Юрий Волошин - Казаки-разбойники
– А остальное, казаки, разделим между собой, – объявил сотник. – Тут оказались несколько мешочков с монетами. Талеры нам не помешают, а?
– Пан сотник мудро рассудил, – бросил озорной взгляд Панас. – Мы возражать не собираемся.
После долгих подсчетов каждый казак получил по восемьдесят талеров. Сотник Боровский оставил себе двести монет. Все были довольны и теперь смотрели на жизнь с легкостью и блеском в глазах.
– Вот тебе и плата за нашу кровь, Лука! – воскликнул Яким, стараясь ободрить друга. – С такими деньгами и домой можно уходить. Что скажешь?
– Сам же говорил, что этого нельзя сделать. Товарищество нарушу.
– То-то и оно, Лука! Да одним нам вовек отсюда не выбраться. Мы даже читать не умеем, не то что писать. Что ты можешь объяснить людям по дороге? Ничего! Мы если и запомнили три десятка слов, так с этим далеко не уедешь! Темные мы, и куда нам рыпаться!
– Наверное, ты прав, Яким. Однако от этого не легче.
– Вот получили мы по восемьдесят талеров. Ну и что? Большинство из нас их спустят за месяц или два. И что тогда? Опять нищие! Темнота, Лука!
Юноша вздохнул и задумался.
А тем временем сотня, вернее, и не сотня даже, а всего чуть больше пятидесяти казаков-конников продолжали рыскать по огромной территории в поисках почты, харчей и добычи зипунов.
Весна застала их недалеко от Вюрцбурга на берегах Майна. Март выдался дождливым. Река вздулась, неся грязные воды к Рейну. Деревни вокруг были до такой степени разорены и ограблены, что большинство мужского населения не приступили к полевым работам, а подались на дороги промышлять грабежом.
– Хлопцы, на дорогах стало уж очень опасно, – предупредил сотник. – Постараемся держаться плотнее и начеку. Оружие всегда должно быть наготове. Народ здесь уже отчаялся и готов на все. И с продовольствием плохо, поэтому не транжирьте харчи попусту.
– Не лучше ли податься в не затронутые войной места, пан сотник? – спросил кряжистый казак по имени Михай.
– Как без приказа? Сомнительно это, Михай.
– Какой приказ, пан сотник? Мы уже давно без приказов тут перебиваемся. И где теперь нам искать наш корпус? Того и гляди, наткнемся на шведов.
– Думаю, что следует подаваться на восток. Там мы скорей встретим своих. Или узнаем о них. Да и война те места меньше пограбила.
– А я согласился бы подойти к маленькому городку, осадить, если не пропустят внутрь, и потребовать выкуп, – решительно молвил Панас. – А просто грабить здешний люд мне не по душе. Он и так измордован дальше некуда.
– Ишь, пожалел! – раздался голос из глубины.
– Чего там! Они же люди, а сколько лет колотятся из-за этой войны!
– Это их дело! А нам нужно побыстрее к своим пробиться. Дороги подсохнут, тогда будет труднее это совершить.
Споры продлились бы и дольше, но сотник остановил их, приказав:
– Разговоры прекратить! Будем пробиваться на восток. Готовьтесь!
С пустыми подсумками, с отощавшими лошадьми, казаки потянулись топкими дорогами на соединение со своими.
Идя вверх по Майну, они рассчитывали, что по его берегам найдутся деревни, да и корма для лошадей будет больше. Так оно и случилось. Но деревни были пусты. Лишь на четвертые сутки казаки подошли к селению, раскинувшемуся вокруг монастыря.
Жители не успели затвориться за тощими стенами, и казаки, недолго посовещавшись, легко проникли в городок.
– Захватим старшин городка и тогда будем требовать выкуп, – распорядился Боровский. – Заложников пригнать в храм. Монастырь оставим на потом.
– Пан сотник, – подал голос Панас, – это лучше сделать тотчас, пока святые отцы не успели припрятать добро.
– Подождем! Выполняйте приказ!
К полудню человек восемь именитых горожан со страхом топтались у церкви.
В сотне имелся казак, который немного говорил по-немецки. Научился самому простому. Он-то и сумел объяснить, что от города требуется.
Он коротко и решительно приказал принести две тысячи талеров к вечеру, и городские мужи после долгих причитаний разошлись по домам собирать выкуп. Кроме этого казаки добыли овес для лошадей, сено, две подводы с лошадьми и перед вечером, получив затребованное, приступили к небольшому доминиканскому монастырю. Открыть ворота монахи отказались.
– Михай, возьми людей и обойди монастырь. Найди возможность без хлопот проникнуть за эти стены, – сотник был зол.
