Андрей Валентинов - Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)
А наутро их вызвали в полицейский участок. Всемогущий хозяин Морадабада, лейтенант Джонс-Джойс-Джоунз, вернулся, причем вернулся не один.
Глава 11. Ингвар
В полицейский участке и Косухин и Арцеулов вновь смогли полюбоваться портретом короля Георга. Встретивший их Джонс-Джойс-Джоунз был суров и озабочен, тут же пожаловавшись, что ему достался не округ, а болото с гадюками, с которыми все же легче найти общий язык, чем с индусами. Но слушали его вполуха. Косухин – оттого, что не понимал по-английски, капитана же заинтересовал человек, сидевший в кабинете. С первого взгляда было ясно, что он не имеет никакого отношения к полиции Его Величества. Не англичанин, не индус – сильный, широкоплечий, с небольшой русой бородой, в которой поблескивали серебряные пряди, одетый по-дорожному, как одеваются богатые путешественники. Его ничуть не смущало пребывание в этих стенах. Напротив, он с явным интересом разглядывал многочисленные инструкции, облепившие стены, портреты разыскиваемых, время от времени бросая взгляд то на Косухина, то на капитана. В больших голубых глазах светилось любопытство, и, как показалось Арцеулову, сочувствие.
Наконец лейтенант соизволил перейти к делу. Оказалось, что по ходу расследования Джонсу-Джойсу-Джоунзу пришлось завернуть в Дели, в департамент внутренних дел Англо-Индийской империи, где он встретил господина, который как раз собирался в Морадабад. Господин Ингвар оказался не только соотечественником его подопечных и известным во всем мире художником, но и ученым, большим знатоком Индии, обещавшим помочь лейтенанту в расследовании.
– Ингвар Николай Константинович, – голос художника был глуховатым, но сильным, а пожатие широкой кисти – весьма ощутимым. – Извините, несколько задержался, господа. Ваше дело потребовало встречи с вице-королем, а потом господин Джоунз попросил меня заехать в одну из деревень…
Они вышли из участка, оставив лейтенанта писать отчет. Как пояснил господин Ингвар, лейтенанту Джоунзу (того звали именно Джоунз, а не Джонс или Джойс) придется с этим делом повозиться.
– Меня почему-то принимают за знатока Индии, – негромко рассказывал художник. – Англичане – странные люди. Иностранцев не любят и даже не очень уважают, но одновременно считают, что в их отечестве нет настоящих специалистов и таковых следует звать из-за кордона. Все равно, будь это врачи, композиторы – или знатоки Индии. Меня местные власти причисляют к последним. Но нет худа без добра – благодаря этому сам вице-король охотно выслушал мою просьбу, и мне теперь легче выступать в роли ходатая…
– Спасибо, – искренне поблагодарил Арцеулов. – Свалились мы на вашу голову!..
– Отнюдь, – усмехнулся Ингвар. – Не буду упоминать разные вечные истины о помощи ближним, ибо они сейчас не в чести, но я художник. А художнику просто необходимо знакомиться с новыми людьми. Признаться, ваше появление в Индии на борту аэростата уже становится настоящей легендой. Лет через двадцать о вас будут говорить как о каких-нибудь посланцах Гэсэр-хана…
– А-а… – растерялся Степа, но поспешно прикусил язык. Арцеулов между тем поспешил перевести разговор на другую тему, поинтересовавшись, чего желает от художника мистер Джоунз.
– Это как раз к вопросу об иностранцах. В Дели почему-то посчитали, что мои скромные знания об индийских обычаях и культах могут пригодиться в расследовании. Речь идет о поклонниках богини Кали…
– А это кто такая? – осмелился поинтересоваться Косухин.
– Может, вначале поговорим о ваших делах? – улыбнулся художник. – Это интереснее, чем ритуальные убийства и прочий мрак.
Между тем они добрались до скромного жилища, где коротали свои дни пленники.
– Вижу, вы не очень бедствуете, господа, – заметил художник. – Редкий случай для русских эмигрантов. Так вот, о ваших делах… Вопрос оказался сложнее, чем я думал. К визитам иностранных военных англичане относятся с опаской, к тому же вы появились весьма оригинальным способом. Но не это главное…
Он помолчал, затянулся папиросой и продолжил:
– К счастью, за шпионов вас не принимают, а это уже немало. Но в Дели почему-то уверены, что вы знаете какой-то важный секрет. Я беседовал с одним офицером – капитаном Фиц-Роем. Вы его, кажется, знаете?
– Который из контрразведки? – не удержался Степа.
– Который. Он мне сказал прямо, что в интересах Британии задержать вас подольше, а еще лучше – перевести в метрополию. На мои замечания по поводу вашей невинности сей господин процитировал Петра Великого о том, что нужда – выше добродетели.
