Юрий Корчевский - Верой и правдой. Битвы фельдъегеря [сборник]
– Рассказывай, – прокричал князь сквозь шум, который создавал перестук конских копыт.
– В дозоре был, половцев увидел – много. В Переяслав сообщил и в Киев галопом. Уже оттуда гонца послали.
– Молодца! – одобрил князь.
Говорить было невозможно из-за шума, только кричать. Звякало железо, топали копытами и фыркали кони.
Через час скачки они устроили отдых. Если половцы у Переяслава, надо было сохранить лошадей относительно свежими для конного боя.
Князь распорядился выслать лазутчиков для разведки.
– Княже, дозволь мне? Лошадь у меня отдохнувшая.
– Добре! Бери двоих гридей – и вперёд. На обратном пути не торопись, мы поспеем.
Алексей вскочил на коня, к нему подъехали двое гридей, выделенных сотником, и они поскакали по дороге. Не доезжая до города с пяток вёрст, свернули в балку. Места эти Алексей изучил хорошо, ещё с Ольбегом. Лощина шла почти до города, и можно было подобраться почти незамеченными практически до самого Переяслава.
Им удалось проехать незамеченными. Спешились, взобрались по склону.
Половцы стояли напротив городских ворот, и в тылу у них просматривалось несколько юрт.
– Для ханов ихних! – прошептал гридям Алексей. – Ударить бы сейчас!
– Что мы можем втроём! – резонно заметил один из гридей.
Алексей попытался прикинуть количество степняков. Сделать это было тяжело, половцы всё время перемещались. Радовало то, что город держался: ни разрушенных стен, ни пожаров видно не было. И у Алексея созрел план.
– Будьте оба здесь, наблюдайте, – шепнул он гридям. – Я к князю.
По лощине Алексей вернулся к дороге и стал ждать войска.
Через час показалась конница. Увидев Алексея, князь поднял руку, и конница остановилась.
– Слушаю.
– Половцы лагерем стоят у Переяслава. Город держится, разрушенных стен и пожаров не заметил. Их же около пяти сотен.
– Все?
– Дозволь, княже, своё мнение высказать?
– Говори.
– Треть войска можно почти незаметно по лощине в тыл к стану подвести. Большая часть по дороге пойдёт. Как только половцы дружину увидят, они в бой кинутся. А тут малая часть, что в лощине стоять будет, в тыл им ударит.
– Хм, неплохо. А если бы ещё из города дружинников двадцать-тридцать верхами ударили по ним, было бы и вовсе славно. Окружили бы степняков со всех сторон. Только как бы сигнал подать?
– Стягом попробовать.
– Нет такого сигнала. Им только сигнал к атаке подают – как и к отступлению.
– Сигнал к атаке – стяг вперёд, к отступлению – назад. А если попробовать вправо-влево помахать или начать круги им описывать? Не поймут – хуже уже не будет, а ежели догадаются и поддержат – молодцы. И сигнал этот впредь уже иметь.
– Разумно. Ратибор, берёшь сотню и за рыцарем, в лощину. Как мы бой завяжем, не зевай, ударь в тыл! А мы уж не подведём. Так?
Дружинники, стоявшие поблизости и слышавшие разговор, дружно гаркнули:
– Так, княже! Веди!
Дружина разделилась надвое. Третья, меньшая часть колонны, ведомая Алексеем, во главе с Ратибором пошла по лощине.
Когда до цели осталось недалеко, Алексей остановил коня:
– Лучше бы спешиться, не то видно и слышно будет, – посоветовал он воеводе.
– Исполнять! – приказал тот сотнику.
Дружинники спешились и повели лошадей под уздцы, а дойдя до двух оставленных лазутчиков, и вовсе встали.
Алексей с воеводой взобрался на склон.
– Что происходит? – спросил он гридей.
– Половцы город штурмуют. Стрелами закидывают и тараном в ворота бьют.
Но Алексей и сам уже услышал тяжёлые глухие удары. Под прикрытием лучников, не дававшим защитникам города высунуть головы из-за стен, десятка два степняков били бревном по воротам. Те содрогались от ударов, но не поддавались. Впрочем, это вопрос времени. Несколько десятков конных скакали вокруг городских стен и стреляли из луков.
Через четверть часа справа, со стороны дороги, показалась дружина князя Владимира. Тяжёлый топот сотен коней услышали не только Ратибор, Алексей и лазутчики, его также услышали половцы. Степняки подняли тревогу, бросили бревно и, кто был пеший, кинулись к лошадям.
Однако организоваться для отпора они не успели, образовать фронт не было времени – никто не ожидал быстрого прихода Мономаха.
