Игорь Сорокин - Флагман флотилии. Тендеровский узел (СИ)
Глава 4. Покой нам только снится.
Одесса встретила корабли надеждой на прекращение почти двухмесячной напряженной жизни с бессонными ночами, ожиданием боя и участием в нем. Непрерывная изматывающая вахта и авралы казалось, остались — где-то там , далеко на Дунае.
Одесский рейд и набережная живущие своей жизнью создавали желаемую идиллию благополучия и процветания. На пирсе ждали родные и близкие. Наконец — то вся флотилия собралась в одном месте у причалов.
На берег высыпали семьи и просто знакомые, встречая швартующиеся к пирсу корабли и катера. Только здесь эвакуированные с Измаила семьи смогли, всего на несколько часов, встретить своих близких и родных. Каждый швартующиеся катер и корабль встречали радостные крики детей и слезы взрослых. Скупая мужская слеза также имела повсеместное распространение. Корабли и суда мгновенно наполнились голосами и визгом детей бегающим по палубам и причалам. Обнявшиеся парочки в открытую, без доли стеснений, замерли тут и там в объятиях друг друга.
На пирсе меня встретила моя семья — жена в положении и сестра с сыном, которого решили назвать Виктором.
Зададите вопрос — откуда появилась сестра с сыном? Ответ очень простой — от парторганизации.
Зададите вопрос, а как это? Это невозможно. Обман.
Давайте посмотрим этот вопрос, не со стороны демократического общества третьего тысячелетия, в котором штамп в паспорте и свидетельство о браке, да еще и гражданство — во главе всего. А семья? Может быть развалена — по решению не только беспринципного (подлого .... и т.п.) мужа, но и из-за взбалмошности его супруги. Они просто оба могут пойти на принципы. Или не сошлись (разошлись) в сексе, а дети — они не решают. Их ставят перед фактом, типа 'мы расходимся...'. Родственные связи признаются только первичные, многие не знают и своих родословных и родственников в третьем и далее коленах. Зато понятие феминизма и гендерной политики — во главе угла.
Это действительность 2-х тысячных годов и постсоветского пространства.
Что мы знаем о Советском Союзе 30-х и 40-х годов? Какое оно было общество и нравы перед войной и на войне 1941-1945 годов? Или сразу же после войны.
С тех времен осталось мало — то, что прошло цензуру и мемуары политработников. Информация использовалась выборочно и только в пользу парт аппаратчиков. На смену им пришли демократы (дерьмократы, по другому не назвать) — купленные партии и политики. Появилось и понимание олигархии, то о чем ранее показывалось в мультиках и сказках типа 'Трех толстяков' и 'Чиполино', а миллионер описывается в виде проныры бухгалтера в 'Золотом теленке' Ильфа и Петрова
Как узнать правду? Надо просто откинуть лишнее и снять розовые очки.
В недавно приобретенный город Измаил в 40-м году пришла флотилия как военное морское соединение, приведя следом за собой семьи военморов и обслуживающих их специалистов.
В Бессарабию, где ранее каждый день начинался с молитвы во славу королевской семьи, в которой капитал имел многовековую историю накопления семьями из поколения в поколение. Приезжие голодранцы без роду и племени или местные нищие, с наганами в руках и не признающие христианские ценности и патриархальных устоев, по решению собрания парторганизации, могли отобрать имущество рода, в пользу пьянствующих бездельников и горлопанов, фактически отдав их коррумпированным чиновникам от партии на разграбление.
Заложниками действительности оказались и семьи дунайцев и всей Бессарабии. Оказавшись в чужом городе флотилия и относящиеся к ним жили в своего рода огромной коммуне. Где главными были не законы или патриархальные ценности, а решение партийных и комсомольских собраний. Для женской половины коммуны еще и женсовет создавался, уж очень, иногда непростые вопросы возникали с женщинами. Хотя партийными и комсомольскими организациями и руководили политотделы однако, и они иногда становились заложниками решений первичных парторганизаций. Одним из самых сложных было решение вопросов личных отношений коммунистов и их половинок (боевых подруг). Понятие брака считалось пережитком прошлого, а целостность семьи обеспечивала общественная организация. Наверх такие вопросы не поднимешь, а в низшем звене попробуй с разъяренными бабами совладать. И смех и грех, в общем. Одним из таких вопросов оказался и вопрос командира монитора 'Ударный'.
