Дмитрий Рыков - Урусут
– Солнышко, чайку с конфетами сделать тебе?
Дочь посмотрела на мать, сморщила носик и с сомнением произнесла:
– Папа не любит, когда я ем много сладкого…
– А ты не ешь много, – посоветовала Анна. – Съешь чуть-чуть.
– Тогда – буду!
В кабинете дочурка сняла курточку, положила ее на диван и принялась осторожно вышагивать по всему периметру кабинета, заглядывая через стекла в шкафы, трогая пальцами различные предметы, наконец, дошла до рабочего стола и села в отцово кресло.
– Мам! – позвала она Анну, указывая на свои же многочисленные снимки. – Папа хранит мои самые старые фотографии! Смотри, какая я здесь маленькая!
Мать подошла и встала рядом.
– Это я вас снимала, – пояснила она. – Это Париж, сады Тюильри. А это мы все вместе на Мальте, тебе три годика. А это – Лазурный берег.
– И кто мне купил такую глупую панаму?
– Я.
– Не верю, – улыбнулась дочка. – Мам, а почему у папы столько моих фотографий?
– Ну, – опять предательски полезли слезы, – наверное, потому что он тебя очень любит.
– Мам, – Нина сделала долгую паузу. – Когда людей эвакуируют, у них же спрашивают фамилии?
– Наверное…
– Мама!
– Спрашивают.
– И если папиной фамилии никто не назвал, значит, его еще не нашли?
Анна вздохнула и обошла стол с другой стороны.
– Среди погибших папы нет. Но среди эвакуированных – тоже.
Вошла Эл-Эл с чаем и конфетами.
– Я лимон отдельно положила – не знаю, любишь, или нет. А вот эти конфеты мне самой очень нравятся.
– Спасибо, – сдержанно ответила девочка.
Любовь Леонидовна погладила ее по голове и вышла.
Нина взяла одну из конфет в руку, повертела и положила обратно.
– Нельзя исключать, что его могло засыпать снегом. Или задавить льдом. Он мог сломать ногу, поэтому у него не получается выбраться самостоятельно. Он ждет помощи. И он жив, иначе бы я уже все знала.
– Ты у меня умница. Вот мы и просим дополнительных спасателей. Чтобы искать папу.
– Правда? – дочка вскочила и обняла Анну. – Мама, я тебя люблю.
Вошел Ширко.
– О, Нина собственной персоной. Привет, выскочка.
– Привет, задохлик.
– А у тебя нос к лицу прирос.
– А у тебя ушки на макушке.
– Я маму заберу на пять минут?
Нина насупилась.
– Ну почему вы всегда ко мне так относитесь! Почему я не имею права знать, что происходит? Зачем опять эти секреты! Все равно ведь вам придется потом сказать! Почему позже, почему не сейчас?!
Павел внимательно посмотрел на Анну, та кивнула.
– Тогда присядем, – предложил Ширко, и они уселись за «клиентский» столик, где Олег обычно пил чай-кофе с важными гостями. Устроились, он начал: – Мы договорились с МЧС о самолете в МинВоды. Полный штат, борт под завязку. Повезут оборудование, позволяющее бурить лед на большую глубину, также распиливать его на куски, то есть полностью, до квадратного метра, исследовать площадь. Лариса сейчас готовит договоры, когда борт прибудет на место, они уже будут подписаны и с их стороны. Заказчик – наша компания, но деньги, Анна, твои.
Та кивнула. Дочка слушала со всей серьезностью.
– Вносится депозит – сумму нам назовут позже, еще считают-пересчитывают, – если возникают дополнительные затраты, мы заранее даем гарантии, что их покроем.
Анна еще раз кивнула.
– Существует проблема. На бурение льда точно не дадут согласия местные власти, потому что это может привести к повторному сходу ледника. Теоретически это возможно, практически – нет. Он просто сдвинулся ниже, остановился, и – все. Но власти упрутся. Поэтому я полечу вместе с сотрудниками МЧС, чтобы договариваться лично. Ну, ты понимаешь, о чем я.
– Подмазывать, – вставила слово Нина.
– Умная девочка, – без удовольствия согласился Павел. – Владимирович предложил все равно бурить сразу по прибытию, если договориться не удастся, просто заплатим штраф. Ну, если ты, конечно, согласна.
– Согласна.
– Отлично. Тогда мы с эмчеэсовцами вылетаем в шесть утра. О ходе работ буду держать в курсе.
– В каком курсе? – возмутилась Анна. – Я тоже лечу. Мои деньги, или нет? Что, у МЧС не найдется лишнего комплекта снаряжения спасателя моего размера?
Ширко хлопнул в ладоши.
– Я тобой всегда восхищался. Тогда в половину пятого утра, будь добра, встречаемся в Раменском аэропорту.
– Раменское? Господи, это ж почему в такую даль?
– У них там база. Свой авиапарк, свой аэродром.
– Придется в полночь выезжать, и с навигатором, иначе не найду.
