Начальник Культуры - Валерий Александрович Гуров

Начальник Культуры

Глава 1

— Одну секундочку, Максим Игоревич, тут небольшие технические неполадки! — прощебетала молоденькая, но грудастая секретарша, мелькая в окошке видеоконференции.

На мониторе моего компьютера в «Скайпе» зависал региональный министр природных ресурсов и экологии Голиков, тщетно пытаясь включить видео.

— Леночка, «Скайп» для дебилов и пенсионеров! — выдал он, не знаю, что я его уже слышу. — Все давно на «Зуме» работают! Кто только эту хрень придумал… Лен, этот старикан меня слышит? Можешь ему сказать, что связи нет?

Глаза у Леночки расширились, как у кролика перед удавом. Она-то понимала, что сболтнул министр лишнего, но обратно слова не засунешь.

— Старикан слышит, — сообщил я ровным голосом, наблюдая, как Голиков вздрогнул. — Так что давай, не тяни кота, включай камеру.

Наступила зловещая тишина. Поле на экране пару секунд оставалось черным, а затем появилось изображение в диалоговом окошке министра. Лицо Лёни Голикова, в просторечии — Хряка, заполнило весь кадр. Щёки красные, как у разрезанной свёклы, лоб блестит от пота, хотя мужик вещал с улицы, а на дворе мороз. Глазки метались туда-сюда, мозги работали в аварийном режиме. Видно, сообразил, что влип.

— Простите, господин временно исполняющий обязанности губернатора, тут интернет плохой, и старикан — это я не про вас, а, кхм, про свой телефон. Можете у Елены спросить, я его так называю, — замямлил он, пытаясь меня поддеть этим самым «врио». Наивный. Не он первый, не он последний.

Я усмехнулся.

— Ничего, Голиков, и тебя вылечим. Объект показывай.

Меня перекинули в этот край меньше месяца назад. Старый губернатор благополучно задвинулся на пенсию с инсультом прямо в кресле. Борясь с проблемами в своём регионе, по неосторожности чуть не попал в список Форбс. За долгие годы у власти он сумел не только вырастить внуков за границей и сколотить себе миллионные счета, но и довести регион до состояния мертвой зоны. У него было всё — кроме желания хоть что-то делать. А главное, за ним осталась гнилая, коррумпированная система, которая только и ждала, что я приеду, кивну головой и продолжу играть по старым правилам пилить бюджет и рубить откаты.

Но тут они просчитались. Потому что я был не из тех, кто позволяет себе расслабиться в кресле и писать мемуары. Я сюда пришёл разобраться с кризисной ситуацией в регионе. И если местные чинуши думали, что смогут продолжать дурить народ и растаскивать казну, то они очень скоро узнают, что новый губер в их игры не играет. Все они мне напоминали гастрбайтеров: и те, и те пересылают деньги детям заграницу.

— Одно мгновение! — наконец, послышался голос Хряка, выдернув меня из раздумий.

Голиков потопал к объекту. Несколько секунд я слышал его тяжёлое дыхание, топот по снегу и хруст замёрзших ледышек под подошвами. Объект был из проблемных — местный химзавод одного местного олиграха тихо сливал отходы в реку, годами отравляя воду, а отчёты чиновников привычно врали, что всё давно исправлено. По бумажкам, представленным Хряком, выходило, что проблема решена, а предприятие заплатило штраф. Я в такие сказки не верил, поэтому отправил министра снимать мне видеоотчёт с места. Сам бы поехал, но простудился и весь день держался на таблетках от высокой температуры.

— Так-с, пришли, — задыхаясь от лишнего веса, прохрипел Леня Хряк.

Камера повернулась к реке, берег усыпан снегом, на воде массивный пласт льда.

— Вот, Максим Игоревич! — бодро затараторил Хряк. — Как видите, труба, по которой отходы попадали в реку, благополучно ликвидирована! Нет ее здесь больше. Экологической обстановке нашего региона больше ничего не угрожает!

Я молча смотрел в экран. Министр слишком быстро убрал камеру от берега. В кадре мелькнул его дорогущий внедорожник и…

— Погоди-ка, картинку верни, — приказал я, уловив на секунду странный снежный холм вдалеке.

Повисла тишина. Леня не двигался, как школьник, пойманный с сигаретой за углом. Через пару секунд на экране снова появилась его тревожная рожа.

— Слушаю вас, Максим Игоревич.

— Да не на себя смотри, к берегу камеру поверни.

Телефон в его руках задрожал, чинуша явно осознал, что попался. Он повернул камеру туда, куда мне показывал сначала. Там никакого снежного холма не было.

— А теперь, Дэвид Копперфильд, развернись ровно наоборот с камерой, — твёрдо проговорил я.

— Максим Игоревич, тут холод, минус двадцать! Я так вслед за вами слягу! Ну и вы хорошо подумайте. Я-то человек подневольный, как скажете, так и сделаю, но вам потом с Владленом Ефимовичем разговаривать. У нас не принято…

Владлен, местный олигарх, явился в первый же день моего назначения. Говорил красиво, улыбался, а между строк дал понять: не лезь, и мы с тобой договоримся. Вчера он повторил это предложение — закрыть глаза на сброс отходов. Дескать, утилизация дорогая, проще заплатить штраф. Но я договоров на таких условиях не заключаю. Тем более, когда деньги у этого деятеля водятся немерено, а чуть ужаться в тратах он не хочет.

— Поворачивай, кому говорю! — повторил я.

Телефон задрожал ещё сильнее, Леня фоном беспокойно захрюкал, как настоящий хряк. Но мои приказы не обсуждаются. Камера нехотя двинулась в сторону, и я увидел снежную гряду, поднявшуюся примерно на метр.

— Ну-ка, Лень, вон к той возвышенности подойди. Да, к той, что колбаской лежит.

— Не вижу… А-а, вы про это! Сугроб, Максим Игоревич! Видать, снегом тут всё… припорошило.

— Подойди, говорю, — я стукнул кулаком по столу.

Получилось не так эффектно, как если бы вживую, но Хряк понял намёк. Нехотя двинулся к гряде и неуверенно начал разгребать снег. Ну как разгребать — лениво теребить снежную корку, изображая деятельность. Пока я снова не прикрикнул. Под сугробом блеснула ржавчина. Труба. Та самая труба. Владлен, конечно, постарался: рабочие отрезали выходную часть и присыпали всё снегом. Но вот убрать стык старого металла с берегом времени не хватило. Отходы пока не сливали, потому что знали, что я проверю, а после бы опять взялись за свое.

— Это что? Голиков! я тебя спрашиваю, документоид ты канцелярский.

— Максим Игоревич, это недоразумение! Я найду прораба и спрошу, как так получилось!

— Леня, заявление по собственному — мне на стол. Всё.

— Максим…

— Если через два дня я приеду, а труба будет там же — пеняй на