Василий Головачёв - Фантазмы
Туго свистнул ветер в ушах. Захрустело стекло под ногами. Тела киллеров. Лифт… Стоп! Назад!
Кирилл скользнул назад, подобрал выпавший из руки убитого им боевика гранатомет.
Теперь можно!
Лифт сработал почти бесшумно и слишком медленно. Кириллу понадобилось около полуминуты, чтобы доехать на нем до второго этажа. Дверцы раздвинулись, и он стремительно рванулся вперед, стреляя на бегу в дверь, откуда высунулись головы двух боевиков, из гранатомета.
Взрыв!
Что-то процарапало щеку — осколок стекла!
Кирилл выстрелил еще раз и, когда граната улетела в проем двери, нырнул на пол с перекатом, стреляя из пистолета сквозь дым в темные фигуры на фоне белой стены помещения.
Движение в коридоре и комнате прекратилось. Из помещения выползли струйки дыма, опали. Кирилл подождал несколько мгновений, прислушиваясь больше к своим ощущениям, чем к наступившей тишине, и встал. Трое боевиков были мертвы.
В этой комнате, очевидно, располагалась звукотехническая студия, судя по аппаратуре на стойках и на специальных столах. Работали здесь по крайней мере четверо человек, но все они были убиты еще раньше, расстрелянные из пистолетов-пулеметов.
Сзади захрустели под чьими-то ногами осколки пластмассы и стекла. Это шел Утолин. Постоял рядом секунду, похлопал Тихомирова по плечу.
— Идем искать Лаврика, на жалость нет времени. К тому же эта сволочная программа может адаптироваться еще раз в любой момент, ее коэффициент живучести близок к единице.
Кирилл проглотил ком в горле, молча последовал за капитаном.
До компьютерного зала боевики СНОС не дошли.
Всего в вычислительном центре работали девять человек, и все они остались живы, в том числе и Лаврентий Киндинов. Услышав звон разбиваемых стекол и крики, операторы и программисты центра попрятались за шкафами с аппаратурой, за столами и стойками и не хотели вылезать оттуда, пока Утолин не позвал Лаврика.
— Я здесь… — послышался сдавленный голос компьютерщика. — Это ты, капитан?
— Быстрее выходи, пока не вернулись убийцы!
Лаврентий проворно вылез из-под стола в углу зала. Он был в таком же белом халате, как и остальные сотрудники лаборатории.
— Что происходит, Кирилл Иваныч?
— СНОС, — коротко ответил Тихомиров. — Где твои вещи?
— Куртка где-то на вешалке, а сумка с вещами в общежитии.
— Хрен с ними, с вещами, — бросил Утолин, — это дело наживное. Надо раздобыть пару ноутбуков. Где-нибудь здесь есть переносные компы?
— Да в любом кабинете должны стоять.
— Выводи его, — кивнул Утолин на Лаврика. — Я прихвачу ноутбуки и догоню.
Кирилл подтолкнул компьютерщика к выходу, на пороге оглянулся. Потрясенные случившимся, уцелевшие работники центра робко выходили из укрытий, вытягивали шеи, заглядывая в коридор, где лежали убитые боевиками сотрудники. Они ничего не понимали и не догадывались, что выжили лишь благодаря вмешательству двух посторонних людей.
Куртка Лаврика отыскалась в раздевалке у входа, пробитая в двух местах пулями. Он хотел напялить ее прямо на халат, и Кириллу пришлось тряхнуть Киндинова, чтобы тот пришел в себя.
Появился Утолин с двумя тонкими кейсами.
— Быстрее, чего копаетесь!
Внезапно лежащий в вестибюле сносовец с дырой во лбу вздрогнул, открыл глаза. Рана его задымилась, заросла белой пленкой, порозовела, исчезла. Глаза некоторое время оставались пустыми и прозрачными, затем наполнились жизнью. Боевик повернул голову, глянув на замерших беглецов, рывком сел, потянулся к оружию.
— Читеры![25] — пробормотал Лаврик.
Раздался отчетливый хлопок. Во лбу парня образовалось отверстие, заплыло кровью, он откинулся навзничь, со стуком ударился затылком об пол. Глаза его остекленели.
— Бегом! — приглушенно рявкнул Утолин и сунул Лаврику ноутбуки. — Береги!
Он выскочил на улицу и с ходу открыл огонь по зашевелившимся водителям микроавтобусов, у которых начали собираться люди. Заорал:
— Разойдитесь! Это бандиты! Сейчас здесь начнется стрельба!
Прохожие бросились врассыпную, сбивая друг друга с ног.
