Завод: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
— Тебе там особое приглашение нужно? — она высунулась из дверного проема.
Я зашел внутрь, держа под мышкой спецовку, ботинки и майку. Помещение инструменталки оказалось тоже довольно-таки большим. Почти все пространство занимали деревянные пронумерованные стеллажи с множеством ячеек, тоже пронумерованных. Первый такой стеллаж был отведен под измерительный инструмент — тут хранились штангенциркули, микрометры, штангенрейсмасы, угломеры и прочее добро. На втором размещались пробки и калибры. А третий и четвертый занимал сам инструмент — сверла, метчики, развертки, фрезы, резцы и многое другое. В конце кладовой, у того самого окошка, было приткнуто рабочее место Любы, туда она и пригласила меня пройти.
— Так, ты у нас слесарь? — она тяжело плюхнулась на табурет, я даже замер на мгновение, ожидая, что ножки прямо здесь и сейчас прикажут долго жить, но обошлось.
— Слесарь.
— Вот и чудно, — она кивком указала на небольшой деревянный ящик, в котором лежало мое добро на выдачу. — Наставник твой уж заходил, мне половину кладовой перерыл и целый ящик для тебя собрал. Как говорится, получите — распишитесь.
И как-то очень уж довольно на меня посмотрела. Радовалась, что не пришлось самой этот ящик собирать? Или?..
Пока она говорила, я осмотрел содержимое ящика. Тиски на верстак, сверлильный патрон, штангенциркуль, шланг для сжатого воздуха и пневмодрель, пассатижи, молоток, напильник… вот только новым и пригодным из этого добра был только шланг. Остально видало определённые виды. Патрон — со сбитыми зубчиками и без ключа, такой не затянешь. У штангенциркуля сбиты губки, губки тисков болтались. На молоток без слез не посмотреть… Ну и все в таком духе.
Они здесь все сговорились, что ли? Я покосился на Любу, которую, похоже, нисколько не смущал вид инструмента. Наоборот, она так и не стёрла с лица улыбочку. Вряд ли она не понимает, что выдает — хоть и не сама этим орудует, а все-таки сколько лет уже работает. Но бог с ней, с Любой, а наставник? Если это он собирал мне инструмент, то у меня вопросики. Либо мужик даже не смотрел, что покидал в ящик (что вряд ли), либо его жаба укусила. Новый инструмент себе забрал, а ученик и на таком научится. Так, что ли? Песня, в общем. Что же здесь все такие мудрые? Я погремел выданным, повертев в руках поочередно патрон и штанген.
— Ну? Чего как баран на новые ворота уставился? — всплеснула руками кладовщица. — Как что и куда вставлять, нажимать — это у своего наставника спросишь, а мне работать надо! Вон, новая партия тисков ручных пришла, надо разбирать. Так что забирай и шуруй.
Я задумчиво макушку поскреб.
— Любовь Васильевна, — не торопясь произнёс я, — я вот что подумал. Раз наставник уже расписался, то пусть и забирает себе. На таком, что вы даете, только брак делать!.
— Это еще почему? — резко развернулась ко мне она.
Я взял первое попавшееся из этой выставки неликвида — патрон, и показал на него. Выглядел патрон так, будто всю ночь крутился в галтовочном барабане — конус с вмятинами, на гайке зубцы сбиты, кушачки не сходятся до конца.
— Дай бог, если сверло троечку зажмет. А ключ от него где? — я покосился на Любу, выжидая ее реакцию.
Реакцию кладовщица выдала, но предсказуемую. Эх, скучно.
— Ой посмотри, как мы заговорили! — повысила она голос. — И часа не работает, а инструмент ему уже не тот. Это ты где такого нахватался? Бери, что дают, и там уже со своим наставником разбирайся.
С этими словами она демонстративно переключилась на приемку партии ручных тисков. Я решил, что все же отказываться от инструмента не стану, тем более, тут и подписи с меня никто не требует. Сложил поверху ящика спецовку с ботинками и, подхватив его, потопал в цех.
В дверях заметил, что мы, оказывается, не одни с Любой в кладовой. Между стеллажами с инструментами на корточках сидела миловидная девчонка лет двадцати. Халат, перчатки на руках, длинные русые волосы, схваченные в тугую косу. Я остановился, заглянул в проход любопытства ради.
— Здрасьте, — проговорила она, не оборачиваясь.
— Танька, не отвлекайся! — прилетело из дальнего конца. — Нам до обеда надо резцы пересчитать!
Глава 4
В цеху стоял шум и грохот, для того, чтобы быть услышанным, народ разговаривал на повышенных тонах. Со временем это переходило в привычку, из-за которой, кстати, я в свое время немало ссорился с бывшей женой. Что-нибудь скажу, а она: да что ты кричишь. А я что могу сделать, если это «профессиональное»? Конкретно в этом цеху шум стояли ещё больше, чем в моем родном. И я было задумался вернуться в материальную кладовую, чтобы выторговать ещё и беруши, но в этот момент услышал через шум станков:
— Товарищ!
Я огляделся и увидел за своей спиной молодого толстячка в подтяжках и в очках с толстыми линзами. На его голове уже красовался, как ни странно, островок лысины. В руках он держал какую-то книгу тёмно-синего цвета.
— Да-да, это я к вам обращаюсь! — заверил он и решительно двинулся ко мне.
Ростом он оказался ниже меня почти на голову, и вообще был похож на Карлсона. Судя по спецовке в которую он был одет, работал парень фрезеровщиком. Подойдя ближе, он сразу перешёл к делу.
— В профсоюз вступать собираетесь? — спросил Карлсон, щурясь.
Я сразу прикинул, что у него очень плохое зрение. Интересно, как его вообще сюда медкомиссия пустила.
— Да как-то руки ещё не дошли, — я пожал плечами. — Я же первый день только.
К профсоюзу у меня всегда была двойственное отношение.
— Меня Вячеслав зовут, я председатель цехового профсоюза, — фрезеровщик протянул мне руку, но продолжил строго на меня смотреть, как на несмышленого мальчишку.
— Ага, приятно, я Ва… Егор, ученик слесаря.
Пожать в ответ руку товарища
