Гений АвтоВАЗа - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Тут нужно сказать, что ближе году к восьмидесятому Тольятти, как и весь Советский Союз, накрыла волна популярности карате. Я ходил почти шесть лет к тренеру по боевому самбо и осваивал далеко не классический вариант восточного боевого искусства, ближе к улично-прикладному. И вот парадокс, голова помнила хотя бы базовые приёмы, а тело — не особо. Дома пробовал перед зеркалом и приуныл. Похоже, надо искать Денисовича прямо сейчас, он где-то живёт в Тольятти. Иначе мне с Оксаной прохода не дадут. Свинчатка, припасённая в кармане, поможет с первым ударом и только против одного. Навалится шобла — здравствуй, больничка.
Возможно, она прочитала опасения в моих глазах. Пришлось выруливать.
— Я тебя понимаю. Оттого мужики порой предпочитают водить в рестораны серых мышек, а не волшебных красоток.
— А ты?
— Я же с тобой. Тяга к прекрасному перебивает у меня чувство опасности. Сейчас ещё налью!
Шампанское чуть выдохлось и не так пузырилось, но барышня всё равно глотнула чуток. Второе блюдо расковыряла максимум на четверть.
— В общем-то, не о том спросила. Сама перед тобой раскрылась, почти незнакомым мужчиной, считай — донага. А ты о себе — почти ничего. Гонщик…
— Поверь, говорить о тебе интереснее и приятнее. Конечно, хотелось бы не автобиографию, а мысли, чувства… Какая ты в самом деле, а не только что с тобой произошло. Мужики падки на внешность, ты же знаешь, этот этап приручения я прошёл, пока ты ещё только садилась в мою гоночную. Мне интересен и важен твой внутренний мир.
— Забавно… Никогда такого не слышала.
— А это и есть главное — интерес к тебе как к человеку, а не только к подиумной модели. Конечно, всё не расскажешь, тем более сразу, и слова не всегда нужны, нужно понимать чувствами… Я, в отличие от тебя, однослойный и весь как на ладони.
— Но всё же — какой? Вдруг ты судимый?
— Век воли не видать! Все пальцы в наколках, на спине купола, как-нибудь покажу.
— Не пугай!
— Хорошо. Не судим. Даже службой в армии не отбывал лишение свободы. Когда заканчивал Харьковский автодор, вышло постановление ЦК и Совмина — в связи с высокой потребностью в молодых специалистах для машиностроительных отраслей нас, при условии работы по профессии, на действительную не призывать.
— Ты тоже с Украины приехал?
— Да. Родился, правда, в Орловской области, папа — военный, его мотали по стране, перевели в Харьков перед пенсией, выходит, почти земляки с тобой. Родители у меня — русские, твои, похоже, такие же, натуральные блондинки в Чернигове редко попадаются, только крашеные.
— Там ценят ярких, чернобровых, кареглазых. А не бледную немочь.
Я засмеялся.
— Напрашиваешься на комплимент, мисс Советский Союз? Да вся женская Украина вздохнула с облегчением, когда ты уехала, не соблазняя гарных хлопцев. Комплимент зачтён?
— Даже заслуживает поцелуя. Но ты продолжай.
— Потом Горьковский автомобильный завод, год назад перевёлся на ВАЗ, — умолчал, что для меня главным вышло по итогу, что покинул Украину задолго до 1991 года, этого ей знать не нужно. — Инженер-испытатель. Не женат, алиментов не плачу. Всё. Примитивно до ужаса.
— Та-ак, — она ещё раз прикоснулась губами к бокалу, где уже краснел отпечаток помады. — Значит, придётся вытягивать каждое слово. Как в Гестапо.
— Яволь, фройляйн штурмбанфюрер!
Вообще-то, фройляйн или фрау в качестве офицера Гестапо или вообще в СС — дикая чушь. Не служили там женщины, не могли служить, СС — мужской и почти монашеский орден. Но в прошлом году прошёл на экранах и стал отчаянно популярен фильм «Семнадцать мгновений весны». С лёгкой руки его авторов, изобразивших злодейку Барбару из Гестапо со значками унтершарфюрера СС в петлице, женский образ эсесовки стал нормой. Тем более чёрная форма, на самом деле — давно упразднённая до описываемых в фильме событий, очень эффектно смотрелась и на Барбаре, и на Штирлице. Всё это я читал после «перестройки» и сейчас воздерживался блистать случайно подхваченными знаниями о ляпах советского кино.
— Слушай, Штирлиц поволжский. Ты, похоже, уже всю жизнь себе прикинул: тащить инженерскую лямку на ВАЗе — до начальника цеха, потом на пенсию? Тоже, конечно, неплохо. Но я чувствую в тебе… Это называется — потенциал. Не знаю твоих деловых и гоночных качеств. Просто женская интуиция.
— Я скажу так. Описанное тобой — синица в небе, гарантированный минимум. А есть и мечты-прожекты, но рассказывать не хочу, пока не осуществятся. Иначе буду выглядеть как трепло.
Она махнула рукой.
— Трави! Мне можно. Я понимаю, что это просто мысли вслух, а не обязательства.
— Может, лучше про твои прекрасные глаза? Или ещё потанцуем?
Девушка протянула руку через стол и коснулась коготком.
— Колись. Ещё напляшемся.
— Только ради тебя. И по большому секрету. Первая перспектива: выигрываю осеннюю многодневку и попадаю в сборную СССР. Первый этап мирового чемпионата в начале года — «Тур Монте-Карло». Потом другие этапы. В общем, спортивная карьера, но она рискованная. В гипсе не смогу танцевать в ресторане, а чтоб ты меня кормила с ложки на больничной койке — мы с тобой пока не настолько близки, к сожалению.
Её улыбку я истолковал: близость — не проблема, было бы за что бороться. По крайней мере, очень на это рассчитывал.
— Вторая перспектива?
— Гонки дают возможность перевода в другой город с крупным автозаводом, где есть команда мастеров по автогонкам. Инженеры с опытом в автоиндустрии везде нужны, выступающие в спорте за коллектив — тем более. Возвращение в Горький ни разу не греет, нет никаких преимуществ перед Тольятти. Ульяновск — тупик. Ижевск — вообще не то.
— Только Запорожье не надо!
— Ну ты зря! Один литовский гонщик как-то выигрывал всесоюзные соревнования на «ушастом», правда, выбросил родной пердячий мотор и поставил нормальный, заняв заднее сиденье… Прости, гайки-болтики тебе не интересны. Остаются АЗЛК и, в принципе, ЗИЛ. Оба в Москве. На ЗИЛе собирают правительственные «членовозы», малосерийно, ввинтиться туда трудно, раллийной команды нет. А вот АЗЛК…
— Что АЗЛК?
— Как — что? Московский автомобильный
