Андрей Бондаренко - Клоуны и Шекспир
Песенка закончилась.
– Стой, Йорген! – строгим голосом велел мужичок. – Мешки поправлю, сбились на сторону…. И что теперь прикажешь делать, старина? Приплывут нынче голландские торговые корабли? Не приплывут? Сколько их будет? Говорят, что во Фландрии нынче неспокойно. Мол, верные и упёртые слуги злобного короля Филиппа зверствуют вовсю – пытают, жгут и в землю заживо закапывают тамошних людишек. Мол, герцог Альба войска собирает. Готовится в поход…. Что теперь делать? Сколько закупать у саамов оленьих языков и печёнки? Да и сортовой хмель потихоньку заканчивается. Если голландские купцы не приплывут, то и дельного пива будет не сварить. Наш лесной хмель – это совсем не то. Так, баловство сплошное и несерьёзное…. Верно?
– И-а! И-а! – покладисто согласился ослик.
– Вот, и я толкую про то же. Ладно, пошли к дому. Неплохо было бы поспеть к обеду…
Странная парочка двинулась дальше.
Выждав несколько минут, Тиль поинтересовался:
– Ты, Макаров, какими языками владеешь?
– Русским и английским. Частично немецким. Знаю несколько французских и испанских слов.
– Мой лингвистический багаж аналогичен твоему. А, вот, этот деятель с ослом…. Что скажешь?
– Пел он на одном языке. На каком? Не знаю. С животным же разговаривал совсем на другом…. Тем не менее, я всё понял.
– Я тоже – понял. Всё. То бишь, каждое слово. Каждую интонацию. Хотя ни русским, ни английским, ни немецким, ни французским, ни испанским языками здесь и не пахло. Более того, обратись этот зачуханный мужичок ко мне с любым вопросом – я бы непременно ему ответил…. Как такое может быть, а?
– Наверное, во всём виноват сиреневый туман, пришедший с безбрежных просторов Северного моря, – предположил Лёнька. – Во-первых, «перенёс» нас в…э-э-э, в неизвестное место. Во-вторых, ненароком превратил в самых натуральных полиглотов.
– Думаешь?
Ответить Макаров не успел.
– Помогите! – долетел откуда-то испуганный женский голос. – Пшёл вон, сволочь грязная! Гад приставучий и позорный! Помогите, ради Бога!
– Кажется, кричат в той стороне, – махнул рукой Тиль. – За мной!
Глава шестая
Средневековый Тромсё и клоуны
Пошли, побежали.
Вернее, преодолевая сопротивление зыбучего прибрежного песка, попытались это сделать. В том плане, что побежать.
– Хры, мать его, хры. Дыханье сбивается…
Потом дело пошло веселей – по другую сторону от дороги почва оказалась более плотной и твёрдой.
Каменистая пустошь, узкая осиново-ракитная полоска, молоденький густой ельник, заполненный понизу пышными белыми мхами, чёрный провал под ногами…
– Стой! – скомандовал Лёнька. – Свалимся – костей не соберём… Мать его!
По склону сопки змеилась бездонная пропасть шириной метров в пятнадцать-двадцать. На противоположной стороне пропасти росла высокая берёза, посередине ствола которой расположилась, крепко обняв ствол дерева руками и ногами, человеческая фигурка – женская, судя по характерным очертаниям и длинным ярко-рыжим волосам. А под берёзой, утробно и плотоядно рыча, стоял-топтался на задних лапах огромный тёмно-бурый медведь.
– Сука! Тварь! – отчаянно кричала женщина. – Морда! Урод косолапый! Гнида блохастая!
На каком языке вопила рыжеволосая барышня?
«Хрен его знает», – подумал Макаров. – «В том плане, что на абсолютно понятном…».
Косолапый, обхватив передними лапами ствол берёзы, принялся раскачивать дерево в разные стороны.
– Помогите! – разнёсся по округе испуганный женский призыв. – Голова кружится…. Помогите!
Даниленко, сбросив на ходу наплечную сумку и красную буровую куртку, подбежал к краю пропасти и завопил, отчаянно стуча кулаками по груди:
– Стоять! Гнида! Урою! А-а-а-а!
– И на каком языке нынче выражается Серёга? Чёрт, и не разобрать. Коварная штука – быть полиглотом…, – пробормотал Лёнька, после чего подобрал с земли подходящий по размерам гранитный булыжник и, наскоро прицелившись, метнул.
Попал, ясная норвежская зорька. Дело-то нехитрое. Прямо в жирную тёмно-бурую холку. Раз – попал, два – попал, три – попал…
– Рр-ыы!? – непонимающе обернулся медведь.
«Мол, какого хрена?», – мысленно перевёл Макаров, после чего метнул очередной камень.
Попал, понятное дело, как и учили – в своё время. Прямо в правый янтарный глаз.
– У-у-у! – обиженно заблажил мишка. – А-а-а!