Однако выучка степняков была неплохой. Под ударом русских они попытались построиться десятками, как и привыкли. Но было потеряно и время, и управление. Хан Тугоркан с ближним окружением пытался сигналами стяга подавать указания, но русские проломили центр и давили, давили.
– Пора! – решил Ратибор и сбежал по склону.
– На коней, за мной! – донёсся до Алексея его крик.
Всадники направили коней вверх по склону лощины. Когда вся сотня выбралась на ровное место, Ратибор отдал приказ:
– Мечи наголо! В атаку! За князя!
Возникшие, казалось, ниоткуда дружинники, да ещё в тылу правого фланга степняков, привели их к панике. А прапорщик, как назывался знаменосец – от слова «прапор» – стяг, делал этим стягом круговые движения.
Дружинники в городе сигнал заметили, но понять его какое-то время не могли.
Дальше сидеть в лощине было негоже. Лазутчики оседлали своих коней и подвели Алексею его половецкую лошадку. Она была ниже коней, на которых ездили дружинники, и более мохнатой, поскольку степняки не держали коней в конюшнях, но зато и более выносливой.
Втроём они выбрались на ровную землю. Алексей сразу разглядел, что князь Владимир с небольшой группкой гридей пробивается к месту, где стоял половецкий стяг. Там же находился и сам Тугоркан со свитой.
Тяжело Владимиру довелось, поскольку на одного русского приходилось по два половца. И помочь некому, все дружинники боем повязаны.
Алексей оценил обстановку:
– К стягу половецкому! Ударим сзади!
Дружинники выхватили мечи, Алексей же сразу достал секиру. Эх, было бы воинов побольше – ну хотя бы ещё один десяток!
Однако нападение троицы получилось внезапным. Их заметили в последний момент, когда, казалось, до знаменщика половецкого и самого Тугоркана рукой подать.
Всё решил случай. Один из приближённых хана обернулся и увидел надвигающуюся опасность. Он что-то крикнул по-половецки и развернул коня. За ним – ещё трое. На всех были богатые халаты – шёлковые, расшитые золотой нитью. Сразу ясно – люди непростые.
Самый молодой из них, лет двадцати пяти, в шлеме, что для половцев нехарактерно, ринулся на Алексея, сразу осыпав его градом ударов и ругательствами сквозь зубы. Хоть и был он молод, но учён, опытен, и удары наносил умело.
Первые минуты Алексей только защищался, подставляя под чужую саблю щит – выжидал, когда спадёт первый яростный порыв степняка, когда выдохнется. Улучив момент, после очередного удара он почти лёг на шею коня, опираясь на стремена, и ударил секирой, почти отпустив её, держа только за конец рукояти.
Удар пришёлся по коленному суставу, и широкое лезвие почти перерубило ногу. Молодой половец закричал от боли, хлынула кровь. От шока степняк приоткрылся, и Алексей ударил его ещё раз, достав концом лезвия по бедру. Рана была неглубокой, но порез получился широкий, кровь обильно заструилась. Половец на глазах стал бледнеть.
Увидев его ранение, на помощь кинулся другой степняк. Короткой пикой ударив в щит Алексея, он пробил его. Да вот незадача – пика застряла в щите, и Алексей перерубил её древко секирой. Саблей такой фокус не удался бы.
Оставшись без оружия, половец схватился за рукоять сабли. Вроде короткий миг всего на это потребовался, но тем не менее он не успел. Секирой Алексей отхватил степняку руку у плеча, а вторым ударом вогнал ему лезвие под шею.
Князь был виден впереди, пяток метров всего, два корпуса лошади. Звон оружия стоит, глухие удары щитов. Однако молодого степняка уже не было видно. А его надо добить!
Рядом стояла лошадка без всадника, а за ней на земле лежал половец, его недавний противник.
Алексей тронул своего коня, объехал живое препятствие, нагнулся и секирой ударил в грудь поверженного врага. Лезвие разрубило грудную клетку. Всё, готов! А сзади уже накатывалось:
– А… А… А… А!
Он обернулся в испуге – не помощь ли это половцам? Но нет, это были дружинники, до того осаждённые в городе и сообразившие, что от них требуется. Полсотни конных вылетело из ворот и, сверкая обнажёнными мечами, всадники понеслись на половцев.
Ворота тут же закрылись. Неизвестно, каков будет исход битвы, и стражники от греха и беды подальше ворота заперли. Над городской стеной виднелись головы горожан, понимавших, что от исхода битвы зависела судьба города и их собственная.
Помощь подоспела очень вовремя, половцы оказались окружены со всех сторон. Строй русских хоть и был жиденьким, да напор их оказался силён. Струхнули степняки, а поскольку у страха глаза велики, им показалось, что русских видимо-невидимо. И кое-кто из них, вырвавшись из боя, уже настёгивал коня, пытаясь уйти в степь.
