Там, где дует сирокко - Евгений Саржин
– Ты готов свидетельствовать, что тебе велели не вмешиваться в убийство Гуляма, и не расследовать его? – спросил неизвестный без приветствия.
– Кто это? Я не понимаю, о чём ты говоришь?
Сердце подпрыгнуло куда-то под горло, но он отмерял слова. Не понимаю, не слышал – только так. Не после того, что он узнал о происходящем в Сусе, ему можно так раскрываться.
– Друг Амина, скажем так. И всё ты понимаешь. Мы знаем, что тот, кого на тёмной стороне Зеркала знали как Старого Башмачника, жил в Марсале. Что его убили ассасины, что ты запретил упоминать об этом в новостях. Что убийство не расследовала полиция. Теперь, когда у нас будут доказательства того, кто за этим стоит, мы поймаем этих крыс за поганый хвост.
– Я не понимаю, о чём ты, – машинально отстучал он.
– Бара наик, прекрасно понимаешь! Уже завтра мы получим полный материал, а Амин прекрасно помнит, что ты ему говорил. Ты выбрал сторону – теперь не вертись. Тебе напишут.
Собеседник, так себя и не назвавший, вышел из разговора, оставив его сидеть, сжимая наладонник. Он выбрал сторону, да – стараясь быть не с теми, кого считал мерзкими крысами. Да не случится ли теперь так, что, спасаясь от крыс, он попадёт к хорям?
Поздно что-то менять. Он щёлкнул по наладоннику, переводя его на свою рабочую карту, и, поколебавшись пару секунд, вызвал из памяти номер комиссариата полиции Марсалы.
Странное чувство, и Замиль даже не знала, как его назвать. Свобода? Она раньше повторяла себе это слово, как будто катала леденец на языке. Слово было звонким, округлым, сладким.
Но сейчас, когда, кажется, свобода наконец обрушилась на неё, Замиль ощущала во рту только кислый привкус страха. Она свободна – да. Одна, ни от кого не зависит, кажется, впервые в жизни, и впервые в жизни её совершенно некому защищать. Оказалось, что это не так весело, как ей представлялось. Теперь, когда шумная портовая сутолока Суса обрушилась на неё мутной волной, Замиль больше всего хотелось сжаться и спрятаться в маленьком тёмном закутке, где её никто не найдёт.
Она шла по улице, поддёргивая сползавший рюкзак. Взяла на катере у Стефано, решив, что будет удобнее её большой сумки. Побросала туда только самое нужное, прежде всего – деньги, конечно, несколько простеньких украшений, наладонник и зарядку от него, предметы гигиены. Когда рюкзак в очередной раз сполз с её плеча и ударил по ягодицам, она мысленно выругалась и вдруг остановилась, поражённая страшной мыслью. Ведь эта небольшая заплечная сумка – всё, что у неё есть. Всё имущество, которое у неё осталось. Всё, на что можно рассчитывать в жизни. И раньше ей было известно, что накопила она не так много, да и не старалась обрастать вещами, была равнодушна к нарядам и бижутерии, которые любили другие девочки. Вдобавок часть своих вещей оставила при бегстве из Мадины, а ещё часть – сейчас на «Грифоне».
Излишки денег Замиль всегда норовила скинуть на карту, расcчитывая, что в день, который обязательно придёт – день её освобождения – они ей понадобятся. Карта, к счастью, c собой, хотя часть денег оттуда она превратила в наличные ещё в Мадине. Но всё же – как мало ей сейчас принадлежит. Она запальчиво бросила Стефано, что убежит из Халифата даже с голой задницей, и возможно, это будет не таким уж большим преувеличением.
Сейчас, прежде всего, не мешкать. Нельзя тратить деньги на съём жилья, как и просто лучше не светиться нигде со своим именем и личной картой. Как можно быстрее обстряпать всё онлайн и тут же бежать.
Вопреки всем требованиям Стефано Замиль продолжала выходить в Зеркало, осторожно заглядывая на его «тёмную сторону» – так, как она это умела, то есть очень неловко. Старалась не оставлять следов, но что она понимает в слежке за людьми в зазеркальном мире?
Сделав ещё один поворот и мысленно отметив, насколько же улицы тут чище и опрятнее трущобной Херглы, Замиль увидела место, к которому направлялась. Кофейня «Аль Мусаид» – место, которое приметила в первый же день, когда гуляла по портовому району. Необычное и очень уютное заведение – здесь, объяснил Стефано, собираются люди, которые ведут дела в порту. Пьют чай, кофе, курят шишу, иногда жуют кат и между делом обсуждают и заключают сделки. Замиль впервые вошла сюда настороженно, держась за руку ещё более испуганной Джайды, но, хотя на них косились любопытно и вопрошающе, никто не потребовал, чтобы девушки ушли. К женщинам в Сусе вообще относились уважительнее, чем в Мадине, если, конечно, они были хорошо одеты и походили на жён приличных людей. И если это была не трущобная дыра типа Херглы. «Наследие французов», – прокомментировал это Стефано, но Замиль не была настроена вдаваться в такие подробности. Главное – здесь она могла спокойно присесть, заказать кофе и подключиться к Зеркалу, не привлекая посторонних взглядов. Здесь почти все посетители сидели, тыкая пальцами в наладонники, а пара притащила даже тяжёлые настольники японского производства. Ну и ладно.
Зайдя в «Аль Мусаид», она оглянулась, ища свободный столик. Возле окна она увидела отличное место – такое, где можно и спрятаться за колонной, и любоваться проспектом, и даже подзарядить наладонник от магнитной батареи в углу. Замиль направилась туда, сопровождаемая любопытными взглядами. Сюда не запрещалось заходить женщинам, они были в кофейне и сейчас, но всё же восемь из десяти посетителей были мужчинами. Но это центр Суса, здесь народ повежливее, чем в Хергле или на отшибе Мадины, где стояли весёлые дома. Она прошла мимо компании в тунисских костюмах, которые тыкали пальцами в настольник, с мрачным видом передавая друг другу трубку от шиши, мимо мужчины в полуевропейском костюме, который втолковывал что-то мрачному моряку, и чернокожего парня в свободной одежде чадского покроя, который демонстративно отвернулся при её приближении. Всё-таки Сус – тот ещё Вавилон, кого здесь только нет.
Официант, сухонький магрибец с непроницаемо вежливым лицом, принял у неё заказ – кофе, так, как делали здесь, с пенной сливочной шапкой, и кисло-сладкое лимонное печенье, которое ей очень понравилось, и Замиль, достав свой наладонник, погрузилась в дрожащий мир Зеркала.
Неудачный опыт поиска муташаррида в Марсале ещё был свеж в памяти, но Замиль рассчитывала, что, по крайней мере, это не Аль Джазира. Из оговорок Салаха и коротких,
