Сергей Щепетов - Последний мятеж
— Но зачем?! Как…
— Как? Попробую описать. Это когда наслаждаешься цветом неба над головой и формой камней под ногами, каждым запахом, каждым звуком. Понимаешь, не любуешься, а именно наслаждаешься! Это когда радуешься вместе с мышью, которой удалось ускользнуть от хищника, и при этом чувствуешь неутоленный голод того самого хищника. Любое наркотическое опьянение — даже не жалкое подобие. Это как… Как бесконечный оргазм, что ли… С непривычки кажется, что невозможно выдержать — просто лопнешь от избытка ощущений, но вернуться в прежнее состояние немыслимо: пять минут такого бытия, кажется, стоят целой жизни. Нет, пожалуй, этого не объяснить до конца.
— А здесь?
— Здесь — ничего. Я даже не могу угадать, за какое место ты себя ущипнул или какой палец уколол. Понимаешь, даже когда находишься между реальностями — «в тумане» — все равно что-то чувствуешь, правда, как бы сквозь вату. Вот, например, я знаю, что Женька жив, он находится в Хаатике, и у него по утрам побаливают связки на левой ноге.
— Погоди, Вар… Все это мне надо как-то осмыслить. Теперь понятно, почему ты не захотел сам докладывать нашим работодателям. А-а-а… покажи зубы!
— Да вырос он, вырос!
— М-да-а… — растерянно протянул Николай. — Можно сколько угодно рассказывать про впечатления и ощущения, но когда у сорокалетнего мужика вырастает зуб взамен выбитого — это аргумент!
— Как мы теперь будем действовать, Вар? У тебя, наверное, сменились жизненные цели и смыслы?
— Кое-что, пожалуй, изменилось. Жить в твоей реальности… В общем, пока не знаю. Думаю, что нам надо закончить расследование вокруг амулета.
— Дорасследовались уже!
— Ты же не хочешь, чтобы заказчики показали кнут? Кроме того, теперь есть над кем экспериментировать. По-моему, надо выяснить, чем твой мир провинился перед Творцом-Вседержителем.
— Ты уже придумал, как это сделать?
— Наверное, надо найти очень близкую, похожую по месту и времени реальность, и посмотреть, будет там работать амулет или нет. Насколько я понимаю, твой мир не уникален — так происходит, наверное, в любой реальности после какого-то события. Жалко, что у меня раньше не было этой штучки: сейчас уже набралась бы приличная статистика.
— Дождемся, пока нашу сопку накроет «туманом», и вперед?
— Нет, не так. Сначала я найду то, что нужно, а потом мы туда двинем вместе.
И он нашел. Это оказалось совсем не трудно: спускаешься по какому-нибудь водоразделу до границы «тумана», садишься на камушек и начинаешь любоваться пейзажем и вслушиваться в свои ощущения, которые порождает данная реальность. Если все в тебе звенит и поет, значит… этот мир не подходит. А если чувствуешь себя уныло и грустно, значит, это самое «то». Коля в свое время объяснял, что для выявления статистической закономерности нужно не менее трех прецедентов. Пару миров, в которых амулет не действует, Вар-ка уже нашел. Этот — третий — кажется таким же, но для полной уверенности нужен контакт с туземцами.
То, что Вар-ка увидел со склона, представляло собой пустыню, только не песчаную, а каменистую. Ни дюн, ни барханов — камень. Камень, камень и камень — известняк, наверное. В целом — это поскотина: слева невысокая горная гряда, вправо поверхность понижается — там, наверное, долина большой реки или берег моря. Но самое главное, отсюда, с высоты в три сотни метров, видно, что по каменистой этой поверхности змеятся колеи — что-то похожее на грунтовые дороги, которые никто не делал специально, а просто накатали там, где удобнее ехать в нужном направлении.
Весь этот безжизненный пейзаж плавал в мареве тропического солнца, но присутствие рядом людей ощущалось настолько явственно, что Вар-ка допустил ошибку — спустился вниз с единственной литровой бутылкой воды. Собственно, посуды у него больше и не было, но можно было бы что-нибудь придумать или, наконец, просто не лезть в это пекло. С любимой-родимой туманной горой шутки плохи — и рад бы вернуться к тому ручейку, да нету уже ни ручейка, ни травки, да и склон, по которому спускался, не вдруг узнаешь — шел, кажется, то ли по гранитам, то ли по диоритам, а оглянулся назад — весь склон осадочные: известняк да песчаник… Но что делать? Как говорил Николай: «Назвался груздем — не изображай импотента!»
