Позвони мне - Борис Михайлович Дмитриев
Очень настораживает, что подобное легкомысленное отношение к древнейшей христианской святыне никого не волнует, и это при наличии несметного полчища новоиспечённых богоносцев при пионерских галстуках. Трудно даже представить, чего здесь больше – глупости или невежества. Разумеется, можно не верить в Бога, это вовсе не обязательно. В конце концов, абсолютно не важно, веришь ли ты в Бога, главное – верит ли Бог тебе. Но уважать историю своей страны, хранить верность памяти предков, быть залогом незыблемости почитания и местонахождения религиозных святынь обязан любой нормальный человек – правда, если он в самом деле нормальный.
1959 год
В пятьдесят девятом мне исполняется тринадцать лет. Это упрямое время под печальное сияние небесной лампады бороздит планету. Что и говорить, нежнейший возраст, когда кажется, что позади уже много всего, а вперёд вообще не проглянуть, как в туманную ночь у окна. Где-то там, высоко в ночи, томится безмолвием Луна. Одной лишь ей известно, что мир существует сам по себе, что мы явились сюда на мгновение, ведь мы приходим и уходим, а холодный свет Луны от века и доныне висит над бездной.
Много старше, научившись созерцать любовь, я буду переноситься в пространство, где нет никаких измерений, где не на чем остановить взгляд и не на что опереть ногу. И в этом леденящем мозг ничего медленно нарождается волшебный цветок, напоминающий по очертаниям бутон тропического алоэ. В тиши прозрачного эфира ясно слышится небесный перезвон колокольчиков хрусталя, и под эту благоговейную мелодию волшебный цветок любви расправляет свои чарующие ланиты. Краски самые неземные, подёрнутые томной негой, струятся мне в очи, и всё вокруг наполняется благоуханием любви и Божества.
Однако прочь некстати снизошедшие сентиментальности; я приглашаю вас в Луганск, к моей школе номер два, что по улице Юного Спартака. Славное наименование, не правда ли? В переводе с совкового, суконного на язык человеческий оно означает «улица молодого гладиатора». Страна Советов являла собой настолько несуразное, прямо-таки фантасмагорическое, образование, что, оказавшись в любой её точке, было от чего прийти в замешательство.
Вот представьте, судьба привела вас в тенистую аллею на улице Юного Спартака, что в старой части города Луганска. Короткая улица, всего-то метров триста, но чего вокруг вас только не нагорожено. Детский садик, городская прокуратура, Дом-музей Владимира Даля, образовательная школа, водолечебница, епархиальное управление, жилые дома, ремесленное училище – и весь этот компот называется почему-то Юным Спартаком, то есть ещё не гладиатором, но мальчиком с хорошей перспективой. Чем руководствовались власти, положившие такое мудрёное название улице, кого они имели в виду: детишек, попов, прокуроров, врачей, ремесленников?
Справедливости ради следует сказать, что сегодня улица носит имя великого моего земляка, большущего знатока русской словесности. Прокуратуры там давно уже нет, нет и епархиального управления, отчего весь колорит старой школьной улицы утратил былое многоцветие. Вы только вообразите: тут тебе зловещие «воронки», доставляющие на допросы тюремных арестантов, тут же стреляющая «чинарики» голытьба в форменных фуражках из седьмого ремесленного училища, следом важные попы в чёрных зашторенных «зимах», за ними, вприпрыжку, дьяконы и церковные старосты, медсёстры в белых халатах, сопливые детсадовцы и мы, учащиеся школы имени товарища Кирова, с пионерской дружиной опять-таки имени Павлика Морозова.
Вот ведь что удивительно, всю жизнь, от самого рождения, меня преследовала близость к духовенству. Началось всё с того, что папа завёл дружбу с жившим по соседству батюшкой, крестившим меня в младенческом возрасте. Частенько под чарочкой священник брал меня на руки и щекотал своей курчавой бородой, как бы заранее заигрывая со мною, предчувствуя наперед нашу неразрывную дружбу и крепкую, до боли в объятиях, любовь. В школе я учился рядом с епархиальным управлением, которое позже расположилось по соседству с моим домом на Красной площади. А совсем позже я и сам почти двадцать лет проработал на ниве церковного домостроительства. Фактически, большая часть моей жизни прошла в окружении людей, одетых в чёрные рясы.
В христианской иконографии существует прекрасный сюжет, согласно которому Спаситель изображается в окружении детворы. Он так и называется – «Христос проповедует детям». Признаться, это самое милое для меня изображение Иисуса. В нём присутствует потрясающая воображение кротость и безмятежность, воистину райского происхождения мудрость и чистота, возникающие от слияния детской непорочности с Христовой любовью. Тем удивительней вспоминать неизменное чувство страха, с которым мы встречались с духовенством на наших улицах. От попов шарахались, как от чёрных котов. То ли дети мы были какие-то не такие, то ли батюшки подгуляли на предмет сходства своего с Иисусом.
Мне за свою околоцерковную жизнь довелось повстречаться, перезнакомиться с сотнями священнослужителей. Могу засвидетельствовать, что духовенство, в общем случае, делится на три чётко обозначенные группы. Это батюшки городские, батюшки сельские и выездные, вояжные служители культа. Городские батюшки, тяготеющие к корыту пошире и поглубже, скажу по совести, для меня малоинтересны. Сельские священники – это в некотором роде ссыльное духовенство, неугодное высоким властям, часто и потому, что не желало стучать так громко, как хотелось бы. Их загоняли на далёкие, малопривлекательные приходы, со скромным достатком, чтобы там на досуге поразмышлять на предмет, что есть истина. Фактически, эти неприметные люди пронесли на себе славу и дух православной веры сквозь жуткий двадцатый век. Среди выездных попов попадались такие перлы, что с них бы картины да эпические романы ваять. Обо всех, разумеется, не расскажешь, но вот об одном, отце Николае, могу замолвить пару словечек.
Надо знать, что сельские люди, посещающие церковные службы, разительно отличаются от городских прихожан. Городская душа отправляется в церковь из страха перед смертью, она ищет там утешения, надежды на спасение. Сельский человек меньше боится смерти, быть может оттого, что постоянно наблюдает на собственном подворье жизненный круговорот. Пребывая ближе к повседневному естеству, селянин ходит в церковь большей частью из любви к жизни, ко Христу, видя в Нём поруку и знамение щедрости природы. Господа нашего Иисуса городские и сельские люди видят и понимают по-разному.
Для горожанина иконный ряд, связанный с изображением Спасителя, рисуется как «Спас Вседержитель», «Спас в силах», «Спас ярое око», когда Христос фигурирует в качестве грозной силы,
