Мишель Смарт - Бывшая любовница

– Ты не будешь предварительно обговаривать сделку с Лукой? – Голос Кары с мягким ирландским выговором нарушил его размышления.

– Нет. Это область моих интересов – дела вне Сицилии веду я.

– Я-то думала, что за все отвечает Лука.

– С чего ты взяла? Потому что он – старший брат?

– Нет. Потому что он более уравновешенный и надежный. Твоего брата можно бояться, но он, по крайней мере, соблюдает внешние приличия и думает головой, а не только половым органом.

Пепе с такой силой сжал руль, что, казалось, костяшки на пальцах вот-вот разорвут ему кожу.

– Ты нарочно провоцируешь спор?

– Да.

– Зачем?

– Затем, что мне не нравится, когда ты добр со мной.

– Неужели то, что я везу тебя домой, делает меня добрым?

– По сравнению с тем полетом в твоей консервной банке – да, делает. Кстати, ты везешь меня не домой. Ты везешь меня в твой дом.

– Мой дом – это твой дом до рождения ребенка, – уточнил он, борясь с желанием остановиться, выкинуть ее из машины и предложить пешком добираться до Парижа.

Невыносимая, неблагодарная женщина.

И невероятно сексуальная. Кара Делейни сексуальна, как сам грех, а уик-энд шестнадцать недель назад – лучший уик-энд в его жизни.

– Ты предпочла бы, чтобы я предстоящие пять месяцев наплевательски к тебе относился?

– Да.

– Неужели? – Он удивленно поднял брови.

– Единственное добро, которое я хочу от тебя, – это моя свобода.

– Ты свободна уйти в любое время.

– Но для меня это означает нищенскую жизнь для нашего ребенка. Или, по крайней мере, начало его жизни будет нищенским, пока ты не поступишь по справедливости и не дашь мне денег на его содержание.

– Я дам тебе эти деньги, когда получу точное доказательство того, что ребенок наш. Одурачить себя я не позволю.

– Я не понимаю этого.

– Чего не понимаешь?

– Твоего цинизма.

– Я не циничен.

– Ты сделал беременной девушку и отказываешься верить в свое отцовство без письменного подтверждения. Если это не цинизм, тогда не знаю, что это. Я не могу взять в толк, почему ты такой.

– Тут нечего понимать. Я просто не принимаю все за чистую монету. Это деловое чутье, а не цинизм. – Он-то думал, что она будет благодарна ему за то, что он повез ее в Париж на машине. Что это смягчит ее отношение к нему. Но нет. Несмотря на мягкость ее тела и пухлую нижнюю губу, Кара Делейни по своей сути тверда, как железный гвоздь.

– Мы с Грейс часто о тебе говорили, – сказала Кара.

– Меня это почему-то не удивляет.

– Нам было интересно, почему ты такой…

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя хорошая семья, двое родителей, которые любили тебя и поддерживали, поощряли… Ты дружен с братом, о чем другие могут лишь мечтать. Вот что я имею в виду.

– Да, – согласился он. – Родители меня любили. Мы с Лукой дружны. Это нормально.

– У меня две сводных сестры, которые ненавидят меня чуть меньше, чем друг дружку. Еще целая куча братьев и сестер по отцу рассыпана по всему Дублину – их я никогда не встречала. У меня есть мать, которой наплевать на то, что я беременна. У меня есть отец, который понятия не имеет, что скоро станет дедушкой, потому что он уже лет десять мной не интересуется.

Пепе не знал, что ответить на такой неожиданный взрыв откровений.

– Ты не виделась с отцом десять лет?

– Тринадцать. Родители разбежались, когда мне было одиннадцать. Мы с мамой перебрались в Англию – мне тогда было тринадцать, и с тех пор я его не видела.

– Мой отец умер тринадцать лет назад. – В груди у него что-то дрогнуло.

– Прости, – сказала Кара уже более миролюбиво. – Я видела фотографии твоего отца – ты очень на него похож.

– Да. Он был очень красивый мужчина.

Она засмеялась:

– О, ты, как всегда, полон самолюбования.

Он усмехнулся:

– Ты тоже, если захочешь, можешь мною полюбоваться.

– Хочешь, чтобы меня снова стошнило?

Пепе бросил на Кару взгляд, чтобы убедиться, улыбается она или нет. Да, слегка улыбается.

Он заставил себя отбросить нечестивые мысли – ему необходимо следить за дорогой, а не думать о тех ощущениях, какие испытал, когда погружался в ее сладостную глубину. Пришлось сделать резкий вдох, чтобы уменьшить сдавленность в паху.

– Твоя мать препятствовала твоему отцу видеться с тобой после того, как они расстались?