Вскоре за стенами послышались крики, грохнули два выстрела, и голоса затихли. Послышалась возня, ворота отворились, и казаки въехали в обширный двор. Монахи стояли толпой, понурив головы. Настоятель, сухощавый старик с бритым лицом, что-то говорил, но никто его не понимал.
Переводчик, повинуясь кивку сотника, выступил вперед и молвил:
– Выкуп! Две тысячи! Быстро!
Настоятель заговорил, понять его было невозможно, но можно догадаться по голосу, что он возмущен и платить отказывается.
– Брешет, пан сотник! Бедные, говорит. Прижать надо посильнее.
– Обыскать монастырь! – крикнул сотник. – Раз не хотят по-доброму, придется действовать силой! Всех старших монахов запереть в одном месте в подвале и держать заложниками. Остальных выгнать за ворота. Будем ночевать здесь, в монастыре. Действуйте!
Казаки похватали самых важных монахов, согнали вместе и тумаками заставили спуститься в подвал.
– Закрыть и сторожить! – распорядился сотник. – Все, что найдете ценного, снести в одну келью. Панас, подбери нам всем место для ночлега.
Прошел час, и в келье появились почти все ценные вещи монастыря, громоздившиеся кучей.
– Нет денег, хлопцы, – объявил сотник. – Придется пощекотать католиков. У них должны быть деньги, и немалые.
Несколько казаков с факелами и фонарями спустились в подвал. Шестеро монахов смиренно сидели на жесткой скамье и со страхом взирали на страшных пришельцев. Толмач опять коротко бросил:
– Выкуп! Талеры! Две тысячи! Быстро!
Монахи пожимали плечами, что-то говорили, но не соглашались отдать требуемое. Сотник напряженно смотрел на каждого из них, выбрал самого слабого, как ему казалось, и кивнул на него:
– С этого начинайте!
Монаху ткнули в лицо факелом. Запахло горелым волосом. Монах закричал, а толмач громко крикнул:
– Выкуп! Выкуп! Быстро!
Ничего не получалось. Монахи не хотели говорить или не знали, где тайник. Последнее было сомнительно.
– Раскалите прут, казаки, – приказал сотник. – Воткнем этот прут в монашью задницу! Может, после этого откроют тайник.
Казаки повалили одного монаха, сорвали сутану, оголили нижнюю часть тела, растянули на лавке. Остальных поставили так, чтобы всем было видно.
– Начинай, – кивнул сотник. – Слегка пока что.
Душераздирающий вопль заметался под низкими сводами подвала, ища выхода. Толмач продолжал твердить одно и то же.
Один монах, дрожа всем телом, согласно закивал, не в силах произнести нужное слово.
– Кажись, один скис, – молвил сотник. – Посмотрим, что из этого выйдет.
Он потянул монаха за рукав. Они вышли в темный низкий коридорчик, прошли по нему, спустились в подвал, дверь которого была сорвана. Фонарь едва освещал захламленное помещение. Монах дрожащим пальцем указал на стену.
Боровский посветил, присмотрелся к стене. Было заметно, что кладка еще не высохла, и сотник разозлился, поняв, что казаки не слишком усердно осмотрели подвал. Жестом он приказал монаху вскрыть тайник.
С немалыми усилиями монах вытащил несколько кирпичей. Сотник обнаружил в тайнике мешочки с монетами, церковную утварь из золота и серебра, украшенную драгоценными каменьями.
Боровский внимательно поглядел на ценности, взвесил их на руке, вздохнул и положил на место. Мешочки с монетами вынул, обернулся и опять стал рассматривать утварь. Вытащил кинжал и довольно сноровисто выколупнул почти все крупные камни, поглядел на них и сунул в карман.
Он вернулся к оставшимся с монахами казакам, молча показал мешочки и пригласил казаков следовать за собой. Монахов оставили в подвале, закрыв на засовы и замки, привалив бочками из-под вина.
– Радуйтесь, казаки! Выкуп у нас, – радостно сверкнув глазами, объявил сотник и выложил на стол в трапезной все мешочки. – Поделим, а то мне тяжело их будет таскать с собой, ха-ха!
Выкупа оказалось более пяти тысяч талеров. Сотник благодушно молвил:
– Разделим по справедливости, паны-братья. Каждому доля, и от каждого мне по два талера. Согласны?
– Слава сотнику! – крикнул кто-то радостно. – Вот настоящая справедливость!
– Согласны, пан сотник! Делите!
Казаки умильно щурили глаза. Им досталось несметное богатство, о котором и мечтать-то было страшно. Это не те крохи, что обещаны императором. Шесть несчастных талеров! Тут получается почти в сто раз больше!
Однако Боровский заявил сурово и решительно:
– Вы убедились, что я поступаю справедливо. Но нам потребуются и общие деньги. Мы еще не соединились со своими. Предлагаю отдать на общие нужды по два талера. С меня пять.
