Барышня ищет разгадки (СИ) - Салма Кальк
— У него ещё кто-то требует немедленного внимания, потому от ужина он отказался, — пожал Миша плечами. — И я тоже хочу послушать — как так сталось, что меня обвинили в смерти госпожи Серебряковой. Я для чего сохранил в магическом кристалле допрос — именно для того, чтобы ни Лёлю, ни меня о событиях той ночи и разных глупостях вовсе и не спрашивали. И что же, потеряли тот кристалл? Болотников обычно не теряет ничего важного.
— Не потеряли, но кое-кто в великой обиде на тебя скрыл это важнейшее доказательство, не то просто спрятал, не то вовсе уничтожил, — сообщил Севостьян Михайлович.
— Как уничтожил? — не поняла я.
— Может, и не уничтожил, но выбросил, или ещё что там можно было сделать, — пожал плечами Соколовский. — Но доступа к тому артефакту нет, и если не случится никакого чуда, то и не будет. И потому — рассказывайте. Оба рассказывайте.
Миша опустился в кресло, Севостьян Михайлович расположился на диване. И оба они — и он, и Куницын — смотрели на нас. Миша улыбнулся мне и начал первым.
— Мы с Ольгой Дмитриевной познакомились в больнице у Зимина — её доставили туда без пальто, без ботинок и без сознания тоже. Она являла собой невероятное зрелище, когда я впервые там её увидел — ни капли магической силы, но мощный некромантский амулет на шее. Зимин привлёк меня к процессу пробуждения у неё памяти, я предположил наличие не пробудившейся пока силы и попробовал спровоцировать Ольгу Дмитриевну на ответ, но увидел лишь обычную реакцию простеца на силу некроманта. И преизрядно получил от Зимина, — ещё и усмехается, вот ведь!
— Это было страшно до обморока, — усмехнулась я.
— Верю, — он улыбнулся мне. — Потому и пришёл просить прощения, и ботинки твои вызволил. И документами заинтересовался — никто не мог их прочесть, и я тоже не смог, а некоторые языки разумею. Тогда и подумал, что на нас всех свалилось чудо из-за грани мира, такое случается. А потом оказалось, что чудо попало в услужение к госпоже Серебряковой, которая обитала в соседнем с этим доме. Любопытство подстегнуло меня, я принялся навещать Софью Людвиговну, и даже ухитрился несколько раз поговорить с Ольгой Дмитриевной — не более, потому что у госпожи Серебряковой была причина ограничивать своих компаньонок в свободных беседах с гостями. Пришлось изыскивать способы беседовать тайно, — усмехнулся он. — Однажды мне показалось, что я почти что вызвал Ольгу Дмитриевну на откровенность, но нам помешал пожар во дворе у соседей. Пришлось вмешаться в тот пожар, и договорить не удалось. А на следующую ночь я был поднят с постели небывалой вспышкой магической силы.
— Случился прорыв? — живо заинтересовался Куницын.
— Верно. Почтенная дама желала заполучить жизненную силу Ольги Дмитриевны, сняла ограничивающий амулет и магически связала предполагаемую жертву. А жертва оказалась некромантом с непробудившимися способностями, и от проведённого ритуала те способности пробудились.
— И что же? — продолжал выспрашивать Куницын. — Многих зацепило?
— К счастью, госпожа Серебрякова догадалась оградить свой кабинет мощным защитным барьером, всё ж магом она была не из последних, поэтому остальная прислуга и соседи мирно спали и ничего не услышали. Но пробудилось висевшее на стене чучело рыси и загрызло ближнюю женщину Антонию, помогавшую хозяйке в тёмных делах. Сама хозяйка успела огородиться, а Ольга Дмитриевна сознанием провалилась в тени. Так было, когда я пришёл. А после — госпожа Серебрякова сама сняла свой поддерживающий силы артефакт-накопитель, и прервала таким образом свою жизнь. И все её обстоятельства мы узнали уже путём посмертного допроса.
— А что же вы? — Куницын взглянул на меня.
— Получила обратно свой амулет и вернулась в мир. Выслушала историю Софьиной жизни. И несколько дней после того приходила в себя, — честно ответила я.
Рассказывать о том, чем тогда завершилось у нас с Мишей, не хочу и не буду. И он, похоже, тоже не хочет, вот и правильно.
Он улыбнулся мне и продолжал — о телах прежних компаньонок, о том, как осталась кучка пепла, и как опустили тот пепел в реку под лёд, и о том, как он написал рекомендательное письмо Пуговкину, потому что мага-некроманта необходимо учить.
— И вообразить не могу, как это — если сила пробуждается в двадцать пять лет, — качал головой Куницын. — Наверное, непросто.
— Да, я уже поняла, что представляю собой некое исключение. Но я старалась учиться, чтобы не отличаться от прочих, — пожала я плечами. — Так что могу ещё и спасибо Софье Людвиговне сказать — без её нападения я бы ещё долго ничего не знала о своей силе.
— Хорошо, об этом понял, — кивнул старший Соколовский. — Дальше давайте. Что там было с Бельским?
— Началось с непонятных смертей. Как раз приехал свеженазначенный Пантелеев, и Ольга Дмитриевна вернулась из Москвы. Тут-то мы и столкнулись с тем, чего ранее не видели, — говорил Миша.
Мне тоже пришлось подключиться и рассказать о допросах, точнее о том, что покойные не желали и не могли отвечать, о том, что рассказала Надежда, и о личной встрече с лисодемоном прямо на нашей улице. Миша подхватил — рассказал о знакомстве с Бельским и о том, как тот объявился в Сибирске. О схватке в день бала в Общественном собрании. И о том, как поймали лисицу, и кто нам в том помог.
— Если кто-то сомневается — нужно расспросить госпожу Аюну. Сомнения сразу отпадут, — сказала я.
— Старшая? — изумился Севостьян Михайлович. — Сама пришла и помощь привела?
Его друг только удивлённо качал головой.
— Именно, — кивнул Миша. — И мы с Ольгой Дмитриевной после ещё и были её гостями.
— Там, что ли, где франкийская крепость стояла? — заинтересовался его отец.
— Да, но мы были не вполне здоровы и сильны, и в ту крепость не поднимались. Но дом в посёлке видели, — улыбнулся Миша.
Точно, для них же это — семейная история. А моя семейная история сидела слева от меня и смотрела с восхищением.
— Ольга, я рад и горд, что вы такова, какая есть, — сказал Иван Алексеевич. — И очень жалею, что не учил вас обращаться с силой и тренировать магические умения.
— Я думаю, что знаю и умею далёко не всё, я
