Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости (СИ) - Линник Сергей

Михаил шагнул за угол и вдруг внезапно остановился, так что Андрей чуть не врезался ему в спину.

— Чего стоим, кого ждем? — спросил он Михаила, но, посмотрев вперед, остановился рядом с ним.

Дома 17Б по Хлебному переулку, что в городе Москве, столице нашей родины, больше не существовало [4]. Вместо него перед ними лежала груда битого кирпича, в которой пытались копаться какие-то люди.

— Вот это жопа, — присвистнув, только и смог сказать Андрей.

— Верное слово, Андрюха, это именно жопа. И мы в ней на очень большой глубине.

— Вот дела, — удивительно спокойно сказала догнавшая их Настя, — а где же мы сегодня будем ночевать?

начальнику 1-го отдела 2-го Управления

старшему майору госбезопасности Тимофееву П.П.

от начальника 3-го отделения ...

Рапорт

... при разборе развалин дома по адресу Москва, Хлебный переулок, 17Б, разрушенного при бомбардировке в 22 часа 30 минут 18 сентября 1941 года в районе первого подъезда ... обнаружены поврежденные огнем обломки различных радиоизделий неизвестного назначения и их корпусов, изготовленных из материала, похожего внешне на эбонит ... надписи на английском языке ... в Китае, Германии и Северо-Американских Соединенных Штатах ... предприятий не существует ... определить назначение приборов не представляется возможным ... также обнаружены значительные суммы в советских денежных знаках (около ... тысяч), долларах САСШ (около ... тысяч) и британских фунтах стерлингов ...переданы для проведения технической экспертизы ... после полного разбора развалин ... приняты меры к установлению...

[1] В описываемое время Всеволод Николаевич Меркулов — первый заместитель наркома внутренних дел.

[2] Да, я знаю, что строительство резервного узла связи под Арзамасом началось в ноябре и строили его силами военных строителей, а не зеков, но в этой вселенной это так, как захотел автор. У нас же альтернативная история)))

[3] Искаженная цитата из фильма 1973 года «Иван Васильевич меняет профессию» режиссера Леонида Гайдая.

[4] Пытливый читатель мог заметить еще при чтении письма в «Елабуге», что такого адреса в современной Москве нет. Вот поэтому и нет.

Глава 6

Сказать, что я бродил по переулкам в сумерки

И видел, как дымят прокуренные трубки

Холостяков, склонившихся на подоконники?..

19 сентября 1941 года

— Что значит «где будем ночевать»? — спросила молчавшая до этого Дарья. — Пойдем ко мне. Здесь не очень далеко, возле Зубовского бульвара, минут за сорок дойдем. Только комната моя опечатана.

— Дарья Андреевна, печать какая-то не проблема, в конце концов, Вы хозяйка. Пойдемте, завтра начнем искать, где жить, — ответил Михаил.

— Михаил Николаевич, давайте уже без этого имени-отчества, просто Даша. Мне неловко даже, что Вы меня так называете.

— Хорошо, Даша, давайте так, если Вам удобнее. Тогда и нас с Андреем Григорьевичем называйте просто по имени. Ты ведь не против, Андрей? — спросил он у поправляющего лямки рюкзака Андрея.

— Не против, пойдемте только отсюда, пыль эта на зубах скрипит, да и нечего здесь делать уже. Показывайте дорогу, Даша, — сказал Андрей, поднимая свой чемодан.

Сорок минут, однако, оказалось слишком оптимистичной оценкой. На Пречистенке их остановил патруль и у них долго проверяли документы, нудно допытываясь, откуда и зачем они идут среди ночи.

— Вот и тетин Дашин дом, — сказала Настя, показывая во двор, перед которым они остановились. — Здесь она и живет.

— Даша, Вы извините, давайте остановимся и обсудим некоторые моменты, — сказал Андрей, ставя чемодан на асфальт. — Надеюсь, Вы понимаете, что о происшедшем в Арзамасе лучше никому ничего не говорить. Совсем ничего. Скажите, что, ну я не знаю, что с родственниками не сошлись характерами, что там работу найти невозможно и Вы хотите работать в Москве, на старом месте. Никаких подробностей.

— Знаете, Андрей, я и сама не очень хочу рассказывать о том, что случилось, — ответила Даша. — Лучше всё это забыть как страшный сон.

