День - Герман Иванович Романов

«День»

Часть первая

«ВЛАСТЬ СИЛЫ» Глава 1

Изложенные в повествовании события являются плодом вымысла автора от начала до конца, и не имеют никакого отношения к реальности. Любые совпадения не более чем случайность, нечаянный взмах кисти на холсте…

— Схожу в магазин за хлебушком. Пройдусь, хоть ноги разомну. А то старческие немощи меня одолеют, еще будешь за мной «судно» выносить. Шучу, шучу — не дергайся, сам справлюсь.

По интонации Алексей моментально понял, что спорить и настаивать на своем бесполезно — «Дед» не тот человек, чтобы выслушивать уговоры. Действительно дед, даже прадед — Павлу Ивановичу было 84 года, довелось как-то заглядывать в паспорт старика. Вот только выглядел он непонятно — можно было дать и шестьдесят пять, и девяносто пять, как раз из категории тех людей, про которых пишут, что года над ними не властны. И сколько себя Лешка помнил, «Дед» постоянно был таким, не менялся обличьем, так сказать — сухощавый и порывистый, лицо покрыто глубокими морщинами, впрочем, последние исчезали, стоило старику засмеяться. В эту секунду Павел Иванович как-то странно молодел, так что больше сорока пяти уже не дашь на вид, хотя улыбка была редка как теплый день в декабре, что в Сибири крайне нечастое явление — раз в несколько лет.

— Ты вот займись лучше просмотром, я тебе игрушки приготовил от прежних времен. Думаю, занятно для тебя будет их не только посмотреть, но и потрогать. Прикоснуться, так сказать, к минувшему…

Старик подошел к шкафчику, сунул руку за стенку и достал желтую коробку из-под папирос «Богатыри», причем старого формата, с надписью и без ужасающих картинок для любого зрителя, кроме самих курильщиков, что на них плевать хотели. Дед сам крутил папиросы — машинку имел и бумагу, а табак выращивал у себя на огороде или покупал, приговаривая, что хочется чего-то «послабее». Но дымил паровозом, напрочь опровергая утвердившееся в обществе мнение, что курильщики не доживают до старости.

— Уйду, посмотришь — приду, свои выводы уже сделаешь, — хмыкнул дед, и положил жестянку на стол. Придвинул к Лешке и бодро потопал к вешалке, под которой стояли галоши с «меховой оторочкой», излюбленная деревенская обувь, дешевая и долговечная, у многих такая — грязь во дворе месить. А сейчас ее многовато, особенно к полудню, когда солнце отогревает ледок на лужах. Конец марта в Сибири всегда идет с ночными морозцами даже под такими «южными широтами», какими в европейской части считаются Воронеж, Саратов или Оренбург, не беря в расчет совсем уж «забугорные» Варшаву с Берлином.

Накинув на себя куртку, дед нахлобучил треух — эту шапку из затертого кроличьего меха он таскал лет десять. Да и вообще, к новым вещам старик относился крайне неприязненно, таская «старье» годами. И при этом относился к одежде крайне бережно, и они у него «ветошью» не выглядели, пригодной исключительно для мытья полов. И это отнюдь не возрастная скаредность, которая частенько одолевает пожилых людей — на струганном и «проморенном» столе стоял компьютер, который не каждый хакер себе позволить может, мигая подсветкой клавиатуры. Точно такой же дед купил и ему, и частенько Алексей ловил себя на мысли, что это не он учил старика, как пользоваться «электроникой», а его самого как бы ненавязчиво и осторожно подталкивали к тем или иным решениям.

Жил «Дед» в небольшом домике, всего в одну многофункциональную комнату, если не считать спаленки, кутьи — как такие комнатенки именовали в деревнях. Вся мебель была сделана собственными руками — шкафы и столы, топчан, тумба под умывальник, полки с книгами от пола до потолка на всю стену. Даже трость, которую сейчас Павел Иванович взял в руку, старик сам сделал для себя — у него во дворе находилась большая мастерская, где он мог пропадать часами, и даже спал — там печь стояла. Но вот станочков разных и оборудования, причем навороченного, хватало, да и три фазы подведено. А еще там имелась стиральная машина и вполне комфортабельный туалет со всеми «удобствами», немыслимыми для многих сельчан, добрая половина которых бегала в дощатые будки во дворе даже в сорокаградусные морозы. Но то лень-матушка, да «бухло», хотя и «справных». Как частенько приговаривал старик, сейчас в деревне хватало. Ведь до города с его заводами полчаса езды на электричке, и платили там не плохо. А если еще часок проехать, то уже в областном центре окажешься…

— Странно — а с чего «Дед» в последнее время прихрамывать стал, — пробормотал Лешка, наблюдая, как старик прошел по двору, открыл калитку. Идти до магазинчика было метров триста, и Павел Иванович один раз в день совершал до него «променад», как любил выражаться. Так что полчаса у него имелось для просмотра жестянки, а то, что к этому поручению нужно отнестись крайне внимательно и ответственно, парень уже понял по интонации. За те двенадцать лет, что он общался с ним еще с детсадовских времен, он уже осознал, что старик ничего просто так не делает.

— Хм, царские награды… Откуда они у него?

Удивление было искренним — в коробке находилась пара крестов и несколько медалей, причем ленточки старинные, без всяких колодок. В наградах Алексей разбирался — с детства старик приохотил его к изучению истории, так что и фалеристика, и нумизматика были для него отнюдь не «терра инкогнита». И сейчас достав первую медаль на выцветшей алой ленточке с золотистой каймой по краям, он моментально узнал в ней знак отличия ордена Святой Анны, причем отнюдь не «новодел», а подлинник. А взглянув на номер, ахнул — награда из времен императора Павла I, который ее и учредил. Прошло два века с четвертью, позолота с серебряного «кругляшка» стерта, но сам красный крест различим, как и цифры. И отложив знак в сторону, Алексей достал узнаваемый георгиевский крест на столь же потертой ленточке, и, взглянув на номер, задумчиво пробормотал:

— Ни хрена себе, из первой тысячи⁈

Тусклое, потемневшее со временем серебро, три цифры — напряг память, припоминая, что награда была учреждена императором Александром I во время «прусской кампании» Наполеона. И чуть ли не в голос ахнул:

— Это ведь февраль 1807 года! Настоящий раритет…

Глава 2

— Надо же — номер с начала второй сотни, ленточка