Влад Савин - Ленинград-43
С этими мыслями Флетчер вышел из боевой рубки, по прозаической причине… впрочем, точная причина отсутствия адмирала на посту в критический момент так и осталась неизвестной историкам, да так ли она важна? Примем же за факт, что командующий эскадрой покинул пост, совсем ненадолго. Однако это имело очень неприятные последствия.
Случайность звалась U-123, возвращавшаяся из похода в Южную Атлантику. Критичным оказалось еще то, что эскадра шла в режиме скрытности, не поднимая воздушные патрули, эта задача была возложена на четырехмоторные «галифаксы» с британских баз, должные с повышенной частотой просматривать океан впереди по курсу. Расследование позже показало, что в график патрулирования вкралась ошибка, или небрежность — виновных британцы так и не нашли. И отдельные лица даже позволили себе оскорбительные высказывания в адрес английского союзника, что это была не просто халатность… но эта склока, имеет лишь косвенное отношение к этому рассказу.
Хорст фон Шредер, командир U-123, был опытным моряком. В иной исторической реальности он получит Рыцарский Крест в мае сорок четвертого, станет вице-адмиралом бундесмарине, и умрет в покое, в 2006 году, в возрасте восьмидесяти семи лет. Но история уже перевела стрелку, сначала послав ему королевскую дичь, о которой может мечтать подводник, вражеский линкор и три авианосца, ну а после… Что ж, жизнь такова, что ничего не дает бесплатно.
U-123 шла под шнорхелем. Подводники очень не любили этот режим — при волне, когда труба перекрывалось захлопкой, дизеля начинали сосать воздух прямо из отсеков, ощущение было ну очень поганое! Но с недавних пор эти воды, вблизи от базы, но также и рядом с Англией, стали очень опасными — так что лучше потерпеть, но с большей гарантией вернуться живыми. И если в самом начале была случайность, что американцы, идущие большим ходом, догоняя конвой, совершая противолодочный зигзаг, сами выскочили на пересечение курса, то капитан-лейтенант Шредер, имевший на боевом счету восемь судов (одно правда было шведским, второе и вовсе испанским), увидев в перископ столь «жирные» цели, времени не терял.
Дистанция шестнадцать кабельтовых, скорость цели двадцать три узла. На такой скорости плохо работает акустика даже у БПК конца века, куда там эсминцам этих времен! Считалось, что большой ход, непредсказуемая смена курса, и патрули береговой авиации, сообщающие что лодок в этом районе нет, являются достаточной защитой. Действительно, встреча могла произойти лишь случайно, еще большей случайностью была сама возможность выйти в атаку — но бывает, что и на игральных костях выпадают одни шестерки. И как раз такой случай выпал сейчас, словно прилетела шальная пуля!
Еще одним обстоятельством, благоприятным для немцев, и совсем наоборот для янки, было то, что в носовых аппаратах были заряжены четыре парогазовые G7a, оставляющие на воде след, но гораздо более быстрые. Чтобы скрытно стрелять с большой дистанции по тихоходным транспортам, гораздо лучше подходили электрические G7e, и Шредер вовсе не был безрассудным человеком, встретив у Фритауна конвой, он не рискнул прорывать кольцо кораблей охранения, а дал залп с предельной дистанции, с какой был шанс попасть… ну не попали, но шанс точно был! После были еще случаи — короче, на борту остались как раз те демаскирующие торпеды, которые, как положено, зарядили в аппараты, такой порядок. Зато они имели скорость в 44 узла, против 30 у электрических, что при стрельбе по быстроходной цели было решающим.
Заход на колонну авианосцев. Первый уже миновал угол стрельбы, зато второй вписывался хорошо. И сразу залп всеми четырьмя носовыми, время до попадания две минуты с небольшим. А дальше, азарт сыграл с капитан-лейтенантом Шредером очень злую шутку, ведь он заходил в атаку под дизелями со шнорхелем, рассудив что при переходе на электромоторы восьмиузловый ход съест заметную долю заряда батарей, который будет очень нужен после, когда придется отрываться от преследования. Он оказался прав, в смысле, что именно благодаря этому рывку успел все же выйти в положение для атаки — но когда уже после залпа отдал приказ, перейти к полностью подводному ходу, услышал крик акустика, «эсминец слева, пеленг 20, быстро приближается». Будь на месте U-123 старая добрая «семерка», шанс спастись был бы хороший — но «девятка» слишком громоздка и неповоротлива, погружается медленнее. Впрочем, даже успей она погрузиться, спасение было под вопросом, эсминец бы прошел прямо над лодкой, сбрасывая бомбы — и если асдики этих времен часто давали ошибку на расстоянии, слишком много неизвестных параметров добавляет гидрология, то с обнаружением лодки точно под килем, чтобы установить точную глубину подрыва глубинных бомб, эти приборы уже справлялись хорошо. Лишь новая лодка «тип XXI» могла бы успеть уйти в сторону и нырнуть глубоко — но Шредеру уже не придется вступить в командование одной из первых лодок этой серии, как это случилось в иной истории, судьба перевела стрелку.