Кирилл и Лаврик нырнули в кабину «девятки», где их ждала изнывающая от тревоги Лилия. Утолин сел за руль и погнал машину прочь от особняка лаборатории, убитые сотрудники которой, в отличие от боевиков СНОС, вернуться к жизни уже не могли. «Девятка» объехала микроавтобусы, свернула направо, в переулок, и лишь тогда из здания лаборатории на улицу выбежали молодые люди в черных куртках (а не в белых полушубках, как раньше!) и с оружием в руках.
— Они нас догонят, — сказал Кирилл мрачно, касаясь рукой щеки и разглядывая окровавленную ладонь.
— У тебя кровь! — испуганно воскликнула Лилия.
— Чепуха, царапина.
— Я вытру. — Она достала носовой платок.
— Не надо, потом смою.
— Вряд ли они нас догонят, — хладнокровно ответил Утолин. — Я прострелил им колеса. Но положение у нас не слишком оптимистичное. СНОС быстро выходит на след тех, кого надо… ограничить.
— У тебя есть план?
— Плана у меня нет. Единственное, что приходит в голову, — бегство в «буферную зону». Но и это не панацея от вируса.
— Какого вируса?
— СНОС в данном случае для вашей метареальности является вирусом, который невозможно нейтрализовать изнутри реальности. Нужна внешняя антивирусная программа. Если бы Лаврик довел дело до конца и создал действующий А-Закон, я смог бы остановить охотников.
— Что еще за А-Закон?
— Алгоритм магического оперирования, применимый на уровне универсального надсистемного параметра, то есть по сути — Закона.
— И что тогда?
— Мы бы прорвались на другой слой реальности, в мой мир.
«Девятка» выехала на Чертановскую улицу, потом на Симферопольский бульвар, направляясь к центру столицы.
— Я кое-что успел посчитать, — заговорил вдруг Лаврентий, немного оживляясь. — Отменил автоэксбат и сконфигурировал новый трек бакбон…
— Говори русским языком.
— Ну, в общем, загрузка теперь идет без потерь реального времени, и мы можем менять инварианты выхода ПН.
— Еще раз, медленнее и понятнее.
— Я его понял, — вмешался в разговор Утолин. — Это легко проверить. Сейчас приедем в одно тихое место и запустим ПН. Дискету с вариантом расчета взять не догадался?
— Вот она, — прижал руку к груди Лаврик.
— Молодец. Хотя у меня и сохранилась дискета с первым вариантом ПН, все же его расширение потребовало бы времени.
Машина пересекла мост, вырвалась на Варшавское шоссе, потом, не доезжая до Садового кольца, повернула направо, в первый Щипковский переулок.
Остановились у старинного трехэтажного строения с облупившимися кирпичными стенами и решетками на окнах. Окна изнутри были заклеены бумагой и газетами. Входная деревянная дверь рассохлась. Крылечко перед входом было покрыто слоем грязи, на котором отпечатались чьи-то сапожки с пупырчатой подошвой. Было видно, что дверью пользовались редко, а дом скорее всего готовился под снос.
Утолин нагнулся над крылечком, изучая следы, потом стукнул в дверь кулаком несколько раз. Подождал, постучал еще раз.
Через минуту дверь со скрипом отворилась. На гостей смотрела средних лет женщина в пуховом платке, накинутом на плечи.
— Соня, это я, — сказал Утолин. — Нам надо побыть здесь какое-то время.
Женщина посмотрела на спутников капитана, молча отступила в сторону.
— Заходите, — кивнул Утолин. — Побудем здесь до вечера… если нас не достанет СНОС.
Лилия зябко вздрогнула, невольно прижимаясь к Кириллу. Тот обнял ее за плечи, и они шагнули в темный проем двери.
Глава 14
УТРАТА НЕВОСПОЛНИМА
Этот дом когда-то, более ста тридцати лет назад, принадлежал графу Баканову, страстному любителю охоты и азартных карточных игр. По легенде, которую поведала хранительница дома Софья Алексеевна, граф проиграл свое имение князю Головастову, а тот продал его зятю графа Шереметева, корнету Каширову, большому любителю лошадей и скачек, превратившему особняк в гигантскую конюшню.
В начале двадцатого века в доме поселился барон Ги де Лорм, обрусевший француз, поклонник муз и литературы. Особняк преобразился, к нему были достроены третий этаж и мезонин, а также оранжерея, а весь нижний этаж превратился в зал для балов и музицирования, а также для торжественных и дружеских встреч. Второй этаж барон переоборудовал под библиотеку и бильярдную.
Потом грянула революция, барон Ги де Лорм исчез — то ли погиб, то ли уехал на родину, во Францию, а дом заняли революционные матросы. Естественно, после их недолгого присутствия в «буржуйских» апартаментах от библиотеки, роскошных сервизов и мебели практически ничего не осталось.
