Константин Мзареулов - Испытатель истории. Войны и миры «попаданцев»

— …трудно понять, что движет этими людьми, — брезгливо говорил правозащитник. — Трудно поверить, что настоящие немцы, отвечающие самым строгим расовым критериям, могут до такой степени ненавидеть свой народ. Пользуясь гуманностью законов рейха, они пишут гадости про нашу историю. Обвиняют великих вождей в провоцировании мировой войны, искажают великий смысл концентрационных лагерей. Некоторые даже утверждают, будто в отдельных операциях — например, при третьем форсировании Волги — генералы вермахта попросту заваливали врага трупами немецких солдат!

— Стало быть, с первого раза Волгу форсировать не удалось, — удовлетворенно резюмировал хриплый великан Петрович. — Не пора ли кончать?

— Да, пожалуй, — согласился дядя Гриша и показал громадной лапой на храпевших в креслах бедолаг. — Кто такие?

Ему объяснили: дескать, герр гауптман Айсбах, командир городского гарнизона вермахта, и господин Борис Герасимов, начальник вспомогательной полиции русского гетто. Удовлетворенно кивнув, дядя Гриша приказал какому-то майору Савонькову готовиться к отходу и попросил герра Стивенса вызвать авто, чтобы одним разом увезти десять человек и много книг. Герр Шенберг и герр Стивенс попытались было протестовать, но варнак Вася неуловимым движением извлек из карманов огромные древние пистолеты фирмы «маузер», а Петрович ловко обыскал правозащитника, отобрав изящный маленький «глок-скорпион» и служебный жетон гестапо.

— Я понял, кто вы такие… — пролепетал герр Шенберг. — Нас предупреждали… Но вы должны были появиться только через год!

Рассмеявшись, украинский варнак в кожаной куртке ответил непонятной фразой:

— Вас поблагодарить надо, ведь именно вы ту газетку с неправильной датой напечатали.

Виктор плохо запомнил, что происходило после. Кажется, он помогал полицаям перетаскивать книги в багажник ауто. Опомнившись, он обнаружил, что стоит внутри магазина возле двери, сибиряки уводят потрясенных арийцев, а Петрович держит его за плечо и что-то говорит.

— Вы уходите? — невпопад пролепетал Виктор. — Навсегда?

— Если бы ты знал, как сложно ответить на такой простой вопрос… — Петрович вздохнул. — Боюсь, когда мы вернемся, здесь тебя уже не будет…

— А что будет? — испугался Виктор.

— Надеюсь, будет нормальная жизнь. И кто-то, похожий на тебя, как тот Вадим Лаптев. И никто не будет вбивать ему в голову, что он — недочеловек. Потому что он по праву сможет считать себя полноправным человеком, одним из четырехсот миллионов хозяев своей страны… Ну, бывай, парень, до встречи.

Резко повернувшись, он вышел. Снаружи заурчал мотор и послышался шелест колес удалявшегося ауто.

Снова наступило помутнение. Виктор очнулся только на улице — он бежал вдоль тротуара, беззвучно шепча:

— Возьмите меня с собой…

Однако того ауто давно уже не было видно, по мостовой изредка проносились другие «Опели», «Мерседесы», «Порше» и «Фольксвагены». От недолгой пробежки снова начало колоть в боку под ребрами, и он, задыхаясь, вернулся в магазин.

Сказывались вчерашний дождь и голодное детство без витаминов в сырых строениях гетто. Любая зараза легко цеплялась к ослабленному здоровью. Виктор взахлеб кашлял, лоб горел. Парень не знал, что ему делать, он просто стоял за прилавком, пил остывший кофе и время от времени смотрел на часы в ожидании конца рабочего дня. Он машинально обслужил нескольких покупателей, потом сказал заглянувшим полицаям, что господин Герасимов с герром гауптманом заходили, но давно ушли. В последний раз он посмотрел на циферблат, когда стрелки приближались к половине третьего.

Немцы лениво бомбили мост. Зенитные пушки, поставленные на обоих берегах, непрерывно палили в небо. Наших самолетов, как обычно, видно не было. Вдавив изо всех сил педаль газа, Савчук промчался через мост, разгоняя клаксоном повозки с ранеными. Упавшая близко бомба бросила фонтан воды на лобовое стекло, но машина уже катила по восточному берегу. Впереди возвышался над лесом выстроенный по западноевропейской моде старинный замок. Майор уже слышал байки, будто какой-то из Лжедмитриев собирался здесь отсидеться, но Минин с Пожарским замок взяли, а самозванца четвертовали.

Подстреленный чекист застонал. Его товарищ зашептал:

— Потерпи, Вася, уже скоро.

