Санька-умник 2 - Сергей Анатольевич Куковякин
Не место, а настоящий природный хаос. И здесь, в этом сочетании несочетаемого, двигались в настоящий момент колонны боевой техники целой армии.
Наши саперы взрывали скалы и камнем укладывали дороги. Не поверите, но глыбы гранита как маленькие камешки тонули в трясинах.
В узких каньонах через быстро несущиеся реки то и дело необходимо было строить мосты и переправы для людей и техники, а вокруг — ни деревца, ни кустарника.
Через реки на малом ходу пускали тягачи, а затем тросами буксировали пушки и другую технику вместе с людьми. Машины не выдерживали и артиллеристы частенько тянули орудия на своих плечах.
Пехоте на переправах было нелегче. Каждый боец нес свое оружие, боеприпасы, а иные и рацию, через смывавший его водяной поток.
Иногда, на крутых склонах очередной горы, подъем и спуск продолжался несколько часов. И всё это на небольшом участке пути.
Танки двигались быстрее машин, поэтому тылы отставали. Дорог-то нет. Танк прошел, а автомобиль — не может.
При обеспечении горючим приоритет отдавался танкам. В одной из долинок, если можно её было так назвать, в нашей санитарной машине кончился бензин.
— Оставайтесь здесь. Подвезут и заправитесь, — такой получил я приказ.
Нас откатили в сторону, дали дорогу бронетехнике.
Ближе к вечеру начался дождь. Даже не так — целый тропический ливень. Сам я в тропиках не бывал, но как-то так его и представлял.
Как тут люди живут? Это мы у себя в России горя не знаем…
Мне и моим санинструкторам ещё повезло. Наш ГАЗ-55 крышу имеет, по которой всю ночь вода с неба и хлестала, а вот экипажи пары танков, которые, как и мы обсохли и теперь рядом с нами стояли, представляли из себя уморительное зрелище. Разгуливали они сейчас утром в гимнастерках и закатанных до колен кальсонах, а их комбинезоны, шаровары и сапоги сейчас сушились.
Как так они промокли? А, под брезентом рядом с танком были. Понятное дело.
Костер бы разжечь, погреться и посушиться, но не из чего.
Так мы в долинке этой и куковали пока нам с По-2 резиновые емкости с горючим не сбросили.
Такие самолетики в светлое время постоянно над нашими колоннами летали, оценивали обстановку на земле и, если надо, помогали нам чем могли. Вот и сейчас нас и танкистов выручили.
Надо сказать, что емкости с горючим были очень тяжелыми. Мы и танкисты хорошо согрелись, пока их тащили к своим машинам.
Настоящие военные действия ещё не начались, а мы уже несли потери. Особенно в технике. Бойцы оказались крепче стали и железа.
Так случилось и с танком начальника штаба нашего батальона. На одном из подъемов он встал. Всё, кончились его машинные силы…
Что делать?
Где-то наверху решили из него сделать памятник в честь прохождения советских танковых войск через Большой Хинган.
С большими трудностями танк подняли на соседнюю вершину и сделали на броне соответствующую надпись.
Так он и остался стоять, не доехал до места предстоящих боев с японцами.
Ещё дома, до попадания сюда, я слышал байку, что на фронте солдаты не болеют. Ничего подобного. Болеют. Ноги подвертывают, руки ломают. Всякого хватает. Не только от пуль и осколков из строя выходят.
Возможную в наших условиях медицинскую помощь мы оказывали, но некоторым и квалифицированная требовалась.
Как их в тыл отправить? На колесной технике? Делали и так, но большинство тяжелобольных и получивших травмы эвакуировали на самолетах. Мне приходилось искать посадочные площадки, раньше я этим никогда не занимался. К нашему счастью в горах были пастбища и на них я организовывал «аэродромы».
Про вертолеты для эвакуации вышедших из строя бойцов мне оставалось только мечтать. Не располагали мы пока ими.
— Всё, сейчас вниз пойдем, — обрадовал меня наш комбат.
У меня после этих его слов даже настроение поднялось. Однако, оказалось, что рано я радовался. Спуск с Хингана оказался не легче подъема.
Глава 15
Глава 15 Отравители
Да уж…
Вниз-то здесь, пожалуй, покруче будет.
Всем, в который раз, кроме шоферов и механиков-водителей, опять было приказано покинуть машины и танки.
— Выходим!
Ага, вот подошла и наша очередь…
Я и мои санинструкторы покинули газик и по обочине дороги потянулись гуськом вместе с остальными.
Мы потихоньку, как и танкисты и прочие из нашего батальона идем, а машины и танки проносятся мимо. Пусть на своих двоих, но так надежнее. Целее будем — так комбатом сказано.
Так шли мы километра три, а может и больше, а там снова загрузились в поджидавшие нас танки и автомобили.
— Не соскучился по нам? — подмигнул я водителю.
— Не, — ответил тот. — Не успел.
— Тогда, двинули, — отдал я приказ.
Проехали мы совсем мало, как наш санитарный автомобиль остановили.
Что такое? Кому-то медицинская помощь потребовалась?
Рядом с дорогой стояла повозка с запряженным в неё ишаком. Чуть в стороне — трое мужчин и две девушки, одетые как китайцы. Тут же, наши бойцы во главе с молоденьким капитаном.
Меня пригласили подойти.
— Товарищ старший лейтенант, что это?
На повозке в рядок стояли небольшие полотняные мешочки. Я взял один из них. Раньше он был завязан, а сейчас завязочки отдельно аккуратной кучкой на повозке лежали. Почему-то это мне в глаза бросилось.
Что там?
Какие-то пузырьки с серенькими таблетками.
Ага, вот почему нашу машину с красным крестом остановили. Решили нас в роли экспертов привлечь. Кто-кто, а медицинские работники, пусть и военные, должны в таблетках понимать.
На каждом пузырьке была приклеена бумажка, а на ней — иероглифы. Никаких тебе надписей по латыни или ещё на каком-нибудь языке, где слова буквами пишут.
— Что это? — капитан вопросительно смотрел на меня.
— Какие-то таблетки.
А что я ещё мог ответить? Написанное иероглифами я не понимаю.
— Вижу, что таблетки. Какие? — капитан, судя по его виду, был очень недоволен моим ответом.
— Не могу сказать, товарищ капитан.
— Смотри дальше, — сказано мне это было уже довольно грубовато.
Ещё пара осмотренных мною мешочков имели аналогичное содержание. Далее в одном я обнаружил пробирки, причем — новенькие, ни разу не использованные, каждая из которых была завернута в вощеную бумагу.
— Пробирки, новые, — выдал я капитану экспертное заключение.
— Сам вижу. Дальше смотри.
Что он так недоволен-то? Я — фельдшер танкового