Вар-ка брел по колее уже не менее трех часов, когда сзади послышался шум мотора. Он уже плохо соображал от жары, но кое-как окучить мысли сумел: одежда, кажется, в порядке — серые заношенные штаны, рубашка неопределенного цвета, на ногах тапочки-кроссовки без опознавательных знаков, на голове тряпка, изображающая шапочку. Оружия нет, только перочинный нож и коробок спичек…
Машина, больше всего напоминающая открытый джип, была набита смуглыми черноволосыми людьми. Они загомонили все разом — молчал, кажется, только один, вольготно расположившийся рядом с водителем. Сколько же их тут — человек шесть или семь? Оружия не видно… Вар-ка напрягся, пытаясь понять, что ему говорят: «Поприветствовали — непринужденно и весело, но с оттенком почтительной робости. Что-то спрашивают на разные лады, тычут пальцами в пространство вокруг».
— Воды! Попить дайте! — проговорил он, рассчитывая больше на жесты и силу внушения, чем на слова. Его, кажется, поняли: двое стали рыться в вещах, сваленных у них под ногами, а водитель предпринял еще одну попытку контакта: он заговорил, медленно выговаривая слова и показывая руками на раскаленные окрестности. Вот теперь Вар-ка наконец понял! Они спрашивают, где остальные, где его люди?
— Здесь никого нет! Я один. Я здесь один, — он ткнул себя в грудь, повел рукой вокруг и показал один палец: — Один я, никого больше нет! Пить дайте!
Люди в машине наконец поняли и почему-то обрадовались. Они весело загомонили, засмеялись, даже молчаливый старший снисходительно-облегченно улыбнулся и буркнул какую-то фразу. Уже извлеченную со дна кузова толстую флягу, обмотанную тряпками, убрали, а Вар-ка протянули пластиковый бачок литра на два-три. Вар свинтил крышку и, запрокинув голову, сделал жадный глоток…
Это была не вода. В канистре был то ли бензин, то ли еще какая-то ядовитая гадость. Под дружный хохот туземцев Вар-ка согнулся и упал на колени. Держась за горло, он отчаянно пытался выпихнуть проглоченное обратно. Сквозь спазмы он слышал смех и какие-то фразы, произнесенные поучительным тоном. Кто-то спрыгнул на землю и подобрал канистру. Заработал двигатель, ударила струя выхлопных газов. Вар-ка поднял голову и отер слезы: машина уезжала. Молодой парень, почти мальчишка, притиснутый с края заднего сиденья, обернулся к Вар-ка. Пацан улыбнулся и плюнул в его сторону. Машина была уже далеко, но Вар разглядел и зачем-то запомнил юное лицо с начавшими проступать усиками на верхней губе…
Дело было дрянь: солнце палит, в голове мутится, в пищеводе и желудке жжение, а воды осталось меньше половины бутылки. Ну что, Вар-ка, помирать будем? Опять? Не сиделось же тебе дома…
Он решился — как с обрыва прыгнул: достал бутылку, свинтил крышку и большими глотками выпил всю воду. Подождал несколько минут, потом нагнулся, оперся рукой о придорожный камень и сунул пальцы свободной руки в рот, в горло к основанию языка. Вот так: в гости к Богу с чистым желудком!
По-видимому, развилку дорог Вар-ка пропустил. Он вдруг обнаружил, что колея стала едва заметной, а впереди вообще теряется на раскаленной каменистой поверхности. Глаза слезились, перед ними плыли разноцветные пятна. Тени нигде не было, и Вар просто сел на землю, привалившись спиной к раскаленному камню.
Из забытья его вывел слабый рокот мотора. Только звук шел почему-то сверху. Кое-как проморгавшись, Вар-ка разглядел: в бледно-голубом небе летел самолет. Вар прикрыл глаза ладонями и посидел в темноте минуту-другую. Гул не приближался. Он убрал руки, опять посмотрел в небо. Нехитрый прием помог: удалось разглядеть, что самолет очень маленький и летает кругами над чем-то, расположенным совсем недалеко — километра полтора-два отсюда. Что там такое — не видно, мешает невысокая гряда камней, загораживающая горизонт.
Очень хотелось опять в забытье, но Вар терпел и упрямо следил за самолетиком, как будто это могло ему как-то помочь. Слабый порыв раскаленного ветра донес новые звуки, похожие на треск или частые щелчки — выстрелы? — и гул мотора стал приближаться. Самолетик превратился в медленно растущую черточку — казалось, он летит, снижаясь, прямо на Вар-ка. Потом звук мотора исчез, но самолет продолжал приближаться.
Вар-ка все-таки отключился на какое-то время, а когда опять открыл глаза, самолет был прямо перед ним — метрах в двухстах. Он стоял на земле, задрав хвост и сильно завалившись набок. Одно шасси было сломано, а в стороне валялся кусок серебристого крыла. Какой-то человек в шапочке с длинным козырьком и темных очках торопливо выбрасывал что-то из маленькой кабины. Потом он оттащил вещи — тюк и несколько сумок — метров на тридцать от самолета, подхватил какой-то длинный предмет и резво побежал к каменистой гряде, загораживающей обзор. Там он залег, и через некоторое время Вар услышал звук выстрела…
