меня совсем другие планы.
— А зачем она тебе пишет любовные записки? Леди Мортимер одну из них нашла.
— Это ошибка, господин. Она мне ничего не писала. Может, подшутить захотела?
— То есть вы с ней о свидании не договаривались?
— Нет, конечно. Я за Эммой ухаживаю, жениться на ней хочу.
— Смотри, леди Эстер не потерпит никакого разврата в своем имении.
— Я знаю. Клянусь вам…
Фостер не стал дослушивать испуганного кучера. Старшая горничная, девушка положительная, сразу отказала бы парню, позволь он себе роман на стороне. Ясно, что к записке он отношения не имеет. Секретарь развернулся и пошел в сторону флигеля около ограды, где жил садовник Билл вместе с сестрой и больной матерью. Сестра садовника Бетти помогала кухарке Мортимеров и вносила свою часть