— Вот и правильно. И еще. О мне и о Михаиле тоже никому и ничего. Нам лишняя известность не нужна, а внимание к нам со стороны, ну Вы понимаете, — в слабом свете фонарика, жужжать которым недавно настала очередь Михаила, Андрей увидел, как женщина кивнула головой, — может принести неприятности всем нам. Чуть позже мы введем Вас в курс дела, а пока представляйте нас, допустим, дальними родственниками из Арзамаса.

— Хорошо, троюродные братья мужа. Его звали...

— Дмитрием Тимофеевичем Бугаевым его звали, Настя нам рассказывала, — вмешался в разговор Михаил. — Пойдемте уже отсюда, нечего здесь стоять и привлекать патрули.

Дверь в коммуналку с шестью звонками Даша открывала долго, путая ключи от трех замков. Когда они наконец, вошли в длинный коридор, из крайней комнаты выглянул лохматый мужик лет пятидесяти с удивительной длины усами.

— О, Дашка, ты чего это приперлась среди ночи? Мужика себе нашла? Или двух сразу? Это дело надо отметить, наливай!

— Замолчите уже, Николай Терентьевич, соседей разбудите, — громко зашептала Дарья.

— Да какие соседи? Один я во всей квартире, хоть всю ночь песни пой, никому не помешаешь. Колокольцевы и Ивановы вместе со своим заводом неделю назад уехали, Оганесова в армию забрали, а Рубин Лева уж дня три, наверное, как ушел и не возвращается.

— А Варвара Степановна, она где? — спросила Дарья.

— А Варька моя в больницу слегла, они противотанковые рвы рыли, так ее там землей привалило, так в больницу и свезли, в первую Градскую, так что я человек свободный и, — он остановился, очевидно, утомленный такой долгой речью, икнул, разгладил усы и оперся рукой о дверной косяк, — да, свободный и имею право, вот. Так что наливай, Дашка, в честь приезда!

— Слышь, Терентьич, давай-ка спать, любезный, а то утром голова болеть будет, — Андрей приподнял шумного соседа за ворот рубашки, затолкал его в комнату и закрыл за ним дверь. — Руки помыть где можно, Даша?

— Ванная в конце коридора налево, сейчас, подождите, я комнату открою и полотенце дам.

Михаил взял у Даши ключ от комнаты, сорвал им бумажку с печатью и открыл замок.

— Заходи, хозяйка.

***

Утром соорудили завтрак из остатков арзамасских запасов. Терентьич, прогромыхав в коридоре какими-то железками, заглянул на кухню, где они пили чай и, пробормотав что-то себе под нос, ушел, хлопнув дверью.

— Что делать будем? — спросил у всех Михаил, прожевав бутерброд. — Надо бы жилье искать. Здесь на головах друг у друга не очень комфортно.

— Мне надо в жилконтору, комнату чтобы оформили, а потом на работу поеду, восстановиться надо, а то карточки не дадут, — сказала Дарья.

— Я дома останусь тогда, — заявила Настя.

— Миша, давай, я съезжу насчет жилья, есть у меня задумка одна, а ты, наверное, помоги Даше с бюрократией, так быстрее получится.

— Что за задумка? — спросил Михаил. — Я вроде Москву неплохо знаю, рассказывай.

— Сокол. Поселок художников.

— В яблочко. Я бы лучше не придумал. Отлично. Я, честно говоря, не подумал про это место. Всё в сторону Марьиной Рощи мыслил. Сейчас там, в этом поселке,народу в эвакуации чуть не половина, найти какого председателя жилтоварищества или как он у них там называется и организуешь всё. Деньги есть у тебя, или дать?

— Есть, тут, наверное, на год аренды хватит,если не на два, — ответил Андрей, похлопывая себя по карману. — Ладно, вы тут без меня не скучайте, я постараюсь не задерживаться.

***

«Станция Сокол, конечная, просьба покинуть вагоны», — голос диктора разбудил задремавшего в вагоне Андрея. Он вышел из метро и пошел к поселку художников, до которого идти было меньше километра. Никаких многоэтажек в округе не наблюдалось, если бы не метро, то окрестности можно бы принять за обычную деревню. По улицам неспешно гуляли куры, где-то слышалось мычание коровы. На улице Левитана Андрей спросил у женщины, несшей ведро с водой: