Евгений Сартинов - Последняя Империя
— Вот как? Интересно… — вздохнул Рубежный. — А что еще случилось странного за эти дни?
— Да… пожалуй, больше ничего…
— У вас часы такие же, как были у моего папы, — неожиданно сказал мальчишка. Все это время он не отрываясь смотрел на запястье гостя.
— Да, верно, — согласился Александр, поднимая руку и всматриваясь в свои часы. — Мы брали их в одном спецраспределителе. Туда как раз завезли большую партию конфискованного "Ориента".
— Когда папу привезли домой, у него были другие.
— Какие?
Мальчишка ушел в свою комнату и вскоре вернулся с часами в руках.
— "Лонжин"? — удивился Рубежный. — Да, это явно не те часы.
Вскоре московский гость распрощался и ушел. Около подъезда его ждала машина, с виду самое обычное такси.
— В гостиницу, — велел Рубежный.
Не проехав и двух кварталов, шофер заметил:
— Александр Иванович, по-моему, нас пасут.
Александр глянул в зеркало заднего вида и кивнул головой.
— Да, и весьма откровенно. Значит, немного покатаемся по городу.
После этого он достал небольшую, явно нестандартную рацию и негромко скомандовал в микрофон:
— Второй, пристройтесь к нашему хвосту и проследите, откуда он растет.
— Хорошо.
Через десять минут группа наружного наблюдения новосибирской ФСБ потеряла объект своего внимания. Габаритные огни «Волги» словно растворились в черноте небольшого, неосвещенного переулка, а когда «десятка» группы наблюдения, миновав его, вырвалась на освещенный проспект, ни один из движущихся по нему автомобилей не напоминал нужную машину.
— Где он? Куда делся? — растерялся водитель.
— Назад, — скомандовал старший группы. Однако все поиски оказались напрасными. — Черт, похоже это ловкачи высшей пробы.
— Столичные гастролеры, — сплюнул с досады шофер.
— Поехали "на ковер", — велел, заранее сморщившись, глава "наружки".
Спустя пять минут «десятка» остановилась у громадного здания бывшего обкома партии, ныне резиденции генерал-губернатора. В этот поздний час в здании горело только три окна дежурной части да два окна на втором этаже.
Той же ночью в дверь врача-паталогоанатома Сергея Кузьмина постучали.
— Кто там? — хриплым спросонья голосом спросил доктор.
— Открывайте, ФСБ.
На такое предложение было опасно отвечать отказом. Не снимая цепочки, Кузьмичев приоткрыл дверь.
— Документы покажите, — попросил он. Рассмотрев их, он хмыкнул: — Ого, Москва, главное управление… Заходите.
Рубежный не стал лить воду на мельницу, а сразу спросил:
— Это вы примерно неделю назад делали вскрытие тела Виктора Семенова, бухгалтера канцелярии генерал-губернатора?
Кузьмичев наморщил лоб, потом согласно кивнул головой:
— Да, а в чем дело?
— Нам интересно, что послужило причиной его смерти? Не обнаружили ли вы при вскрытии чего-то особенного?
Доктор поскреб свою всклокоченную бороду, вздохнул и сказал:
— Знаете, причину смерти установить было и легко, и трудно. Типичное дэтэпэ, но такое впечатление, что его переехали как минимум раза три. И еще одно… — Кузьмичев прищурился. — На лодыжках ног остались темные пятна. Я как-то встречался с похожим случаем, лет семь назад братки пытали одного бизнесмена, у того не выдержало сердце. Так вот, похожие следы остаются после пыток электротоком.
— Это все?
Доктор пожал плечами.
— Пожалуй, да.
— Ну что ж, огромное вам спасибо, и, пожалуйста, никому ни слова про этот разговор. Это в целях вашей же безопасности.
Поздние гости отбыли восвояси, а доктор ушел к себе в спальню, но еще долго не мог уснуть, проклиная свою черную, неблагодарную и, как оказалось, еще и опасную работу.
Утром следующего дня вся столичная опергруппа Федерального агентства безопасности собралась в укромном мотеле в десяти километрах от города.
— Вчера в два часа ночи в здании администрации кроме обычных для этого времени людей бодрствовал только один человек. За теми окнами на втором этаже находится кабинет заместителя начальника ФСБ губернии подполковника Молодечного, — докладывал первый зам Рубежного капитан Васильев. Он с остальными шестью членами команды прибыл в город на пять дней раньше своего начальника.
— Он же по совместительству зять Месяцева, — дополнил его информацию сам Рубежный.
— Да, именно. У него даже кабинет не в здании ФСБ, а как раз напротив кабинета тестя. К нему они и поднялись.
