Новая прошивка императора - Николай Бутримовский
Впрочем, в России тоже это всё было, но, как метко сказал император Александр II, словно в зоопарке — по одной штуке… И на мой взгляд именно господин Победоносцев был значимой фигурой среди тех деятелей, кто уверенно привёл нашу страну к катастрофе.
Примечания
[1] Известны воспоминания великого князя Александра Михайловича (оперативный псевдоним Сандро), в которых сообщал, что для Никки высшим авторитетом являлся отец Александр III, и он выбирал министров по принципу наибольшего соответствия «идеалам прошлого», а не текущим задачам. Впрочем, на мой взгляд, такая практика после событий 1905 года прекратилась.
[2] Константин Петрович Победоносцев, обер-прокурор Священного синода и близкий к Николаю II человек. Начинал свою деятельность с преподавания юридических наук, придерживался либеральных взглядов. Однако со временем перешёл на ультраконсервативные позиции. С 1861 года становится учителем Николая Александровича, сына Александра II, затем учит и Александра Александровича (впоследствии ставшим Александром III), и со временем становится наставником ещё одного Николая Александровича (будущего Николая II). После убийства Александра II стал одним из идеологов контрреформ Александра III. Трагедия нашей страны ещё и в том, что такие, без сомнения, достойные люди, как К. П. Победоносцев, раз за разом, словно слепли, желая законсервировать Россию — будто она существовала в вакууме.
Друзья! Лайки и комментарии бодрят автора!
И пока следующая прода варится, предлагаю почитать историю про попаданца в будущее https://author.today/reader/264522/2381990.
Глава IV
Когда конвоец объявил о желании Константина Петровича немедленно со мной встретиться, то сперва я захотел просто избавиться от неприятного типа и отправить для начала обер-прокурора в Питер. А уже впоследствии, когда мне удастся набрать собственный вес и авторитет, то попросту выслать его куда-нибудь в имение доживать свой век[1].
Пускай там создаёт сельскую школу и возится с крестьянскими детьми — пару десятков, ну, может быть, сотню выучит, но не более того…
Однако, будучи распалённым спором со «своей семьёй», я подумал, что рано ещё списывать Константина Петровича, пожалуй, сначала нужно попытаться его применить в мирных целях… Использую-ка я Победоносцева в том качестве, в котором сей правовед действует на государственной службе, он же у нас руководитель Священного синода, или как там называется эта должность.
— Придётся ещё немного поскучать, — картинно вздохнул я, обращаясь к Аликс, и вновь подмигнул Михайловичам.
В некотором роде я даже обрадовался появлению этого мутного товарища. И изрядно удивился, поскольку ожидал этакого посконного типа с бородищей до пупа, а Константин Петрович смог меня поразить своим стильным видом. В гостиную энергично вбежал безбородый человек — из всей растительности на лице он лишь имел небольшие седые бакенбарды.
«Ну что же, по крайней мере, внешне бесить не будет…»
Победоносцев заохал, и чуть ли не запричитал о случившемся и о моём состоянии. Ну а я, не будь дураком, попросил его о помощи — выказал желание посетить в ближайшую неделю несколько подмосковных религиозных центров. И, конечно, пригласил Константина Петровича с собой!
И эта благолепная сцена духовного единения учителя и ученика окончательно успокоила августейшее семейство.
Думаю, что они воспримут нынешнюю ситуацию как временный, мимолётный каприз. И надеюсь, что просто поедут в Питер, чтобы продолжить там обычное время препровождения, не переживая особо за мою здешнюю кампанию…
Пусть едут на свои балы и хрустят французскими булками в Питере… Пока я выстраиваю в Москве новую вертикаль власти.
Победоносцев ожидаемо проявил ко мне участие и согласился, наш разговор с острых тем перешёл к обсуждению маршрутов. В чём также приняли активное участие и прочие имевшиеся в гостиной члены августейшей фамилии… Минут тридцать пришлось потратить на выяснение, какие монастыри и церкви будем посещать, с кем из известных духовных лиц необходимо встретиться и так далее…
Августейшие персоны стали потихоньку отбывать по своим делам. А разговор кончился к моему удовольствию — Мама́согласилась с необходимостью возвращения в Питер.
Наконец-то этот тяжёлый день подходил к концу… Я планировал завершить его разговором с Михайловичами и небольшой прогулкой по прилегающему к дворцу парку, однако в гостиную начали ломиться церемониймейстеры.
Возиться ещё и с ними совершенно не хотелось, поэтому поручил их заботы секретарю. В конце концов — царь я или не царь?
— Александр Сергеевич, прошу вас обсудить деловые вопросы без меня. Все решения уже приняты, — сказал я Танееву. — Вы же полностью в курсе всех дел.
— Слушаюсь, ваше величество.
С Михайловичами я беседовал уже наедине, отправив Аликс собраться к прогулке, а Танеева заниматься оставшимися гостями.
— Ты нас удивил, Никки, — заметил старший Бимбо. — И, как мне кажется, планируешь ещё что-то, что приведёт в изумление многих.
— Не похоже на тебя, — добавил Сандро. — Однако я рад.
— Знаете, я и сам удивляюсь, — мне пришлось только развести руками. — Случившееся меня уязвило, заставило задуматься. На коронацию потрачены огромные деньги! И такой конфуз из-за лености и нерадения. Да и последствия…
— Никки, когда я тебе говорил… О французских королях, о крови тысяч твоих подданных. Ты услышал? — спросил Николай Михайлович[2].
— Услышал. Да и сам, признаться, думал… У меня нет желания остаться в истории с прозвищем «Кровавый». Случившегося не вернуть, но мы можем хотя бы ограничить торжества. Поеду на богомолье в ближайшие неделю-две.
— Думаешь, что это оценят? — фыркнул Александр Михайлович.
— Что бы сейчас мы ни сделали, измерять сие будут через десять или пятнадцать лет, когда в империи начнётся кризис, — спокойно ответил я.
— Что? — переспросил Александр Михайлович.
— Мне пришлось на многое взглянуть под иным углом, и теперь я вижу, что нас ждут в будущем испытаний.
— Никки, это ты от молитв стал таким мнительным? — поднял бровь Александр Михайлович.
— Всё может быть, Сандро… Но точно понимаю, теперь задумываться больше стал. Если просто взять весы, да положить на одну их чашу весь промышленный потенциал огромной России и промышленность Германии, скажем? Что перевесит? А ведь это основной соперник на континенте, да не один, а с союзниками…
— Так на нашей стороне Франция? — отметил Николай Михайлович.
— Твоя любимая, — тихо хохотнул Сандро.
— Я не верю в то, что французы положат за нас свою жизнь. Наоборот — да. Подобное в нашем национальном характере, но не в их, — парировал я. — России необходимо меняться, становиться сильнее. В конце
