Времена не выбирают - Елена Валериевна Горелик
Всё это здорово осложняло Карлу жизнь, но сие обстоятельство его только забавляло. Король словно сам нарывался на неприятности, начав шарахаться от одного городка к другому. В итоге он носился по Малороссии, Левенгаупт, лишённый связи, носился в поисках короля, а Пётр сидел в Глухове и смотрел на этих двух военачальников как на полоумных. Осмысленной логике поддавались действия Левенгаупта, но никак не короля. Того снова куда-то несло. «Весеннее обострение», — едко прокомментировала это Дарья. Наконец Петру Алексеичу это надоело и он с двадцатитысячным корпусом, наполовину состоявшим из драгун, снова атаковал шведский фланг на марше. Пока Карлу сообщили об атаке, прошло не менее получаса, а за это время Пётр успел произвести некоторое опустошение в рядах шведских канониров, шедших в середине длиннейшей колонны, и поджечь часть зарядных фур. Иными словами, опять словно подтолкнул шведа: иди на Батурин.
А между тем корпус Меньшикова уже был там…
— …Думаешь, он тебя узнал? — поинтересовался Данилыч, разглядывая внешний палисад городка в подзорную трубу.
— Не узнал сразу, так помогу, — Катя молча сняла шляпу и отвесила гетману слегка издевательский поклон. — О, вот теперь точно узнал.
Это стало ясно по тому, с какой скоростью гетман исчез из поля зрения. Видимо, до него дошёл весь трагизм ситуации. А Катя ещё и подлила бензинчику в огонь, представившись казакам на стенах и обратившись к ним с краткой речью о том, как Иван Степаныч у неё на глазах целовал латинский крест и руку латинского же попа-иезуита, при том клялся в верности шведу-лютеранину. Видимо, казаки были в курсе, что за чудо чудное у них в гетманах, и потому сразу поверили. Тем более, что кое-кто эту девицу и правда узнал, ибо видел «пана Владислава». Иначе говоря, у Мазепы началась совсем уж чёрная полоса. В городе снова пошли разброд и шатание, часть казаков категорически отказывалась защищать «иуду». Дело закончилось тем, что они взяли верх над оппонентами и открыли ворота.
Четырёхмесячная батуринская эпопея завершилась, равно как и осада крепости. Полковника Келина и его солдат чествовали как героев. Верных мазепинцев повязали, причём, активнее всех в этом процессе участвовали их же товарищи… Припасы стали грузить на телеги и вывозить. Но во всей этой кутерьме, пожалуй, только одна Катя была недовольна. Как она ни старалась этому воспрепятствовать, но гетман всё же сбежал. Наверняка выскользнул в какую-то нору ещё до того, как открылись ворота города.
А приказ был однозначен: что можно из провианта — вывезти, что можно — позволить забрать обывателям и выгонять их из города, а всё прочее «вконец разорить». Точно так же они поступали во всех опорных пунктах, где мог бы закрепиться Карл — не оставляя ему ни крошки.
Теперь многое зависело от того, насколько хорошо сработают «летучие отряды» и разъезды: нельзя было допустить отъезда Мазепы к Карлу именно сейчас, пока он марширует к Батурину. Иначе сюрприза не получится.
Глава 16
Шаткое равновесие
1
Карл не догадывался, что этот человек водит его за нос. Он знал это совершенно точно.
— Вместо крепости с припасами для армии — дымящиеся безлюдные руины, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, сказал он гетману. — Вместо пятидесяти тысяч солдат — шесть тысяч каких-то жалких разбойников… Я им не верю. Вам, кстати, я тоже не верю.
«Рим предателям не платит» — выражение на все времена. Карл считал, что этот человек, который сейчас стоит перед ним с непокрытой головой, согнувшись в поклоне, заслуживает не только презрения. Он обманул сразу двух монархов, которым присягал на верность. Но если Петра гетман просто предал, переметнувшись на, как ему показалось, более сильную сторону, то Карла он поставил на грань поражения.
Старый идиот. Неужели он думал, будто шведский король станет делать за него всю работу?
— Быть может, вы вовсе не были искренни, когда присягали мне на верность? — спрашивал Карл, наступая на старика гетмана. — Быть может, вы как раз верны своему старому товарищу Петеру, и привели меня сюда на эти руины для того, чтобы ему сдать?
С висков Мазепы, несмотря на прохладный и пасмурный апрельский день, катились крупные капли пота.
— Нет, ваше величество, — негромко сказал тот. — Я верен только вам, и никому более. Я не помышлял о том, чтобы ввести вас в заблуждение, но сам был жестоко обманут. А войско царя подло напало на Батурин среди ночи, не только уничтожив всё собранное мною для вашего величества, но и поголовно истребив его население.[77]
— Где же тогда трупы? — язвительно поинтересовался король. — Их должны быть тысячи, если я не ошибаюсь. Что-то не вижу гор мёртвых тел.
— Говорят, их погрузили на плоты и сплавили по реке.
— Ах, говорят… Говорить можно что угодно, — продолжал издеваться Карл, разглядывая дымящиеся руины. — Вопрос лишь в одном — поверят ли в те разговоры? Кстати, а из чего была сделана такая масса плотов, не подскажете?.. Впрочем, сие неважно. Важно иное: где провиант?
— В Полтаве, мой король, — проговорил гетман. — Там были вторые по вместимости провиантские магазины.
— Почему я должен вам верить на этот раз?
— Потому что моя жизнь в руках вашего величества, — ответил Мазепа. — Вы вправе казнить меня, если я солгал и в Полтаве не обнаружится искомое.
— А если я обнаружу там русскую армию?
— Скорее всего, так и случится, ваше величество.
— Что ж, это будет прекрасное место для генеральной баталии. Тогда — на Полтаву!
Прохладный, не по-весеннему зябкий ветерок пробирал отощавших за зиму шведов. Но король обозначил цель, к которой следует стремиться. Значит, так тому и быть. Армия идёт на Полтаву.
2
Когда в глуховскую ставку пришли известия о выступлении шведов из-под разорённого Батурина в сторону Полтавы, Пётр Алексеич обрадовался. Всё шло именно так, как он и задумывал.
Для начала он отправил Меньшикову приказ — героический гарнизон Батурина во главе с полковником Келиным немедля направить в Полтаву. Самому полковнику было велено