— Хорошо, давайте-ка займемся другими действующими лицами в этой камарилье.
Перебирая фотографии, Рубежный задержал в руках один из снимков.
— А это кто такой?
— О, весьма своеобразная личность в окружении губернатора. Некто Федор Шикунов. Фигура необычная для этой офицерской компании. Бывший боксер, в свое время сидел, сейчас явно в фаворе у генерала. Числится обычным завхозом, но ездит на джипе, в подчинении пять таких же как он головорезов. За глаза его все величают «интендантом». Есть предположение, что он выполняет самую грязную работу, ту, за которую не хотят браться господа офицеры.
— Где-то я видел эту рожу, — пробормотал Рубежный. — Есть еще его снимки?
— Даже видео. Поставить?
— Давай.
Поглядывая на экран телевизора, Рубежный продолжал перебирать фотографии.
— Стой! — внезапно вскрикнул он. — Перемотай-ка пленку назад! Останови!
Васильев перемотал пленку назад, Александр подошел поближе.
— Что это? — спросил он, ткнув пальцем в экран. Васильев сначала не понял, затем сказал:
— Скорее всего блик. Солнце отразилось.
— Дай-ка еще чуть вперед.
Кадр сдвинулся, острый блик на экране исчез.
— Солнце было сзади? — рассуждал словно сам с собой Рубежный.
— Да.
— Есть еще фотокадры этого типа?
— Есть, но они не готовы.
— Мне нужна его левая рука. И как можно крупнее.
Штатный фотограф группы кивнул головой и удалился в ванну. Через полчаса они рассматривали большие, еще мокрые листы фотоснимков.
— Вот они, — сказал Рубежный с торжеством в голосе. — Блик был уж очень сильный. Бриллиантики сыграли на свету. «Ориент» Витьки Семенова, царство ему небесное. Безобиднейший был парень…
Рубежный машинально взглянул на следующую фотографию и замер, не договорив предложения. На снимке была запечатлена другая, правая рука личного завхоза генерал-губернатора. На его запястье была четко видна наколка — красный ромб с эмблемой спортивного клуба «Спартак». И майор наконец вспомнил, где он видел Федора Шикунова.
ЭПИЗОД 46
Это было в сыром, ветреном октябре две тысячи четвертого года. Рубежный тогда только начинал свою карьеру в ФСБ в бывшем Свердловске, ныне Екатеринбурге, и вызов к начальнику областного управления был для него событием чрезвычайным.
— Разрешите войти, товарищ генерал-майор? — спросил он, переступая порог кабинета.
— Проходи, Саша, садись.
У генерала Марусева была своеобразная манера обращаться к своим подчиненным по именам: Саша, Коля, Петя. При его седой голове и общем добродушии тона это походило на задушевный разговор отца с малыми детьми.
— Будет тебе, Саша, одно задание, довольно простое, но ответственное. Сегодня на десять часов назначен митинг протеста общественности против распространения наркотиков. Пройдет он на окраине города, в печально знаменитом Цыганском поселке…
Увидев удивленное лицо подчиненного, генерал кивнул головой:
— Да-да, не удивляйся. Это не моя идея, я бы его не разрешал, но… Раз губернатор дал согласие, то он состоится. Охрану обеспечивает милиция, а наше дело присмотреть за происходящим с точки зрения каких-либо инцидентов. Возьмешь «Волгу», оператора, постоите в сторонке, поснимаете. На рожон не лезь, твое дело фиксировать все, что случится. Все ясно?
— Так точно! — козырнул Рубежный, хотя на самом деле ему ни черта не было понятно в этом странном задании.
Лейтенант знал, что митинги и демонстрации запрещены по всей стране еще с пятнадцатого июня, а тут вдруг такое странное мероприятие, и не где-нибудь в центре города, а на окраине, как раз в одном из главных очагов распространения наркотиков. Цыганский поселок состоял из полутора сотен многоэтажных дворцов цыганских наркобаронов, и более сомнительного места для митинга протеста было не найти.
Все разъяснилось, когда машина подъехала к пустырю на окраине Екатеринбурга. Вместо ожидаемых Рубежным пары сотен людей на обширной площади колыхалась многотысячная толпа. Выбравшись из «Волги», Александр окинул взглядом площадь и оценил всех собравшихся в три тысячи человек. На двух грузовиках стояли мощные колонки, а с платформы третьего вещали ораторы. Микрофон держала бедно одетая женщина с двумя фотографиями в руках. До нее было метров пятьдесят, не меньше, но Рубежный и отсюда видел, что это фотографии двух детей.