Эсминец «Буш», идущий во фланговой завесе, заметил лодку почти сразу после пуска торпед. На «флетчерах» в отличие от эскортных кораблей не было «хеджехогов», залповых ракетных бомбометов, стреляющих вперед по носу. И потому действия командира были, курс прямо на лодку, приготовиться к бомбометанию. Но субмарина еще болталась около поверхности, когда «Буш», разогнавшийся до тридцати узлов, врезался ей в борт. О чем думал Шредер, задержавшись с погружением, или виной тому была какая-то неполадка, осталось неизвестным, спасшихся с U-123 не было. У эсминца разбит носовой отсек, и вышла из строя гидроакустика, осадка «свиньей» и максимальный ход чуть за двадцать — но повреждения точно не смертельны, а до Англии не так далеко.
Конечно, эсминец одновременно с выходом в атаку доложил об обнаруженной угрозе. Поднял на мачте сигнал «атакую подлодку», и дублировал ратьером. Что должны были делать авианосцы, получив это известие? Стандартные действия, известные еще с прошлой Великой Войны, это поворот, приводя предполагаемое место подлодки себе за корму, и самый полный ход. И что, каждый из авианосцев начал немедленно действовать так? Счас!
Ведь корабли шли в общем ордере. Кильватерной колонной — а слева от них, параллельным курсом, такая же колонна из «Нью Джерси» и крейсеров. И маневрировать самостоятельно, это как минимум, превращение ордера в кучу, а максимум, угроза столкновений. Потому — доклад адмиралу, который и должен оценить ситуацию и принять решение, поворот на такой-то новый курс, «все вдруг», то есть одновременно, или «последовательно», то есть сохраняя прежний ордер, по-сухопутному, строй. Именно так действовал другой американский же адмирал у Нарвика, когда «Воронеж» изображал там немецкую лодку. Но там было время — а вот здесь его не оказалось.
Эскадра шла в радиомолчании. И командир эсминца не сумел быстро решить, стоит ли его нарушать, прибегнув к УКВ, или поступить «как велено», по уставному. Но флагман, «Нью Джерси», шел в дальней колонне, и потому, чтобы сигнал был на нем принят, оказавшиеся по пути корабли (авианосцы), четко его отрепетовали (повторили, передали на флагман). И, подготовившись к повороту, стали ждать приказа адмирала, с указанием нового курса и порядка маневрирования. Тем более, что сигнал говорил, «обнаружил подводную лодку, угроза торпедной атаки, атакую, дистанция и пеленг». А не «атака с подводной лодки», то есть уже видны следы торпед — с авианосцев же их поначалу не видели, расстояние все же и волна. Ошибся сигнальщик, за что был после наказан. И ситуации в общем, ординарная — наши парни вовремя обнаружили угрозу и гоняют гуннов или джапов, которым сейчас будет не до атаки, шкуру бы свою спасти!
Именно так поняли обстановку и в рубке «Нью Джерси». А адмирала нет — и добро бы он ушел отдыхать, своим приказом оставив ответственного, «пока меня нет, исполнять все его приказы» — так ведь тут он, только где-то ходит, вот сейчас вернется. Ну совсем как случай у нас, подлодка К-21, лето сорок второго, у берегов Норвегии, вахтенный помощник докладывает «командиру просьба выйти наверх» — «мля, ты сам должен был приказать срочное погружение, когда немецкий самолет заходит в атаку!». А время идет, две минуты с секундами. И на немецких подлодках прицеливание ведет не глаз-алмаз командира, у каждого свой, как бывало у нас в иной реальности всю войну — а довольно точный прибор управления торпедной стрельбой. И неприятности последовали.
Адмирал Флетчер появился в начале второй минуты. Выслушал доклад, приказал «к повороту». В это время на авианосце «Банкер Хилл», идущим вторым в колонне, уже видели следы приближающихся торпед. И уворачиваться было поздно — корабль был внутри «веера расхождения» залпа, рассчитанного автоматом торпедной стрельбы для гарантированного поражения цели. Авианосец не катер, тридцать с лишним тысяч тонн, быстро курс не изменить.
