Время для жизни 2 (СИ) - taramans

— А чего? Пойдет, конечно! — шофер был полностью согласный!

Они покрутили по каким-то улочкам, и подъехали к рынку.

— Э, пяхота! — окликнул их из кабины шофер, — Как заказывали! Давайте, только недолго!

— Пацаны! Вы здесь! Поглядывайте, чтобы белье не стырили! Тут разные ухорезы есть, — распорядился Камылин и спрыгнул с кузова.

Косов уже стоял рядом.

— У, морда ленивая! — косясь на кабину пробурчал Камылин.

— Ты чего, Петро? — удивился Косов.

— Да, Афиногенычу видать баранку крутить лень… вот он нас и подвез к Казачьему рынку.

— И чего? — продолжал не понимать Иван.

— Да… рынок-то большой. Все есть! Но… Недешево здесь… Можно было и к какому поменьше подъехать, там все крестьян больше, а значит — подешевле закупиться можно было бы!

— Да ладно тебе… Нормально все! Пошли, показывай, где тут что, чтобы побыстрее вышло. Бывал здесь?

— Да бывал пару раз… Так-то тут нормально, только торговцы все больше — городские, а значит и цену ставят побольше, чем деревенские. И это… сейчас покажу… тут такая рюмочная есть — смак! Пельмени там — за уши не оттянешь, правда-правда! А чебуреки какие делают… ой-ой-ой! Там повар — татарин, что ли… Вкусно все делают. Правда — недешево! Нам это место парни со взвода показали, они — омичи. Ну — местные то есть! Только… на наше месячное денежное довольствие — разок здесь поесть, и все — кончилось довольствие, прошло удовольствие!

— Ладно, пошли… А! Вот еще, Петруха! А где можно купить… ну — канцтовары всякие — тетрадки там, конверты — родным и близким писать?

— Так ты ж говорил, что детдомовский?! Кому писать-то будешь? А-а-а… девушке, да? — заулыбался Камылин.

«Там много кому писать можно. Но рассказывать мы об этом — не будем!».

И только кивнул в ответ.

— Там… чуть дальше если… через другой выход из рынка пройти, есть магазин канцелярских товаров. И, кстати, бакалея разная… Ну там — мыло, нитки и прочее. Так-то нам выдают, но — мало! Всегда что-то подкупать приходится, имей в виду! — продолжал наставления курсант.

— Ага, спасибо! — кивнул Иван.

Выбрали они все, что хотели — не сразу. Пару раз их попытались обмануть — подсовывая то старое сало, то черствый хлеб. Но — все-таки — затарились! Сверток у Косова был побольше, у Камылина — поменьше. Все ж таки — их там поменьше, чем ртов в хозвзводе.

— Так… сало… есть. Хлеб — есть! Лука — взяли! Чеснок… ага. Что еще… Яиц взять варенных? Возьмем! Жаль молочка с собой не прихватить… емкости нет.

Уже на выходе с рынка, Иван заскочил в магазин и купил, как и обещал Афиногенычу «мерзавчик» и папиросы. Себе папирос тоже набрал — с десяток пачек!

«Хрен его знает, когда еще выбраться получится!».

С кульками и свертками они наконец-то появились возле машины.

— Ишь ты! Вы как на всё училище товара набрали! — покачал головой шофер, но ничего против не высказал, когда Косов махнул ему рукой и снова быстрым шагом вернулся на рынок.

«Так, так, так… Ага, вот она!».

У тетки лоточницы купил еще пирожков разных… чуть не охапку! Да по бутылке газводы, на всех, кроме водителя.

«Обрыбится Афиногеныч! Ему — водка, парням — газвода!».

По пути парни успели съесть по пирожку и выхлебать газировку. И выглядели явно повесевшими. А после выгрузки белья на складе, пошли на обед.

«Вот так вот! Вроде бы загрузились, дорога туда, разгрузились, снова загрузились, только уже чистым бельем, на рынок заехали, вернулись — снова выгрузились… а уже — обед! А какой же военнослужащий не рад обеду?! Не бывает такого солдата!».

— Подвластны мне моря и горы,

И есть что есть, и есть — что пить!

Но крашу, крашу я заборы,

Чтоб тунеядцем не прослыть!

Косов красил очередную спинку кровати, и от скуки блажил во весь голос. Занимающиеся тем же самым рядом парни похохатывали, делились впечатлениями от содержания песен, и от вокальных способностей певца.

— Ты, Косов, еще и певец, ко всему прочему! — усмехнулся расположившийся неподалеку Ильичев.