– Вот, а я о чём? – продолжал лицедействовать на самом краю пропасти Тиль. – Пшёл вон, скотина косолапая! Я – Кинг-Конг! Или этот…. Как там его? Тарзан, мать его, в джунгли заглянувшую. Тарзан! На части порву, сожру и не поморщусь! А-а-а-а!!!
Медведь, получив по лбу очередным булыжником, рявкнул напоследок, развернулся и бодро – со всех лап – затрусил вниз по склону.
– Ага, испугался, уродина короткохвостая? – бестолково прыгая вдоль края пропасти, обрадовался Даниленко. – Догоню – урою на хрен! Ату его! Ату…
Рыжеволосая девушка – грациозно до безумия – спустилась с берёзы и, присев в некоем подобии книксена, поблагодарила:
– Спасибо, великодушные странники. Помогли, выручили, спасли, спору нет…. Засим – прощаюсь. Извините. Дела. Увидимся, клоуны…. Белобрысый!
– Ик…. Я здесь! – некстати засмущался Даниленко. – Всегда, мадам, к вашим услугам.
– Сам мадам, твою мать. Увидимся, короче. Подходи, второй дом за церковью. Если, понятное дело, не слабо.
– Кому это, блин, слабо?
– Сам – блин! Вернее, у твоего упитанного приятеля, умеющего так метко камушки бросать, физиономия блин напоминает. Увидимся…
Девица – высокая, стройная, фигуристая – гордо удалилась.
– Знатная краля, – мечтательно вздохнул Тиль. – Чем-то на мою Светку похожая. Только медно-рыжая. Хотя, цвет волос – применительно к женскому полу – понятие относительное. Никогда точно не знаешь – кто перед тобой. Мол, блондинка, брюнетка или же шатенка? До тех пор, естественно, пока конкретного интимного места не видел…. Вот, Светлана, к примеру, кто?
– Брюнетка.
– Не угадал, братец. У моей драгоценной жёнушки природный цвет волос светло-русый. Для чёго, спрашиваешь, она регулярно красится в угольно-чёрный? Дурь обыкновенная. Считает, чудачка законченная, что русый – плебейский цвет. А чёрный, наоборот, благородный…. Надо будет и с этой рыженькой разобраться. Или же, хотя бы, попробовать. Когда пылает кровь, как щедр язык на клятвы. Как часто нас спасала слепота[15]…
– Одета твоя тутошняя симпатия достаточно странновато, – глубокомысленно нахмурился Леонид. – Какая-то длинная светло-серая рубаха, расшитая бурыми ромбическими узорами. Меховая безрукавка. На ногах – дурацкие войлочные боты с уродливыми прямоугольными носами, из серии: – «Прощай, молодость…». Ещё этот мужик с ослом, рассуждавший о жестокосердном короле Филиппе и герцоге Альбе[16]…. Имелся в виду испанский король Филипп Второй[17]?
– Стоп, стоп! – насторожился Даниленко. – О каком историческом периоде, собственно, идёт речь?
– Седьмое десятилетие шестнадцатого века.
– Ты хочешь сказать, что мы – совершенно непонятным образом – «перенеслись» в Прошлое?
– Это всего лишь версия, – легкомысленно хмыкнул Лёнька. – А, что здесь такого невероятного и удивительного? Про аналогичные фортеля пишут в каждом втором современном фантастическом романе. Сегодня, понимаешь, научно-популярная фантастика. А завтра – скучная бытовая реальность. Бывает…
– Самый разгар шестнадцатого века, говоришь? Ну-ну…. Посмотри-ка правее берёзы. Что теперь скажешь?
– Массивный каменный идол с одним глазом. Грубая работа.
– Почему это – грубая? – неожиданно обиделся Тиль. – Нормально, на мой вкус, сработано. В лопоухих каменных ушах даже массивные серьги висят, щедро усыпанные сверкающими камушками, а на запястьях длиннющих рук имеются серебристые браслеты…. Интересно, а как зовут этого приметного каменного дяденьку?
– Скорее всего – «Один», раз одноглазый. Самый главный и суровый скандинавский Бог…. Кстати, у ног истукана валяется – головой в луже свежей крови – мёртвая пёстрая курица. Можно предположить, что давешняя рыжеволосая девица совершала обряд жертвоприношения, вот, оголодавший медведь и заявился – на запах крови.
– Обряд жертвоприношения в шестнадцатом веке? По идее, сейчас католицизм должен безраздельно властвовать вокруг. Не вяжется как-то.
– Очень даже вяжется, – заверил Макаров. – Язычество – штука наисильнейшая. Оно медленно отступает, упорно и настойчиво цепляясь за каждый оборонительный рубеж…. Может, дальше двинемся?
– Двинемся, не вопрос…. Сосиски у тебя?
– Ага.
– Доставай по одной. Слегка перекусим на ходу…
Они вернулись на дорогу и зашагали прежним маршрутом. То есть, на юго-запад.
Солнышко постепенно раскочегарилось, вокруг заметно потеплело. В густом кустарнике беззаботно перекликались мелкие пичуги. Рыжие упитанные белки, ловко перепрыгивая с одного дерева на другое, увлечённо гонялись друг за другом.