Пытаясь ассимилироваться в новом, лично для меня, коллективе, я очень быстро решил вопрос с женитьбой на Марине, убрав по существу период ухаживаний. В это время, моя бывшая боевая подруга Светлана, вдруг обнаруживает, что состоит в интересном положении. Детдомовская воспитанница в своей амбициозной молчанке и с проявлением упертости в характере думала, что я вернусь из Николаева в ее объятия с извинениями и прочими... Ан нет, не случилось. Пока кто-то раскачивался, и надеялся что кто-то одумается и вернется к подруге — Иван Прохоров попал в ЗАГС, и обрел себе законную жену, которая как и полагается в течении месяца оказалась так же в интересном положении.
Понятие аборта в те времена как обыденность не воспринималось, тем более в таком почти закрытом коллективе, но и факт беременности среди тех кто нормально находился в положении типа ребенок у юбки, на руках и в животе, тоже долго утаить невозможно. Вот тут и произошел маленький скандал.
Ах этот 'кобелина' Прохоров, нашу подругу совратил и бросил ('...поматросил и бросил..'). Мало ему одной так он еще и второй 'мозги закомпасировал'. И так далее и в том же духе.
Это по началу.
Проходит совсем немного времени и...
Далее женская общественная мысль переходит на вторую фазу развития. Вот Светка 'дура упертая', сама виновата, не надо было 'выкаблучиваться' — вот и упустила свое счастье. А Маринка она что, 'дура'? Когда ее целый командир корабля замуж позвал, кто бы отказался. Молодой, капитан-лейтенант, красивый. Молодец Маринка и ребеночка тут-же, не откладывая, получила. Но Светку всеже жалко, куда она теперь с дитем? Надо все же этого Прохорова как-то к ответственности привлечь.
Вот такие брожения и начались вокруг молодой семьи капитан-лейтенанта Прохорова и его бывшей подруги.
Дошло до разговора с председателем женсовета дивизиона Ивановой Пелагеи.
— Прохоров ты, что же наделал? От тебя две девки теперь в положении, ты чем думал, когда со Светой разошелся и к Маринке пошел.
— Пелагея Петровна ничем не думал, пришел из Николаева, Маринка встретила, вот с ней и пошел, почти сразу в ЗАГС. Зачем время оттягивать тут-же ей и предложение о замужестве сделал. Что тянуть, не пацан вроде. Кто знал, что Светлана в положении. Вроде мы с ней, перед моим уходом в Николаев, решили разойтись как в море корабли. Не сошлись характерами. Если бы любила, то встречала бы, несмотря ни на что.
— Это верно. Глупая и упертая она, но не по-людски так получилось, живот девке сделал и теперь, что — сама разбирайся. Она же теперь ребенка от тебя ждет.
— Пелагея Петровна, что мне теперь с беременной Маринкой, у которой у нас как говорится любовь, ради старой боевой подруги, которая своей взбалмошностью, наши отношения не берегла. Мне теперь что и со второй развестись и между двумя огнями метаться?
— Иван, ты это уже слишком. Я сама не знаю, Света она своя — комсомолка, а Марина из новеньких, из мещан. Не очень ее наши бабы любят. Такого жениха умыкнула. А ты мне любовь, любовь.
— Пелагея Петровна как на духу скажу. На Марину смотрю и родная она и желанная. Понимаете, вижу ее и готов бежать за ней — на край света, и никому не отдавать.
— Смотрю на Светлану — родная она для меня. Тоже обнять хочется, но не как жену, а как сестру может. Понимаю, что родная, и любил раньше, наверное, но не такое это чувство, как к Марине, перегорел с любовью к Светлане. Все по-другому теперь. Не вижу я в Светлане теперь женщину — друг, подруга, но, ни как не любимая. Что делать не знаю теперь. От ребенка не откажусь. Помогать буду. А как жену ее теперь не чувствую.
— Да Прохоров, чтоже теперь делать, наделал ты делов, ума не приложу.
У меня тоже проблема. В голове конечно. Для меня девушка должна быть с ногами 'от ушей', фигурой типа 'песочные часы', и прочее от нашего времени. И еще очень важно! С ней надо о чем-то говорить, или хотябы она понимала, о чем я говорю ('образованные мы') туточки три класса образования и рабфак — уже крутое образование. Высшее образование для девушки — фантастика.
Марина — как куколка, и в красивой головке есть чем думать. Выросла в нормальной семье и знает где надо уступить, а где взять свое.
Светлана — она как Гурченко в фильмах, говорят красотка своего времени, но талия не та, и вообще — не мой типаж. Тоже умница, но феминизм в голове — процветает.
А еще ну не могу я предать своего предшественника, не моя Светлана, а его. Вот если вернется, то пусть сам и разбирается со своей бывшей. Правда времени до возврата все меньше и меньше.
