Вариант «Синий» - Александр Викторович Горохов
Самих японцев не стоит трогать до конца войны, чтобы американцы не разбили их раньше времени, и только к концу войны начать уничтожать их самых замаранных прислужников. Особенно — из числа тех, кто симпатизировал прежним колонизаторам: те после возвращения колониальных властей немедленно станут активными борцами с коммунизмом. Завоёвывать симпатии сельского населения, уничтожать всех, симпатизирующих Западу и известных враждебностью к СССР и коммунизму. Срывать попытки создания прозападных вооружённых отрядов и групп сопротивления. И готовиться к захвату власти, когда власть японцев начнёт рушится, а также к недопущению возвращения прежних колониальных хозяев.
8
Осколок был огромный. Полноценное донышко 150-мм снаряда. И хорошо, что он ударил именно в каску и при падении сверху, иначе бы оказался Виктор «трёхсотым», как говорят «добровольцы». А так — провалялся без сознания несколько минут. Ну, сотрясение мозга заработал, ну нос расквасил, когда от этого удара мордой землю клюнул.
Челноков за время, пока старший лейтенант лежал в беспамятстве на одних руках сумел до него доползти.
— Я думал, тебе, командир, шею сломало этой железякой. Но нет. Смотрю — дышишь, и пульс на сонной артерии прощупывается. Значит, ещё повоюем!
Повоюем… Почти час пришлось ждать, когда немцы, пытавшиеся оказать помощь тем, кто на артбатарее уцелел, уберутся. За это время и бой около Козино закончился. Чем закончился — непонятно. То ли отбили, деревню, то ли не отбили. Но те самые пятьдесят метров до узкого языка леса они по луговине переползли, когда фрицы, бродившие по разгромленной артпозиции, убрались.
И вовремя переползли. От аэродрома новые солдаты попёрлись. Так что теперь, лёжа в неглубокой воронке от снаряда, оставшейся после прошлогодних боёв, можно было куда менее осторожно выглядывать.
— Ты чего смеёшься, Алексей? — поймал улыбку Челнокова командир роты.
— Ну, и рожа у тебя, Шарапов!
Бредит, наверное, если чужой фамилией назвал.
— Я не Шарапов, я Юдин.
— Я знаю, товарищ старший лейтенант. У нас ТАМ фильм был очень популярный. Про то, как в Москве после войны банду ловили. И одному из героев лицо сильно порезало осколками стекла. Вот, про него так его товарищ сказал. А ты не краше того Шарапова: грязь, кровь, копоть на физиономии…
— Слушай, а почему вас добровольцами зовут?
— А мы и есть самые настоящие добровольцы. Там, у нас, тоже война сейчас. Не такая жуткая, как у вас. С фашистскими выбл*дками из числа бывших «братьев», объявивших, что теперь они нам никакие не братья. Помимо мобилизованных и призывников воюют ещё и те, кто добровольно в армию завербовался. Говорили, что тысяч шестьсот завербовалось, а там, всего на фронте столько народа. Но некоторым, как мне, например, предлагали не на ту войну, а сюда отправиться. Так что, как мне кажется, под сотню тысяч наших тут, у вас, точно либо воюет, либо помогает вам новую для вас технику или станки осваивать… Слышишь, Юдин? Похоже наши решили в контратаку пойти.
Раненый был прав: сначала с востока донеслись взрывы снарядов, а потом долетели глухие раскаты выстрелов орудий, бьющих откуда-то из-за Днепра. Рёв двигателей «Катюш» слышно не было, но на фронте по звуку быстро учишься, что именно взорвалось, а палили, в том числе, и из этих реактивных установок.
Вряд ли фрицы за такое короткое время успели окопаться, так что побежали после массированного артналёта, да ещё и «с добавкой» эрэсов. Юдин слышал, что существует запрет применять при обстреле врага меньше, чем дивизион установок БМ-13. Так что досталось гитлеровцам знатно, вот они и не выдержали контратаки.
Да вот только отходили они той же дорогой, что и пришли. Не все, правда, именно той же, вдоль кладбища. Очень неполное отделение при пулемёте не стало переходить через Дрёсну, а так и драпало по правому берегу ручейка. И если бы Виктор с Челноковым всё-таки не перебрались в лесок, то их первым делом кончили бы. А так… Если в рощицу не сунутся, то, кажется, удастся наших дождаться. Вон они, перебежками наступают из-за того, что откуда-то из Богородицкого тявкает миномёт.
Алексей, правда, снова зубами скрипит и стонет.
— Укол отходить начал. Ты, товарищ старший лейтенант, не пугайся, если я вырублюсь: от боли это.
Вот ведь зараза! И помочь ему нечем, использовали они последний шприц с обезболивающим.
И надо же было немцам всего-то в сотне метров от них залечь. «Машиненгевер» бьёт короткими очередями, немецкие карабины тявкают одиночными выстрелами, а сами фашисты башками вертят, явно намереваясь после остановки сюда, в лесок шмыгнуть. Один красноармеец, срезанный очередью, всплеснул руками, другой мешком в траву рухнул.
Юдин повернулся к молчащему товарищу, чтобы спросить совета, не ударить ли ему со спины пулемётному расчёту, а тот голову уронил, без сознания лежит. Если только жив.
Первым одиночным выстрелом в бок первому номеру пулемёта пулю всадил. Немцы, кажется, не сразу поняли, откуда стреляют, и то ли убитого, то ли тяжело раненого пулемётчика второй номер заменил. А вот уже на выстрел по нему оставшиеся четверо сразу отреагировали. Одна пуля вжикнула рядом, вторая в ствол берёзки со стуком вошла. Таиться уже смысла нет, и Виктор принял бой. Короткий, бой. Полминуты он не продержался, но троих стрелков из строя точно вывел: немцам его, только голову высунувшего из воронки, между деревьями плохо видно.
А потом обожгло правую руку в районе плеча, она повисла, и наступила темнота.
В себя он пришёл, кажется, в Козино, где таких, как он, раненых складывали под стеночкой сильно повреждённой избы. Плечо в лубке, сквозь повязку кровь просочилась. Неужели пулей кость раздробило? Это серьёзно, это не пару недель заживать будет, как было бы, если бы немец просто мякоть прострелил, а месяца три по госпиталям мыкаться придётся.
— Жив, чертяка! — услышал Юдин знакомый голос. — А я, когда мне доложили, что с отошедшими от Богородицка тебя нет, уж хотел за упокой твой души выпить, когда бой закончится.
Игорь Ларионов собственной персоной.
— Где Челноков? — прохрипел ротный.