Time - Альберт Григорьевич Горошко
Еще до кризиса делегатами из третьих стран была создана Межнациональная Армия Свободных Потребителей(МАСП), в 1988 году учредившая подобие ООН, противодействуя двум сверхдержавам. Ее требования богатым делиться с бедными не были услышаны, лидеров организации объявили персонами нон-грата, и тогда появились незаконные методы борьбы. МАСП имела специально обученных агентов, которые захватили несколько энергоблоков в наиболее густонаселенных районах, и, угрожая взорвать их, выдвинули ультиматум о предоставлении полной власти МАСП. Попытка обезвредить их привела к катастрофе – мощнейший выброс энергии после подрыва одного из энергоблоков стал причиной вымирания целой цивилизации! Выжившие 10% населения планеты оказались в подземных городах. И лишь немногие остались наверху, но не на земле, а выше – автономные орбитальные станции стали навсегда домом для нескольких тысяч работавших там космонавтов.
Развитые технологии позволяли существовать под землей только за счет переработки отходов, но для этого каждому приходилось нести бессменную трудовую вахту. Я посмотрел на бледное лицо Сергеича и представил себе целую колонию людей, женщин, детей, стариков с такими же угасшими лицами.
– Так вы решили, что я сверху, с орбиты?
– Да нет, все живые связи с орбитой прекращены – ни у кого нет желания возвращаться на Землю. На поверхности осталось несколько
колоний под биозащитным полем – бывшие заповедники, куда не проникла радиация. Одна из них в 150 километрах на юго-запад, совсем рядом, и мы подумали, что ты оттуда. Но теперь я вижу, что Иван был не прав.
– Старик?
– Да. Иван Петрович. Рассказывай теперь, кто ты.
– Мне нужно выбраться наружу – и если вы пойдете со мной, вам станет все ясно. Иначе вы мне не поверите.
– А что там наверху?
– В Георгиевске есть одна церковь, мне ее надо найти. Больше я пока ничего сказать не могу.
Сергеич хмыкнул и прилег на кушетку, что-то бурча себе под нос, и скоро захрапел. Я снова начал ворошить старые газеты, жалея о потерянном фотоаппарате – очень хотелось сделать пару снимков на память. Я поймал себя на мысли, что подсознательно надеюсь на счастливый исход! Это был хороший знак. Иван Петрович вернулся через четыре часа. Он не пошел отдыхать в свою “нору”, а сразу заглянул к нам.
Я уже целый день ничего не ел, и пакет, который Петрович положил на стол, сразу привлек мое внимание. Он просто благоухал ароматом жареной курицы.
– Садись, давай поужинаем! – Иван Петрович развернул пакет, а Сергеич поставил на стол рядом с пакетом железную тарелку и разложил вокруг три вилки, нож и три кусочка черствого черного хлеба.
Я приблизился к столу и склонился над пакетом, чтобы втянуть запах вожделенной курицы. По размеру это был цыпленок, но без шкуры и крыльев. Кролик? Маленький какой-то. У меня появилось нехорошее подозрение. Я оглянулся на стариков.
– Что смотришь? Обычная домашняя крыса-бройлер, ты что, мяса не ешь, вегетарианец?
– Вы крыс едите? Нет, я, пожалуй, хлебушка поем.
Я взял сухарик, сглотнул слюну и пошел в угол к своим газетам.
– Ну как знаешь! – и старики принялись за трапезу. – Привередливый!
Вас наверное, там, в Блоке Подготовки, только шашлыками кормили!
– Где же вы их разводите?
– Так они сами разводятся, плодовитые твари! Зря отказываешься, это же не дикие, нету их уже давно, диких-то! На ножку!
– Нет, нет, приятного аппетита, я хлебушка поем.
Глава четвертая
На воздухе
Понимая, что медлить опасно, мы договорились о вылазке на завтра. Иван Петрович принес вечером три защитных костюма, напоминающие форму автопилота. Их легкая ткань, тем не менее, была прочная и огнеупорная. В костюмы входили также шлемы-противогазы и тяжелая обувь наподобие солдатских ботинок.
– В такой экипировке работают операторы погрузочных комплексов, – пояснил Сергеич.
– Я договорился с ребятами – завтра мы выходим вместо них, – Петрович протянул мне костюм. – Примерь-ка!
– А у вас бывают проверки? – спросил я, расстегивая комбинезон.
– Контролируются только транспортные узлы, а на местах каждый сам себе проверка.
Костюм сидел на мне мешком.
– Великоват? – спросил Петрович и нажал кнопку на левом кармане. Я вдруг почувствовал себя сдавленным – костюм на мне надулся, как ветровка.
– Воздушная система защиты и термостабилизации, – снова пояснил Сергеич. – Наверху днем + 60, ночью -15, и еще ветер – камни летают.
Ночь прошла быстро – я спал, как убитый. В 5.00 мы стояли на перроне в ожидании первого поезда. На 77 километре, выйдя из вагона, мы зарегистрировались у диспетчера и поднялись на лифте вверх. Нас ждал самоходный погрузочный комплекс – огромный гибрид бульдозера, экскаватора и тягача на гусеничном ходу. Он возвышался на фоне черного неба, озаренный дежурной подсветкой , и в его механических сочленениях чувствовалась мрачно затаившаяся мощь.
– Ну и громадина! – произнес я и тут же споткнулся о торчащую из земли арматуру. Ничего кроме машины я не видел – свои трофейные очки я забыл в каморке. Старики к сумраку были привычнее – Сергеич уже карабкался по лестнице в кабину комбайна, находившуюся на высоте третьего этажа.
– Давай живее! – крикнул он из кабины и включил двигатель. Земля задрожала под ногами, и низкочастотные колебания заставили вибрировать мою диафрагму. Я вскочил вслед за Петровичем на ступеньку, и комбайн, взревев и дернувшись, дал задний ход. Свет мощной фары выхватывал по кругу куски окружающего ландшафта – то ли свалка, то ли развалины ощетинились арматурой, рельсами, кусками бетона. Мы развернулись и поехали на восток, как показывала стрелка автонавигатора.
Скорость комбайна доходила всего до 20 километров в час на ровных участках, и мне казалось, что мы очень медленно плывем над развороченной стихией землей. Картина вокруг была просто удручающая. Суточные колебания температуры, неистовый ветер, град – все это “ мирным путем” разрушало поверхность земли – овраги и оползни, обломки зданий, поваленные деревья составляли мрачный предрассветный пейзаж. Я подумал, что от церкви уже точно ничего не осталось.
– Куда мы едем?
– В бывший Георгиевск, – ответил Иван Петрович.
– А почему на восток – он же к юго-западу отсюда.
– Прямо перед нами – Красная река, которую мы на этой железке вряд ли форсируем.
Я смотрел вокруг и понимал, что уровень урбанизации когда-то здесь был очень