Арцеулов и Степа переглянулись. Ингвар вызывал доверие, к тому же он имел право знать, кому помогает.
– Хорошо, – кивнул Ростислав. – Мы вам расскажем то, о чем не сообщил мистер Валюженич. Прежде всего, нам, пожалуй, придется представиться заново.
Он выжидательно поглядел на Степу. Тот кивнул – быть белым поручиком уже успело надоесть.
– Я действительно капитан Арцеулов. А вот господин Косухин…
– Косухин Степан Иванович, – бодро продолжил Степа. – Красный командир, представитель Сиббюро ЦК РКП(б) по Иркутской губернии. Большевик…
Последнее слово он произнес неуверенно. Все-таки Николай Константинович был явным интеллигентом. Но Ингвар лишь улыбнулся:
– Очень приятно! Знаете, в первый раз встречаю настоящего большевика. Смута застала меня уже за границей. Могу лишь выразить некоторое удивление таким бело-красным десантом на Индостане.
Арцеулов хмыкнул и тут же посерьезнел. Предстояло вновь, в очередной раз пересказать их странную историю. На этот раз он решил говорить обо всем.
…Художник слушал, не прерывая, лишь время от времени что-то черкал в большом блокноте. Сначала рассказывал капитан, но затем включился Косухин, которому в первый раз захотелось поведать о своих злоключениях в Шекар-Гомпе. Ингвар отложил блокнот, большие кисти сжали трость, губы искривила невеселая гримаса.
– Шекар-Гомп, – проговорил он, когда выговорившийся Степа умолк. – Страж Раны… Об этом монастыре ходили слухи, самые разные. Говорили, что Цронцангамбо и его монахи убиты разбойниками… Неудивительно, что мистер Фиц-Рой так вами заинтересовался. Вы ему ничего не рассказывали?
Капитан в двух словах пояснил, что именно они сообщили англичанину.
– Да, об этом лучше молчать. Я бы вам советовал, господин Косухин, не возвращаться в РСФСР. Едва ли о вас забудут так быстро…
Степа не отреагировал на подобное провокационное заявление. Прятаться по всяким Индиям да Франциям не собирался.
– Я должен подумать, – сказал наконец художник. – Единственное, что я вспомнил – это предание о рубине «Голова Слона». Вы пересказали его верно. Могу лишь добавить, что я слыхал о настоятеле Шекар-Гомпа Цонхаве. Именно Цонхава убедил далай-ламу не трогать «Голову Слона» и навеки оставить ее замурованной в подземелье монастыря. Правда, тот Цонхава жил в XVII веке…
Арцеулов и Степа переглянулись.
– Ну, а с вами так… Я договорился, что вы можете покинуть Морадабад и переехать в Дели…
Ростислав и Косухин вновь переглянулись, но на этот раз весьма удовлетворенно.
– …Под мое честное слово. Там будет не так скучно. Госпожа Берг и мистер Валюженич будут связываться с вами через меня – по моему делийскому адресу. Посмотрите Дели – вы ведь там еще не бывали?
– Да где уж нам! – согласился Косухин. – Спасибо, Николай Константинович, эта… выручили!
– Пока еще нет, – покачал головой художник. – Меня очень просили помочь местным властям в деле с поклонниками Кали. Хотя, признаться, не представляю чем. Тут скорее нужен Пинкертон, чем специалист по культам.
Степа не удержался и вновь попросил художника рассказать о загадочной богине Кали. Тот покачал головой:
– После всего, что вам довелось пережить, молодой человек, сия история не произведет на вас особого впечатления. Кали – жена бога Шивы. Выглядит достаточно зловеще: черная, о четырех руках, в каждой – то нож, то отрубленная голова, вокруг шеи – ожерелье из черепов…
– Страшилки! – пренебрежительно заметил реалист Степа.
– Страшилки, конечно. К сожалению, с этой абсолютно вымышленной дамой связаны вполне реальные злодеяния…
– Я что-то читал, – перебил капитан. – Поклонники Кали – туги, кажется. Они организовали ритуальные убийства…
– Да. От их рук погибли, судя по всему, сотни тысяч индусов. Может, и больше – жертвы исчезали, и находили их редко. Англичане борются с этим злом уже больше века, причем довольно успешно. Но в последние годы среди поклонников Кали распространяется слух, что приближается Ночь Брахмы…
Сообразив, что его собеседники не столь знакомы с индийской мифологией, Ингвар пояснил:
– У индусов есть свое учение о конце света, довольно своеобразное. Он у них наступает после долгой эпохи – кальпы. Сама эпоха – это День Брахмы, а безвременье, которое следует за нею – Ночь. Подсчеты велись издавна, и могу с явным оптимизмом констатировать, что ближайший конец света не близок…
