Слово и дело - Игорь Черемис
У меня кольнуло холодом сердце.
– Кто?
– А тот, которого вы третьего дня задержали, – подтвердил он мои самые худшие опасения. – На шнурках повесился. Главное – всё по правилам сделали, ремень, обувь, а у него в штанах изнутри цельная веревка была... Скорую вот вызвали, но вряд ли откачают, поздно заметили, на вечернем обходе только...
Сил у меня хватило только на то, чтобы дойти до лавок, на которых посетители ждали сопровождающих, и плюхнуться на одну из них. Наверное, именно так к сорока и зарабатывают инсульт или инфаркт, безразлично подумал я. Да, Гинзбург лично мне был никем, но всё равно – его смерть оказалась слишком сильным потрясением. И ещё она была не слишком понятной – ему же грозило не так и много, зачем идти на такие меры?
Мне потребовалось минут десять, чтобы просто осознать то, что произошло. И потом – столько же, чтобы привыкнуть к новым вводным. Поэтому полковник Чепак нашел меня в прежней позе – я всё так же сидел на лавочке, не делая попыток подняться и куда-то пойти.
– А я думаю – куда ты подевался? – сказал он. – Сказали, что тебя уже вызвали, и ты сразу сюда пошел, я жду, жду – а тебя нет. Что-то не так, Виктор?
Я с трудом заставил себя сфокусировать взгляд на полковнике.
– Да нет, всё так, Трофим Павлович. Только неожиданно как-то, пытаюсь переключиться... совсем недавно чуть ли не победу праздновали на каком-то там смотре, а теперь вот с этим надо разбираться.
– А чего там разбираться? – отмахнулся он. – Дело закроем по смерти основного подозреваемого, караул выговором отделается, хотя они и не виноваты... нам с тобой придется рапорты писать – что было, что будет, чем сердце успокоится, но это, думаю, ты и сам понимаешь. А так всё, решил ты мою задачку... молодец, что сказать.
Я согласно кивнул, а про себя подумал, что теперь ситуация с Тонькой-пулеметчицей окончательно зашла в тупик. Я не мог просто ткнуть в неё пальцем и потребовать проверки, не мог и предоставить её собственной судьбе, которая, как я знал, через несколько лет завершится расстрельным приговором. К тому же это в той версии событий, которую я знал, Тонька сидела на попе ровно до самого ареста. А сейчас, после смерти мужа, который, возможно, один её и сдерживал...
Мне захотелось побиться головой о стенку, но делать этого в управлении всё же не стоило.
Глава 19. «Во мраке ночи над землей»
Следующий день после самоубийства Гинзбурга начался так, как и должен был – из Киева сообщили, что к нам едет ревизор. Вернее, целая комиссия из республиканского управления КГБ, которая и будет собирать наши рапорты и объяснительные и выяснять, кто именно будет назначен виноватым за это ЧП. Впрочем, я точно знал, что нам с полковником бояться нечего, к тому же мы с ним полночи гоняли подчиненных на тему приведения всей документации в надлежащее состояние. Так что у нас было чем встретить гостей, да и в целом Чепак был прав – крайними в любом случае сделают караульных, даже, скорее, не простых конвойных, а одного начальника смены, которая принимала подозреваемого. Но и ему грозил лишь нестрогий выговор без занесения и некоторое уменьшение квартальной премии, которое полковник вполне мог компенсировать из внебюджетных поступлений.
Правда, приезд комиссии имел одно неприятное следствие – нам требовалось организовать для неё культурный досуг. От устройства банкета в ресторане «Кристалл» я благоразумно устранился, но его Чепак удачно спихнул на Петровича. А вот моё предложение отвести киевлян на сборный концерт закончилось тем, чем и должно – то есть этим пришлось заниматься уже мне, потому что инициатива имеет инициатора. Впрочем, ничего сложного в этом не было – места на первых рядах на таких мероприятиях обычно держали в горячем резерве, и мне надо было лишь выйти на человека, который и отвечает за распределение билетов. Для этого мне пришлось сделать лишь несколько звонков – директор Тарас Николаевич перенаправил меня в профком завода, который и организовывал этот концерт
