Перелом - Сергей Альбертович Протасов
Нодзу немедленно затребовал подкреплений, особенно в части артиллерии, так как в первый же день боев на своем участке лишился более двух третей пушек. Лазутчики сообщили, что из ближайших русских тылов севернее Кайюаня с наступлением темноты начали доноситься звуки строительства. Вероятно, прокладывается новая ветка железной дороги для дальнейшего продвижения этих монстров.
Такое известие сильно встревожило штаб Оямы, тут же приказавшего направить туда всю осадную артиллерию из резерва. Кроме того, из состава 1-й армии Куроки было приказано отправить на запад 2-ю бригаду принца Канина для утреннего флангового удара по глубоко продвинувшимся русским колоннам. Вдобавок к принятым мерам, одновременно с возобновлением русского наступления утром 28 сентября, гвардейская дивизия должна была также поддержать действия Канина, начав наступление на Нанчензо с востока.
На участке 3-й армии, ценой огромных потерь, японцам пока удавалось сдерживать натиск русских корпусов, несмотря на невиданную до этого концентрацию нашей полевой артиллерии. Для отвлечения внимания и создания угрозы окружения правого фланга увязшей в наступлении второй русской армии Ояма приказал с рассветом 28 сентября также начать активную демонстрацию по всему фронту 2-й армии генерала Оку. Особенно настойчиво предписывалось действовать у мандаринской и железной дороги. Это решение, как выяснилось чуть позже, оказалось роковым, фактически приведшим к полной катастрофе уже к вечеру следующего дня.
Едва утром 28 сентября первые цепи 5-й дивизии при поддержке артиллерии начали движение вдоль тракта на север, а полки 8-й дивизии поднялись в атаку против передовых русских позиций у железной дороги, на японские порядки обрушился огонь десятков пушек. Ответная стрельба японских батарей лишь немного ослабила этот обстрел, позволив атакующим с тяжелыми потерями начать отход к исходным рубежам. Однако как только японцы начали пятиться, в атаку поднялась уже русская пехота, на плечах отступающего противника ворвавшаяся в первую линию окопов. Так совпало, что в это утро русские тоже собирались здесь наступать, но японцы их немного опередили. Поэтому вдогонку отступавшим изрядно поредевшим японским цепям сразу и двинулись густые русские штурмовые колонны, быстро их настигшие.
Японская артиллерия уже не смогла оградить свою пехоту и пыталась отсечь вторые и третьи эшелоны русской пехоты, шедшие следом, но особо в этом не преуспела. В течение часа японцы полностью потеряли первую линию обороны вместе со всеми войсками, скопившимися там.
Артиллерия, постоянно находившаяся под огнем, несла большие потери и была вынуждена начать перегруппировку. Воспользовавшись тем, что большая часть уцелевших японских батарей временно не могла стрелять, поскольку вынужденно меняла позиции, русские стремительным броском достигли второй линии укреплений, но тут были отбиты плотным ружейным огнем.
Когда пехота отошла и залегла в четырех-пяти сотнях шагов от японских окопов, начав закапываться в землю, снова заговорили русские пушки. Был поднят аэростат, так что их стрельба оказалась довольно точной. Японцы в окопах несли потери, а русские продолжали накапливать силы для решительного броска.
Прекрасно сознавая эту растущую угрозу, Оку приказал выдвинуть резервную бригаду от Чантофу на северо-запад, намереваясь усилить свой левый фланг для последующего контрудара во фланг наступавшим. Одновременно затребовал резервов у Оямы для компенсации неожиданно тяжелых потерь. Но прежде чем пришел ответ, русские начали действовать еще агрессивнее.
Как только японцы снова развернули и ввели в дело свои батареи, наша артиллерия была вынуждена перенести огонь на их позиции, чтобы воспрепятствовать избиению залегшей в открытом поле пехоты, не достаточно быстро и не слишком умело окапывавшейся под быстро усиливающимся огнем. При этом часть осадных пушек уже не доставала до противника, а несколько выдвинутых вперед полевых батарей, развернутых на спешно выбранных открытых позициях, были быстро подавлены японцами.
Так сложилось, что в артиллерии японцы теперь явно превосходили русских и имели возможность даже обстреливать наши ближайшие тылы. После такого обстрела в районе железной дороги за первой линией японских окопов, где еще утром была ничья земля, занялся сильный пожар, дым от которого широким шлейфом уходил к западу.
С нашего шара постоянно сообщали о подходивших из японского тыла войсковых колоннах. Сильно вырвавшийся вперед на узком участке вдоль разобранной железной дороги 1-й Сибирский корпус генерала Генгросса нес постоянные потери от японской шрапнели. Сам генерал был ранен. К полудню казалось, что еще немного, и японцы, собравшись с силами, сомнут кое-как закрепившихся между их первой и второй линиями обороны сибиряков, но все изменилось за считанные минуты.
В 11:48 наши передовые колонны, вжимавшиеся в землю слева и справа от насыпи железной дороги, услышали у себя за спиной громовые раскаты, пришедшие почти сразу после легкой дрожи земли. А спустя несколько секунд небо заполнил тяжелый гул десятков ввинчивавшихся в воздух снарядов. Следом среди японских укреплений во многих местах вздыбилась земля, поднятая в воздух много выше общего фона разрывов, сразу очень густо покрывших позиции.
Даже в пятистах шагах от японских окопов земля буквально тряслась и подпрыгивала. Так продолжалось в течение получаса, после чего стрельба стихла. Это снова подала голос Тяжелая железнодорожная артиллерийская дивизия особого назначения, переброшенная за ночь на основную железнодорожную ветку и развернутая на загодя подготовленных позициях уже западнее хребта Бейдин.
Когда тяжелые пушки замолчали, в неестественной после такого грохота тишине стала слышна частая канонада западнее железной дороги, в которую вплетались пачки ружейных залпов. Это сразу после начала подавляющего обстрела перешел в наступление 8-й армейский корпус, двинувшийся вдоль мандаринской дороги на Чантуфу. Этот корпус также наступал на узкой полосе фронта, начав движение после массированного обстрела японских укреплений. Под натиском штурмовых колонн 4-й пехотной дивизии японцы начали пятиться, а после введения в дело еще и двух полков из состава 15-й дивизии русские достигли окопов второй линии укреплений, где начались яростные схватки.
Однако японской артиллерии довольно скоро удалось прижать к земле нашу пехоту из вторых эшелонов, а начавшиеся контратаки из глубины японских позиций сдерживались с большим трудом. Только когда прорвавшиеся через полностью уничтоженные укрепления вдоль железной дороги полки 1-й Восточно-Сибирской дивизии и два Уссурийских казачьих полка явно обозначили угрозу окружения остаткам 5-й японской дивизии, противник начал отход, но к этому времени стало уже поздно. Казаки, легко прорвавшись в общей сумятице в тыл противника, прошлись по позициям японских батарей, выведя из строя прислугу и сами орудия. Неся тяжелые потери в постоянных стычках с японской пехотой, они нарушали связь и не позволили японцам организовать фланговый удар по быстро продвигавшимся в прорыв колоннам вторых эшелонов наступающих войск. Укрепления третьей линии обороны и тыловые позиции, лишившись прикрытия
