Морской волк - Владислав Олегович Савин
– Корвет поворачивает… Слышу взрывы глубинных бомб!
Засек все ж. Ну, доигрался, фриц!
– Лодка резко уходит влево! Пеленг триста пятьдесят, дистанция. Конвой… весь конвой меняет генеральный курс! К норду!
Облом тебе, фриц, – даже если вывернешься, караван к тебе кормой. Уже не достанешь! Слежу за планшетом, пытаясь увидеть обстановку.
Корвет заходит на лодку снова. Бомбит. Акустик докладывает о «непонятном звуке». Корвет возвращается к каравану – надо полагать, подобрав спасшихся с потопленного судна.
– Лодка уходит влево… пеленг… дистанция.
Живой, паразит!
– Акустик, что за звук был? Похож на разрушение корпуса?
– Нет, тащ командир, больше на выстрел воздухом из аппарата!
Ясно. Слышал про этот трюк еще в училище. Сунуть в аппарат заранее взятый мешок со всяким мусором и дерьмом, на поверхности хороший такой пузырь, дрянь плавает, можно еще топлива немного добавить – полная иллюзия, что лодка погибла.
Что ж, посмотрим, что фриц будет делать дальше! Любопытно, скольких он утопил? Попаданий три – все в одного, или двум сразу прилетело?
Проходит час. Конвой скрывается за горизонтом.
– Лодка продувает ЦГБ!
Фриц решил всплыть. Резонно – что ему, тратить заряд аккумуляторов?
Мы ждем с единственной целью. Взглянуть, чей портрет мы записали – «семерки» или «девятки»? Тоже всплываем, под перископ.
– Саныч, глянь!
Штурман смотрит и выдает вердикт:
– «Семерка», похоже. По пропорции, рубка-корпус. И у «семерки» рубка точно посредине, а у «девятки» чуть сдвинута в корму. «Семерка», однозначно.
Фриц тем временем резво идет под дизелями в сторону ушедшего конвоя, чуть забирая к югу. Упертый попался! Его ход – семнадцать, и он легко обгонит караван, держась чуть в стороне. Ясно, отчего к югу – если конвой, идя на восток, отклонился на север, то скоро он вернется на прежний курс, а фриц просто срежет угол и пройдет напрямую.
– Лодка ведет радиопередачу кодом! Записано…
И без расшифровки ясно – докладывает об обнаруженном конвое, его составе, месте, курсе, скорости, следующей лодке завесы. Или наводит на него всю стаю. И в следующий раз на караван выйдет уже теплая компания!
Да, сейчас мы узнали, как немцы едва не поставили Британию на колени. И как англичане сумели отбиться… Фриц – опытный подводник, умелый и не трус. Интересно было бы с ним встретиться в бою на симуляторе, в училище, сойтись в подводной дуэли – кто кого?
Также интересна его реакция на нестандартную ситуацию. Что там писали про тупой немецкий шаблон? А ведь это наш будущий противник, когда мы придем на Север. Изучить его сейчас – все равно что в лабораторных условиях. Никто нам не помешает, океан чист.
– Курс сто, скорость шестнадцать, глубина пятьдесят.
Идем почти в кильватер немцу, отставая от него мили на две.
– Акустик – в активном режиме, мощность максимальная, фокусировка максимальная, по немецкой лодке!
Я успел хорошо изучить Санычевы материалы по немецким «семеркам». Основная «рабочая лошадка» кригсмарине, весьма удачная, надежная, хорошо сбалансированная. В сорок первом, пожалуй, лучшая лодка в мире, да и в конце войны не сильно отстала. Но вот гидролокатора на ней не было. Никогда. Был очень хороший шумопеленгатор, с одним лишь недостатком: «мертвый угол» за кормой.
Сейчас фриц задергается. От такой мощности сигнала корпус цели звенит, как посыпаемый песком. Но вот определить, кто его облучает и откуда, не сможет. Зато хорошо знает, что для лодки это самое страшное, что может быть. Естественно, перед попаданием торпеды.
Пытается прибавить ход. Ну-ну – а вот те хрен! Мы-то и тридцать можем выдать, а вот он… Если он попытается повернуть, чтоб вывести нас из «мертвого угла» – акустики доложат, пеленг меняется, ну мы тоже облучение прекратим. Что он тогда предпримет?
– Лодка пошла на погружение!
Разумно. Потому что в те времена лодки под водой были абсолютно неуязвимы друг для друга (ну, если только таранить) – не было торпед, идущих на глубину. И предсказуемо, потому что у нас такие торпеды есть.
– Сергей Константинович, – неторопливо говорю я, – одна цель, одна торпеда!
По тактике – положено стрелять двумя. Это если цель активно ставит помехи, сбрасывает имитаторы, имеет хороший ход. В данном же конкретном случае промах невозможен даже теоретически: жалко тратить невосполнимый боезапас. Утешает лишь то, что фриц, судя по всему, тоже был не из последних, а значит, его гибель – это ощутимая потеря для кригсмарине.
Ты был хорошим подводником, неизвестный фриц. Мне действительно было бы интересно встретиться с тобой после войны, поговорить на профессиональные темы. Если, конечно, на тебе нет нашей крови. Но вроде бы – тут надо уточнить у Саныча – лодки, действующие в Атлантике против союзников и бывшие в Норвегии против нас, принадлежали к разным флотилиям. Если ты топил одних лишь англичан – странно, но мне совсем их не жаль, – знаю, что в те годы многие простые люди, и моряки, и солдаты, относились к Советскому Союзу с искренней теплотой и дружелюбием. Но я также знаю слова их борова Черчилля: «Хорошо если последний русский убьет последнего немца и сам сдохнет рядом». Или это Трумэн сказал? Неважно, судя по тому, что началось после, ясно, кто у них там решал, куда идти. Если ты топил лишь англичан с американцами – лично мне нечего с тобой делить (или это послезнание играет, отчего я сейчас воспринимаю так называемых «союзников» едва ли не большими врагами, чем будущие битые немцы).
– Слышу взрыв! Звуки разрушения прочного корпуса!
Торпеда УГСТ (универсальная глубоководная самонаводящаяся) на конечном участке пути до цели включает малошумный водометный двигатель, чтоб потенциальные утопленники не успели напугаться. Ты так и не понял, фриц, откуда пришла смерть, а может, даже в последние секунды радовался, что сумел оторваться. Дай Бог тебе быстрый и легкий конец. Быть раздавленным ворвавшейся внутрь водой лучше, чем если переборки выдержат, и ты будешь умирать долго и мучительно, заживо похороненным в лежащем на дне стальном гробу. Впрочем, глубины здесь километровые – так что тебе это не грозит.
Однако надо сказать слово экипажу.
– Товарищи моряки, говорит командир. Поздравляю вас с нашей общей победой. Только что нами была атакована и потоплена немецкая подводная лодка «тип семь» водоизмещением девятьсот пятнадцать тонн с экипажем сорок четыре человека. И эти фашисты никогда уже не совершат гнусных преступлений. Наподобие того, как в нашей истории, лодка У-209 этого же типа возле острова Матвеева в Карском море, утопив наш буксир с баржей, всплыла и расстреливала в воде советских людей – триста человек! Другая лодка,