Хотя майор торопился в штаб, он все-таки подбросил сотрудников госбезопасности до госпиталя. Здесь капитан Демидович и Петрович вынесли потерявшего сознание лейтенанта и сдали на руки врачам, потом вернулись в машину и всю дорогу благодарили за то, что подбросил.

В подвале замка, где был оборудован командный пункт, майор увидел знакомое лицо. Еще год назад он командовал ротой в танковой бригаде подполковника Ходынцева. Весной сорокового бригаду раскидали по округам, и на ее базе сформировали несколько частей. Успевший заслужить полковничьи шпалы Ходынцев тоже узнал бывшего подчиненного и, приветливо улыбаясь, гаркнул:

— Савчук, как живой! — И, понимающе оглядев потрепанный мундир майора, добавил сочувственно: — Помотало тебя, невооруженным глазом видать.

— Всякое случалось… Иван Митрофанович, кто здесь за старшего?

— Вроде бы я, — вздохнул полковник. — А ты, слухи ходят, в корпусе Дунаева танковым батальоном командовал? Как делишки в корпусе, технику не всю, надеюсь, бросили?

— Большие потери… Отступаем к мосту, часть артиллерии сохранили. Мне поручено доложить и просить помощи. А танкетки мои сгорели еще в июне. Потом набрали брошенное железо разного типа, с этим весь июль воевали, — от нервов и радости, что встретил давнего сослуживца, Савчук не мог остановиться. — В августе нас отвели на переформирование, меня назначили начальником оперативной части. Вот послали к вам, пока немец с этой стороны не прихлопнул нас.

— Не прихлопнет, — ободряюще-уверенным голосом заверил полковник и подвинул к гостю кружку, наполовину налитую разведенным спиртом. — Хлебни для успокоения души и смотри, что тут у нас делается.

Ничего хорошего на картах разглядеть не удалось. На изгибах реки к югу от города противник навел переправы. Все потуги соседей слева сбросить немцев с плацдарма были успешно парированы. Вчера враг перешел в наступление на север и резво продвигался к большому каменному мосту возле Ворошиловки. Еще сутки такого наступления — и немцы захватят мост, после чего Дунаев и шесть тысяч красноармейцев окажутся заперты на крутом западном бережке.

— Какие у тебя силы? — разволновавшись, майор не замечал, как подрагивает его голос. — Ты вроде танковой дивизией где-то за Волгой командовал.

— От той дивизии к первому июля ни хрена не осталось, — свирепо сообщил комбриг. — Танки можно было, не разуваясь, на пальцах пересчитать.

В следующие четверть часа командир 26-й танковой бригады полковник Ходынцев безбожно матерился, лишь изредка — исключительно для связки слов — добавляя воспоминания о первых месяцах войны. Как понял Савчук, танковую дивизию Ходынцева вместе с остальными войсками мехкорпуса начали перебрасывать поближе к границе еще за две недели до войны. Первые эшелоны ушли на Украину, но 19 июня поступил приказ направляться в район Могилева. В результате все части перемешались и выгружались где попало, причем мотодивизию того же корпуса забрал в свое распоряжение командующий фронтом, а гаубичный и два танковых полка переподчинил себе командарм.

Оставшиеся подразделения выгружались под непрерывными бомбардировками, сумбурно контратаковали, даже прорубили «окно» для окруженцев, уходивших из Минского котла. Потом отступали и снова бросались в контратаки, прикрывая отход стрелковых дивизий. В июле дивизии подбросили немного танков, возвращавшихся после ремонта, которые благополучно сгорели в боях за Ельню. За те недели, пока Красная Армия героически вытесняла три немецкие дивизии с Ельнинского выступа, главные силы вермахта взяли Киев, окружив и разгромив два фронта.

Дивизию Ходынцева переформировали в бригаду, вновь оснастив отремонтированными машинами разных типов. Завтра-послезавтра ждали эшелон новых, прямо с завода, «Т-34», однако нынче утром командарм переподчинил полковнику стрелковый полк и дивизион гаубиц, поручив остановить немцев, рвавшихся с южного плацдарма.

Майор еще раз, уже внимательнее, присмотрелся к карте. Тактические значки говорили, что противник наступает силами двух танковых батальонов и пехотного полка при поддержке солидной артиллерии. Противостоящие немцам стрелковые части были наверняка обескровлены и серьезного сопротивления оказать не смогут — исход решится уже сегодня к вечеру. Противнику до Ворошиловки оставалось пройти километра три. Если захватит деревню одним броском, то мост, считай, уже потерян. Конечно, в июне Савчук бы и сам атаковал, не задумываясь, отчаянно полез бы во встречный бой. Но сегодня, после страшного лета, понимал: лобовую контратаку немцы легко парируют, а потом на плечах отброшенных красноармейцев и мост возьмут, и в город ворвутся.