Любовь против (не)любви - Салма Кальк
— И что думают об этом ваши наставники?
— Мой крёстный — а он знает толк в вопросах веры, не сомневайтесь, — сверкнул глазами Жиль, — меня вполне понимает. Он тоже в юности служил под знамёнами его милости, а тамошняя философия заразна.
— И… кто таков ваш крёстный? — спросила Катерина.
— Его высокопреосвященство де Вьевилль, государственный канцлер Франкии, — подмигнул ей Жиль.
Тогда ничего удивительного, что его сделали послом! Потому что никакой другой причины Катерина придумать не смогла.
— Наверное, мы сможем углубиться в наш религиозный диспут потом, когда решим нашу насущную проблему — если захотим, — тем временем продолжал Жиль. — Рассказывайте, всё и подробно. Кто начал, кто видел, кто пострадал. Сколько у нас сейчас возвращающихся.
— Новый же есть, слышали? — мрачно глянул Джейми. — Молочный брат Роба. Дик Трейси его не удержал, говорит — тот как в десять раз сильнее стал, и никогда при жизни так не мог, как звало и тянуло его что. Вырвался и ушёл.
— Ну так и звало, и тянуло, всё верно, — кивнул Жиль. — Рассказывай. Кто вернулся первым?
Джейми принялся рассказывать — о леди Маргарет, о Нэн, Мэгги, Полли и о ком-то там ещё.
— А про Роба она лучше знает, — и кивнул на Катерину.
— Прошу вас, миледи, — учтиво поклонился и поёрзал коленкой о коленку, паршивец. — Пожалуйста. Я понимаю, что воспоминание не самое приятное, но — ничего не поделаешь.
Пришлось Катерине рассказывать — как она пыталась удержать Роба — сначала просто напоминала, чтоб не выходил из комнаты, из-под её какой-никакой защиты, а потом — как она ночью звала его обратно, и Маргарет звала, и он ушёл за матерью.
— Я… я до сих пор думаю, что могла что-то сделать. И не сделала. Не знала, не догадалась.
— Угу, могла. Стукнуть его по голове чем-нибудь тяжёлым, чтоб до утра пролежал. Кроме шуток — это работает. Уводят только тех, кто в сознании и согласен пойти добровольно.
— Да ну, не верю я, что добровольно, — усомнился Джейми.
— Ганс, напомни-ка теорию. Кто чаще всего возвращается? — спросил Жиль старшего из своих мальчишек.
Тот сел ровно, подтянулся и принялся отвечать — прямо как на уроке, надо же!
— Возвращаются те, у кого остались на земле неоконченные дела. Эти дела им настолько важны, что они не помнят о своей смерти, и приходят туда, где жили, будто их земное существование продолжается. Возвращаются сильно любящие и не желающие, чтобы объект их любви был счастлив с кем-то ещё. Возвращаются матери — если они уверены, что за их детьми некому присмотреть. Возвращаются те, кто не довёл до конца что-то, важное не только для них, но ещё для большого количества других людей. Или просто под воздействием сильных страстей — тоже возвращаются.
— Так, хорошо. Оливье, есть что сказать?
— Да, — чёрные глазищи блеснули. — Чаще возвращаются ради своих личных страстей и дел, чем ради кого-то другого. Но если вернувшийся пришёл не ради того, чтоб кого-то забрать, а чтобы предупредить о чём-либо или спасти — то ему это зачтётся.
— Вот прямо зачтётся? — усмехнулся Жиль.
— Он не просто развоплотится, когда его настигнет заслуженная кара, но душа его получит свободу.
— И кто же рассказал вам все эти сказки о душе, дети мои? — отец Мэтью слушал с большим изумлением.
— Да в книжках же написано, — пожал плечами Ганс, будто дело-то обычное, читать с утра пораньше книжки о тех, кто, было, помер, да не совсем.
— И… где берут такого рода книжки? — поинтересовался священник.
— В библиотеке Ордена Света, — сообщил тот. — Нас как посылают со списком уроки учить, так мы и идём, и там ещё много чего можно найти.
А Жиль посмеивался — вот так, мол. В библиотеке. Катерина полагала, что его изрядно развлекает состояние местных умов и осознание того факта, что он как ни крути, знает больше. А вот умеет ли больше?
Но если не умеет — тогда для них надежды нет.
— А если так случится, что у ушедших не останется кровной родни — заберут всех? Тогда что? Успокоятся или по некровным и всяким прочим пойдут? — спросила она.
— Ганс? — улыбнулся Жиль.
— Зависит от того, где они жили и кем были. Если хозяевами — то будут приходить и забирать всех, кому имели право приказывать, и кто не сможет защититься. Если слугами — то нет, ограничатся теми, кто свой, и кто слабее. Если в течение трёх дней не увели никого нового — то если их не тревожить, то уже и не уведут.
— А могут ли они попасть в другое место, не туда, где умерли, и откуда уводят? — спросил Рональд.
— Могут, — кивнул Ганс. — Любой из них может увести своего коня и добраться куда угодно. Или просто дойти, слыша зов крови. Рассказывают о целых призрачных отрядах, и о кораблях с призрачной командой. Вот жуть-то, правда?
— Правда, правда, — подмигнул ему Жиль. — И если мы не поторопимся, то у нас тут будет целый призрачный замок. Уже вон целый отряд расплодили.
— Во главе с тётушкой Маргарет, — ухмыльнулся Рональд.
— Именно. Не имел чести знать почтенную даму при жизни, но полагаю, что знакомства не избежать. Следующий вопрос. Кого могут увести?
— Родных и своих людей, — откликнулся черноглазый Оливье. — Связанных кровью либо клятвой.
— И можно ли не уйти?
— Можно. Не хочешь — и не идёшь, — пожал мальчишка плечами.
— Умник какой, — потрепал его Жиль по макушке. — А ты пробовал не идти, если тебя магистр Лука зовёт?
— Неа, — честно сказал тот.
— А если он вдруг, не дай Великое Солнце, уже мёртвый?
— Ну… наверное, я не буду приглядываться, — воздохнул тихо.
— Вот, то-то же. Не пойти можно, но вы попробуйте. Но — миледи это удалось, миледи не только прекрасна, но и разумна, — и снова погладил ногой её ногу. — Дальше — что мы знаем о защите?
— Ну, обычная магическая защита работает, — пробормотал Оливье.
— Да-да, обычная магическая защита. Оливье, — ласково спросил Жиль, — скажи, многие ли из сидящих за столом смогут её использовать?
— Э… прекрасная дама сможет! Раз ты сказал, что она маг! — мальчишка умильнейшим образом посмотрел на Катерину, только что лапки одну на другую не сложил.
— Увы, одной прекрасной дамы не хватит на весь замок, — назидательно сказал Жиль, — и даже если