– А я вообще такси возьму, или засну за рулем.
– Телефон не выключай, иначе я тебе не отыщу. Сегодня, например, еле дозвонилась.
– Пересечемся, не переживай.
– Я тоже полечу, – вдруг сказала Нина.
– Ну, кнопка, ты хватила, – нахмурился Павел.
– Я – полечу. Тебе он всего лишь друг, тебе, – повернулась она к матери, – всего лишь муж, а мне – папа. Во мне его кровь, я его наследница. Попробуйте мне запретить, я под колеса машины лягу, и никто никуда не поедет. Я в горы не напрашиваюсь – оставите меня в ближайшей гостинице, и я буду в ней дожидаться известий. Я не собираюсь торчать в Москве под причитания бабушки, когда мой папа лежит где-нибудь под снегом со сломанной ногой и ждет помощи!
– Мы обсудим это дома, – сказала Анна.
– Мы обсудим это сейчас. Мама, согласись, если бы папа поехал искать Пашу и я попросила бы его взять меня с собой, он бы взял.
– О, – грустно кивнула женщина, – это действительно так.
– Паша! – дернула его за рукав девочка. – Не на войну летим, а на спасательную операцию, так что детей брать можно.
– Что скажешь? – посмотрела на Ширко Анна.
– Что какой отец, – взорвался тот, – такая и дочь! На кой черт он туда вообще полез? Чего ему не хватало? Ты, мелкая, ты же еще одну проблему создаешь! Их и так – миллион! Это – не приключение!
– Я знаю, что не приключение! – вскочила Нина. – Я знаю, что папа жив, что ему плохо, и что ему нужна моя помощь!
– Как ты можешь ему помочь?!
– Своим присутствием!
– Мне надо выпить, – поднялся Ширко. – Самый тяжелый день в жизни, а я за весь день – ни капли. Самому не верится. Я договорюсь с командиром отряда МЧС насчет Нинки, ладно.
– Да как же ты с ним договоришься? – охнула Анна.
– Да так же, как и со всеми другими везде договариваюсь.
– Подмажет, – пояснила Нина.
– Молчи уж! – погрозил Павел пальцем. – Для папы твоего это делаю, а не для твоих капризов. Он бы тебе разрешил лететь, я это точно знаю.
– И я, – опечалилась девочка, – знаю.
– В полпятого в Раменском. Все, до завтра. И обратной дороги нет. Так что, Анна, если в договоре между компанией и тобой как физлицом завтра цифра не понравится, подписать все равно придется – мы уже все гарантии дали.
– Паша, – разочарованно сказала Анна, – я подпишу любой договор. А то, что ты этого не понимаешь, означает, что ты очень сильно испорчен деньгами. Вы тут все на них помешаны.
– Может быть, – сказал Ширко. – Даже не «может быть», а так оно и есть. Ну, у меня в этом бизнесе тоже обратной дороги нет. До завтра.
– До завтра, – хором ответили мать и дочь.
– Одеваемся, – скомандовала Анна.
Она надела шубу, дочка – куртку, и, взявшись за руки, поочередно попрощавшись с Любой и охранником, они пошли на выход. Увидели разговаривавших в коридоре Сумуновского с Безугловым, кивнули и им.
После того, как за Белолобовыми закрылись двери лифта, Рудольфович улыбнулся во весь рот:
– Хороша же как! А как говорил Ремарк – вдов утешают в постели.
Сер Серыч повернулся к нему, постепенно наливаясь кровью.
– Сума, во-первых, ты сволочь. Во-вторых, в твоем возрасте Ремарка читать стыдно. В-третьих, еще раз подобное заявишь, я тебе в морду дам.
Улыбка сползла с лица Андрея.
– Ну, Ремарка я помню со школы. А мужика ей искать теперь все равно придется. Что, лучше, если какой безлошадный попадется? Девка-то нынче – без пяти минут мультимиллионер. Слетится всякая шваль, джентльмены удачи…
– Сама разберется, – заметил Безуглов. – Без твоих подсказок. Козел, и так настроение гадкое, а ты его еще сильнее испортил. Какой человек погиб! А тебе все хиханьки-хаханьки. Ну тебя в баню, – повернулся и пошел к себе.
– Все там будем, – крикнул ему вдогонку Сума, – насчет этого не обольщайся. Все!
II
Анна выруливала к зданию аэропорта. Навигатор не понадобился – Нина распечатала из интернета карту и указала маршрут полностью. Настоящим штурманом, правда, быть она не смогла – не выдержала, заснула на заднем сиденье. О том, чтобы вздремнуть перед поездкой маме, и мысли не появлялось – какой уж тут сон? Но монотонная зимняя пустая дорога утомила, и уж к назначенному для встречи времени глаза действительно слипались.
Припарковалась у обочины, набрала Пашин номер.
– Алло, – вяло ответил он.
– Что-то у тебя с голосом непорядок, – вместо приветствия отметила женщина.
– Спал по дороге в такси, не проснулся еще.