– Нет. Он сам прекратил со мной видеться. Ему было слишком утомительно пересекать Ирландское море, чтобы повидать свою старшую дочь. Мы обменивались рождественскими открытками и только.

Ему на секунду показалось, что она еще что-то скажет, но когда он посмотрел на нее, то увидел, что глаза у Кары закрыты и она трет лоб. Хоть она и говорила с резкостью о родителях, он почувствовал, что это ее боль.

– Ты по нему скучаешь?

– По отцу?

– Да. Тебе ведь нелегко пришлось.

Она засмеялась, но как-то кисло:

– Если я и испытала что-то, так это облегчение. Мой отец – серийный развратник. Он столько раз изменял маме, что потерял этому счет.

– И ты это знала?

– Я всегда это знала, даже когда была слишком мала, чтобы все понимать. Я дважды его заставала за этим занятием. Один раз, проходя мимо паба, я увидела через окно, как он приставал к какой-то женщине.

– Это происходило в местном пабе? – Пепе, которого было нелегко смутить, был поражен.

– Ты находишь это неприличным? – повысила голос Кара. – В следующий раз – это было через полгода – я обнаружила его в их с мамой постели с другой женщиной, но не с той, с которой он был в пабе.

– Ты застала его, когда они…

– Нет, слава богу. Но они лежали в постели. Я помню, что отец курил сигарету. Не знаю, что меня потрясло больше – он ведь никогда не курил.

Кара не понимала, почему она делится этим с Пепе. Уж кто-кто, а он менее всего подходит для подобных излияний.

То же самое происходило в тот уик-энд, когда они вместе проводили время. Но с ним было так легко разговаривать, и он обладал способностью поверить, что каждое слово, которое она произносила, важно и интересно. Она рассказывала ему, как она любит свою работу, какие у нее планы на будущее, а он часами слушал.

Ни с кем прежде она не чувствовала себя так непринужденно. Он дал ей понять, что она для него что-то значит.

Поверить в это опять? Сейчас? Искушение велико.

Она открыла окно пошире и почти что высунула нос наружу, вдыхая холодный воздух. Злость и боль от кошмарных воспоминаний немного отступили.

В машине воцарилось молчание. Молчали долго, пока Пепе не произнес:

– И что ты сделала? Сказала матери?

Кара вздохнула, прежде чем ответить:

– Да, сказала. Он даже не стал ничего отрицать. Она выгнала его, а через два дня он вернулся. Она всегда его прощала.

Эти родительские примирения… Им было безразлично, что их десятилетняя дочь была дома. Им всегда было все равно.

Все детство Кары проходило на фоне отцовских любовных связей и материнской ругани, но о ней они никогда не думали. Она была вторична в их нездоровом браке, где секс – это оружие, чтобы ранить друг друга как можно больнее, жестче и унизительнее.

– Я поклялась, что никогда не позволю себе связаться с мужчиной, похожим на отца. Что ж, значит, я такая же дура.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебя! – почти выкрикнула она. – Каким еще образом мой отец мог завлекать стольких женщин и так отвратительно их использовать? Он – обаятельный человек, как и ты.

– У меня нет ничего общего с твоим отцом. – Он сказал это с такой горячностью, какой она у него ни разу не слышала.

– Ты используешь женщин для собственного удовольствия, не задумываясь о том, что они тоже люди.

– Полнейшая глупость. Я никогда никого не обманывал. Никогда. Я презираю обман, – ледяным тоном ответил он.

– И все же ты используешь женщин.

– Я их не использую. Я всегда честен со своими любовницами. Не надо думать, что они ложатся ко мне в постель, не понимая, что делают.

– Меня ты использовал. Я-то думала, что я тебе была интересна как личность, а не только ради секса. Откуда мне было знать, что тебе нужен мой телефон, а не мое тело.

У Пепе перехватило дыхание.

– Я признаю, что я тебя использовал, Кара. И это не предмет для гордости. Но что сделано, то сделано. Мой брат был на грани нервного срыва. Но я считал тебя чертовски эротичной. И сейчас считаю. Я хотел секса с тобой независимо от обстоятельств.

– Тем не менее ты меня использовал. Ты можешь сколько угодно говорить, что ты не похож на моего отца, но я-то лучше знаю. Вы – два сапога пара. Ты спишь с женщинами, а затем бросаешь их, и тебе наплевать, что делается у них на душе. И на нежелательные последствия тоже наплевать. Как, например, на ребенка, – добавила она, не удержавшись.

Раздался скрежет тормозов. «Мерседес» неожиданно остановился.

Пепе выключил мотор. Он прерывисто дышал.

Наконец-то его проняло! Но Кара, как ни странно, не обрадовалась этому.

Долгое время было слышно только их тяжелое дыхание.