— Да! Я личность, природой богато наделенная всяческими способностями! — важно кивнул Иван.

А чего бы и не попридуриваться? Со скучной рожей здесь работать? Благо, что уже последние «шконки» докрашивают. И еще большее благо, что старшина дал команду — все не красить! А то бы… на весь батальон кровати красить — так это еще на месяц работы! А так… толи краска кончилась, толи состояние остальных кроватей было признано приемлемым. Косов в такие подробности — не вдавался, не по чину.

«Можем копать! Можем — не копать!».

В воскресенье хозвзводу был объявлен выходной день. Ну как выходной? Пузом кверху не полежишь. Да и нельзя днем лежать на кроватях в спальном помещении — армейская религия не позволяет! Только сидеть на табуретках. Ходить вот еще можно. Можно пойти в Ленинскую комнату и почитать труды классиков марксизма-ленинизма. Да, точно… в данное время термин — тройственный. Туда еще сталинизм добавлен! Но… даже несмотря на то, что все бойцы хозвзвода являются правоверными комсомольцами, желающих, рвущихся приобщится к трудам теоретиков — что-то не видно. Нет! Если надо — то конечно! Но если — не особо надо… то и не надо! Все же здесь все молодые парни, некоторые вообще — только месяц назад школы закончили. И насущное для них состоит — совсем в другом, в разном.

Но это другое — оно спать толком не дает по ночам, подрывает боеспособность их небольшого воинского коллектива. Тем более, когда военнослужащий, вот так, не занят полезным трудом на благо Родины. А посему старшина, свои волевым решением, объявил воскресенье — парко-хозяйственным днем! Ну… да! В кубрике… тьфу ты… опять эти старые привычки вылазят! В спальном помещении — да всем взводом сразу! Они прибрались быстро, даже белье на «шконках» поменяли. Потом так же сообща, сделали приборку в МОП. Что такое МОП? Места общего пользования! Туалет, умывальник, гладильная комната, сушилка. Средний, мать его, проход! Потом… потом — помывка личного состава под холодной водой в умывальной комнате. Так себе удовольствие! Потом — «постирушки» рабочей формы. Сушилка, дрянь такая — не работает. Ну так — отопления же нет, лето же! Но зато можно включить вытяжную вентиляцию. Косов охренел, когда узнал, что таковая — уже есть! И даже без тепла, постиранная форма, развешанная в сушилке, просохнет под постоянным потоком воздуха гораздо быстрее.

Полдня на все ушло, не больше! А чем дальше заниматься? А вот — «хэзэ», как говориться!

Косов покурил, почесал затылок, кивнул свои мыслям и пошел реализовывать свое право на отдых.

— Тащ сержант! Разрешите обратиться, боец Косов!

«Ага… поморщился. Все же сержант не до конца превратился в «армейскую косточку»! А учитывая его габариты — в «военную кость»! То есть, не совсем уставник!».

— Ты это… Косов… Вне строя, и без… других курсантов рядом… давай договоримся. Степан! — и сержант протянул руку.

«О как! А я и не против, совсем не против!».

— Иван! — пожал он руку Ильичеву.

— Ну вот и… познакомились, — усмехнулся сержант, — Чего хотел-то!

— Степ… Ты как насчет… в город выйти?

— В город… в город. А зачем? По бабам, что ли, намылился? — с усмешкой глядел на него Ильичев.

— По бабам… По бабам — это дело, конечно, хорошее! Очень хорошее дело это… когда — по бабам! Нужное дело, я бы сказал! Но! Как ты сам понимаешь… знакомых у меня здесь нет. Пока нет! А вот так вот… «надурничку» надеяться… Не по мне! Зряшное это дело! Сам прикинь… ну — вышли мы с тобой. Ну… прогулялись, и даже! Нашли симпатичных молодых женщин. И что — все сразу так уж и получится? Да?

— Ишь ты какой?! Ну почему сразу… Не сразу! Ну… погуляли раз там… другой. А может на третий уже и раз! Получилось!

— Степа! Ты сам прикинь — где я и где три раза погулять? Мы сейчас в лагерь на две недели; потом — экзамены, потом снова лагерь! И уже месяца на полтора! Да эти дамочки за это время и забудут нас совсем! А потом… после приезда с лагеря — учеба, занятия, наряды. Когда этим заниматься? А женщины — они уход и внимание любят. И когда тут… уход и внимание оказывать? Не… хрень это получается, а не дело!